мне свои ключи, чтобы было где переночевать.
-Ты можешь ночевать здесь, - поспешил предложить Илья, - Я не буйный. По крайней мере, так говорит баба Шура. На людей не кидаюсь, мебель, вроде, целая. Места на двоих хватит.
Он не хотел, чтобы Соня уходила. Он хотел слышать ее еще и еще. Ее тихий голос успокаивал, заставлял жить. Ее голос отбивал всякую охоту опохмелиться. И хоть Соня не была похожа на Машку внешне, только телосложением и цветом волос, в ней было столько же уюта, сколько он испытывал рядом с женой, которую любил и лелеял. Соня заставила его взбодриться. Взбодриться настолько, что он практически не замечал отсутствия в прихожей ни ее верхней зимней одежды, ни уличной обуви.
Тем не менее, Соня приготовила и обед и ужин из того, что было в холодильнике, благодаря заботам бабы Шуры и некоторым другим неравнодушным соседям он был почти забит продуктами. Соня заставила Илью почувствовать ужасный голод, как будто он и крошки в рот не кинул за то время, что заливался спиртным. Илья буквально набросился на еду, чувствуя ее ароматные запахи, явившиеся вложенной в ее приготовление душой и любовью его неожиданной гостьей. Илья ел с небывалым аппетитом, в то время как Соня с доброй улыбкой наблюдала за ним с другой стороны стола.
Вечерело. Илья предложил ей спальню и кровать, в которую не ложился с момента смерти жены, предпочитая спать на мягком низком диване. Иногда проснувшись, он обнаруживал себя на полу, куда, как Илья полагал, не мог свалиться физически, прижавшись к диванной спинке. Сытый и морально воодушевленный с появлением Сони, которую нельзя было так просто отпускать, он уснул практически сразу.
И во сне Соня вышла из спальни, бесшумно встала возле спящего Ильи. Затем склонилась над ним, чтобы коснуться его рукой. Ему было приятно ощутить эти знакомые прикосновения. И тогда он открыл глаза, и осознал, что она действительно была рядом, касалась его руками и пыталась говорить с ним. Вот только не Соня, но Маша занимала ее место, вполне реальная, во плоти. Ничто не выдавало в ней мертвеца, нет, Маша была живее всех живых.
-Как такое возможно? – вопрошал Илья, но, кажется, начинал понимать.
-Ты звал меня, - полушепотом сказала Маша, склонившись над ним, - Ты помнишь.
-Я не хочу, чтобы ты уходила, - не смог сдержаться он, вновь подчиненный ее приятным голоском, даже протянул к ней руки, - Прошу. Я скучаю… Мне так плохо, ты даже не представляешь, насколько все плохо.
Она осторожно коснулась его губ своими, в одно мгновенье убрав нараставший ком в его горле. Илья обнял ее, поддавшись рвущимся наружу чувствам, поддавшись знакомым и казавшимся незаменимыми ласкам, на которые Маша была способна. Нет, никто не смог бы ее повторить в них. То ли сон, подогретый алкоголем (чтобы «белочку» не схватить), то ли реальность – совсем не имело значения, утратило всякий смысл. Только Маша была важна. Прежняя, самым фантастическим образом вернувшаяся из мира мертвых ради него. Чтобы успокоить, чтобы убить боль, чтобы исцелить рану, чтобы исчезли все последние напасти, взявшие над Ильей верх.
А утром он вновь застал на кухне Соню. Бодрую, какую-то неустанную, заряженную позитивом и теплой энергетикой, направленной исключительно на Илью. Соня прощебетала ему приветствие, и голос ее был нежен и сладок, что Илья помнил все, что происходило с ним ночью, и, казалось, что не было ничего более важного в его жизни за последнее время.
-Ты не имеешь никакого отношения к этой Сударевой, - не стал сдерживать своих мыслей Илья, - Тебя послала Машка. Не знаю как такое возможно, но ты – ее голос, ее проводник ко мне. И я благодарен тому, что переживаю это.
-Нет, это не Маша, - покачала головой Соня, - Это ты. Ты позволил ей это общение, ты открыл границу между миром живых и миром мертвых. Все потому, что не отпускаешь.
-Я не могу отпустить сейчас. Видишь, что происходит? Скажи, что не уйдешь, - он сжал ее руки, глядел Соне прямо в глаза, - Я хочу видеть ее снова и снова. Иначе просто свихнусь. Или по пьяни что-нибудь с собой сделаю.
-Не сделаешь, и не свихнешься, - успокоила Соня, - Все будет хорошо, ты ни в чем не виноват. Просто тебе нужна поддержка пока не закончится эта шумиха, позорящая твое имя. Ни твои соседи, ни алкоголь, лишь голос ее, усмиряющий бурю. Ничего не говори больше – я все знаю. Поэтому я здесь, поэтому она может быть с тобой…
конец
Глава 36. Role-playing Game
Он видел Творца. Он видел Его Свет, можно сказать, Абсолют Света, коснувшийся его, передавшийся ему всего лишь одним только Словом Создателя. Свет подчинил его, и был так ласков с ним, будто был частью его всю его жизнь. А по-другому и не могло быть, ведь он с детства старался следовать заповедям Творца, в которого незыблемо верил, и которого так хотел воочию лицезреть.
И Творец возложил на него особую миссию, доверил ему важное дело – оставаться с Ним рука об руку, вести непримиримую борьбу со злом, прощать и наказывать. И когда его, таки, откачали и вернули в реальный мир после жуткой контузии, он чувствовал зло на расстоянии.
Творец показал ему дом, в котором было сосредоточен мощный источник зла. Страшное место, сборище самой отборной нечисти, обладавшей большой темной силой. И он узнал этот дом, мимо которого проходил каждый день. Дом стоял на пригорке, сложенный из белого кирпича, со стальной крышей, с парой спутниковых тарелок, огороженный стальной сеткой. Рядом был кирпичный гараж и бревенчатая баня, над крышей которой развивался государственный флаг. Во дворе так же находился сарай с домашней скотиной. То был дом рыжей фигуристой Лопатиной Таньки, чей мужик, Толик «Барбос», по слухам, занимался в Москве темными делишками, а его младший брат Вова перегонял «тачки» из Польши, а еще владел автосервисом. Там же, в Москве. Это были люди с материальным достатком, вполне серьезные, постоянно занятые делом. Даже Танька, с ее шикарными внешними данными, занималась домашним хозяйством: таскала ведра с водой, возилась со скотиной и птицей, хлопотала по дому.
Нашему герою нечего было делить ни с Танькой, ни с Толиком, ни уж тем более с Вовой. Он даже не общался ни с кем из них. Если только приветствовал взмахом руки. Жили они и жили. Чем занимались, какие вопросы решали, его это совсем не должно было касаться. Получалось крутиться – молодцы. Лишь бы его не трогали. И, в общем-то, не трогали. Ни одного конфликта, сколько он себя помнил.
После же его общения с Творцом и возвращения к, казалось бы, обычной жизни, дом Таньки и Толика был окружен неприятным огненно рыжим сиянием, как будто утопавший в огромном кострище. И сияние его продолжалось и днем и ночью, ярко выделявшее (самим Творцом) дом из числа всех остальных домов улицы. Отмеченный божественным перстом, дом вселял в сознание нашего героя самые жуткие демонические образы, которые тот мог себе вообразить. Творец помогал ему переносить существование этого дома, одного из других, пусть и немногих, подобных домов в поселке, с обитавшими в них адскими демонами. ЭТОТ дом казался самым рассадником зла, самым настоящим источником, питавшим прочие демонические логова, что наш герой мог наблюдать каждые день и ночь.
Творец велел ожидать назначенного дня и часа. Потому что в назначенный день и час Толик и его жена принимали гостей, приехавших к ним на отдых. То был Вова с женой и детьми, и самые близкие друзья, так же с женами или мужьями, всего двенадцать человек, прибывших на четырех дорогих иномарках. Творец твердил нашему безымянному герою, что в этой толпе хватало представителей криминальных структур, из-за которых пострадало много ни в чем неповинных людей. Творец требовал справедливого возмездия для этих зарвавшихся грешников, чьи руки были обагрены кровью.
Светлая сила, которой Создатель поделился с нашим героем однажды, оживала внутри, рвалась наружу. Творец не требовал от своего смертного последователя какой-то ненависти к тем, на кого должно было бы обрушиться Его возмездие. Голова смертного должна была оставаться холодной, он не должен был бояться тех, кто находился в демоническом логове, несмотря на их жуткий и отвратный внешний вид. Творец оставался с нашим главным героем все то время пока не завершился этот мини поход. И это Он велел смертному явиться в демоническое логово полностью обнаженным, готовым обрести вечную жизнь в числе воинов божественного света в раю.
Они занимались приготовлением шашлыков в дворе дома, когда наш герой свободно вошел к ним, ничуть не боясь ужасов их логова. Огненный рыжий свет обрушился на него, он чувствовал, как кожа горела и покрывалась ужасными волдырями от страшного жара, окружавшего это проклятое место. Но он был сильнее, заряженный Светом Всевышнего, заглушавшем всякое чувство боли. Он мог сказать, что Свет поднимал его над землей, будто не хотел, чтобы ноги его не касались ее в этом месте. Оттого демонические существа, застигнутые неожиданным визитером врасплох, и пребывавшие в некотором шоке от его наготы, казались ему какими-то букашками, у которых не было ни единого шанса на спасение. Клыкастые и рогатые, с длинными острыми когтями, с копытами и хвостами, даже с чешуей, сверкавшей в огненном свете – они шипели и рычали на своем корявом демоническом языке.
Наш герой не медлил с расправой над ними. Ему стоило лишь вскинуть руку в направлении первой же клыкастой твари, как с громким хлопком с кончиков пальцев в демона сорвалась яркая вспышка, насквозь пробившая тому голову. Демон завалился на землю, уронив мангал с шашлыками. Его товарищи громко зарычали и завыли, бросились в стороны, кто-то попытался накинуться на нашего героя с намерением скрутить и обездвижить нападавшего. Однако, движения последнего были четкими и слишком быстрыми для них, поддерживаемые Создателем.
Расправа во дворе заняла совсем короткий промежуток времени, после чего нападавший направился в дом. Демоны, остававшиеся внутри, заперли входную дверь, охваченные паникой и ужасом. И там, за запертой дверью, находилось самое пекло, в которое он должен был попасть во что бы то ни стало. Там начинался Безграничный Ад, самый настоящий портал, и только Творец мог сберечь его от все сжигающей силы огня, из царства которого грешникам дороги уже нет.
Убийца выбил входную дверь внутрь дома мощным выстрелом из руки, и этот выстрел забрал большую часть бушевавшей внутри него силы, которую успел израсходовать на уничтожение демонов во дворе. Целый океан обжигающего каждую частицу его тела пламени, что бушевало внутри дома, на долю секунды заставил убийцу отпрянуть назад, слегка опалив лицо. Но это было всего на долю секунды. А потом он увидел, казалось, неисчислимые орды демонов, открывшиеся ему сквозь огонь, их какофония наполняла все вокруг. Любой другой на его месте, наверное, умер бы от всех этих жутких голосов и эмоций, что они вызывали, заставляя все внутри холодеть и трепетать. Любой другой, лишенный защиты Творца и его непостижимости и чистоты Света.
И когда убийца перешагнул порог гудевшего ужасными темными звуками страдающих в нескончаемых муках грешников и их довольных мучителей демонического логова, и огонь окружил его плотным кольцом не в силах одержать над ним верх, он подобен самому Создателю, который проник в это
