Тот, кто был мной. Автопортрет (том 3)

столов со стульями. Для меня не было проблемой купить спальный набор и подушку; вуаля: матрас в первый же вечер превратился в милую симпатичную кровать с ярким узором. Я не планировал обставить квартиру мебелью, привезенной из дома, у меня просто не было желания заниматься этим вопросом, меня устраивала эта пустота. Все-таки, чем меньше был мой скарб, тем проще было его переместить в другое место, если вдруг придеться съехать (как мало нужно человеку для счастья).
Проблемы начались где-то через неделю моего пребывания в этой квартире. Насколько мне было известно, квартира над моей головой пустовала после капитального ремонта что-то около месяца. Владельцы намеревались ее продать, но на какое-то время просто умотали чуть ли не в Америку, и когда планировали вернуться было известно только им. Я же вынужден был прибегнуть к валерьянке, которую принимал вот уже три недели, переживая на работе самый настоящий пзц (фиг ли, летний сезон: аврал во всех сферах торговой деятельности), а по вечерам мучаясь с ногами. И лично мне валерьянка неплохо помогала, снимая все неприятные в них ощущения. С ее помощью я быстро и без проблем засыпал и спал достаточно хорошо, используя при этом беруши для усиления тишины, и сон был глубок и длителен, и поутру я чувствовал себя отдохнувшим.
Однако, в какой-то момент я, едва обнятый Морфеем, услышал тяжелые шаги, доносившиеся из доселе пустой квартиры сверху. Они возникли из ниоткуда, как будто были привычным явлением, хотя даже входная дверь не хлопнула. Некто просто прохаживался по квартире из угла в угол, стараясь топать как можно громче и резче, а потом поспешил вон, и снова не хлопнула входная дверь. И я слышал эти шаги на лестничной клетке. Но буквально через миг они раздались прямо рядом со мной, загрохотав целой пушечной канонадой. И этот грохот с силой ударил меня, проник глубоко внутрь моего тела, заставил мое тело буквально подпрыгнуть высоко в воздух. Сознание восприняло произошедшее как физическое нападение на меня, против которого у меня не было сил бороться, от которого можно было только бежать. Сознание заставило меня распахнуть глаза в темноте и перевести дух.
Никто не нападал на меня на самом деле, я понимал, что мне не следовало дрожать в страхе, но это было настолько реалистично, что я боялся вновь уснуть. Я проверил ручку входной двери и убедился, что дверь была надежно заперта, и ключ оставался в замочной скважине, исключая возможность проникновения снаружи обычным путем. После чего я опустошил целых две кружки холодной воды из крана, потом немного постоял на балконе на свежем воздухе, наблюдая освещенную фонарями улицу. Я пытался изгнать этот жуткий грохот, ворвавшийся в мое сознание и напугавший меня, отчего мне было даже обидно. Меня будто поимели, как говорится, во все дыхательные и пихательные, и я будто не мог никому рассказать об этом.
Разгоряченное воображение рисовало в голове образ какого-то жуткого существа, пытавшегося наброситься на меня, и оставшегося ни с чем, но наверняка ожидавшего своего второго шанса. Это все из-за работы и нервотрепки в ходе прибавления дел. Стало больше заказов, в воздухе запахло деньгами, как всегда не все успели подготовиться к увеличению объемов работы и прежнему уровню зарплаты. Все это происходило и со мной, несмотря на то, что я знал как будет, отдав нашей организации уже три года своей жизни. Не то, чтобы я ленился, просто так и не привык к аппетитам руководства, требовавшего больше заказов.
Впрочем, к помощи успокоительных препаратов я прежде не обращался. Может, все дело в них, в этой валерьянке, к которой я пристрастился? Особенность индивидуальной физиологии? Или же обычная передозировка?
Интернет же предложил мне изменить положение тела перед сном. Мол, из-за неудобного положения головы на подушке и высоты подушки повышается кровяное давление. Отсюда и шумы крови по артериям и сосудам, и собственное сердцебиение, превращенное в грохот.
И вроде бы я успокоился, и на следующий вечер устроился на своем ложе, как мне казалось, еще лучше, и, закрыв глаза, я постарался расслабиться перед предстоящими выходными. Ужасный грохот вчера, хотя и заставил меня не на шутку испугаться, тем не менее, здорово и как-то приятно пощекотал нервы, после чего я, признаться, провалился в глубокое забытье с классными событиями, которые хотелось пережить вновь. И где-то про себя я хотел почувствовать этот холодный пот еще раз.
И тогда внезапно хлопнула дверь моей квартиры, которую я на автомате запер на два оборота ключа и не забыл оставить его в скважине для пущей неприкосновенности жилища. Сразу вслед за тем тяжелые грохочущие шаги устремились ко мне. Только я  был готов к ним. Быстрее молнии взметнулась в сторону шагов моя рука с растопыренными пальцами и намерением ухватиться. И вот уже я крепко сжимал невероятное Нечто, что-то огромное и ужасающее, на что хватало моего воображения, и тем не менее ускользавшего из памяти и от визуального восприятия. Как бы можно потрогать, но только и всего, и все это ради собственной безопасности. Чтобы не сойти с ума от одного лишь осознания существования этого в природе. Оттого я не мог открыть глаз, чтобы увидеть то, что так крепко сжимал в своих пальцах. Оно было к лучшему, и я не должен был его видеть, чтобы не было хуже, ведь жуткий грохот, им учиненный для моего устрашения, был только небольшой частью его подлинной силы, перед которой мой рассудок оставался абсолютно беспомощен.
Однако, я видел своего вчерашнего обидчика каким-то особым зрением, и оно тоже в корне отличалось от привычного мне визуального восприятия. И благодаря ему я просто знал, что в данный момент пойманное мною Нечто представляло угрозу и заставляло дрожать и трепетать в ужасе всех и каждого где-то за пределами материального мира, а в моей реальности и в данную минуту оно было убожеством, жалкой ничтожной мелочевкой, которая легко давилась двумя пальцами. И оттого мне не хотелось отпускать своего обидчика, посмевшего без труда проникнуть в мой дом и наброситься на меня без видимой мною причины.
На самом же деле, как в тисках я сжимал в пальцах собственную левую руку, чуть-чуть не переломив ее запястье своей какой-то чересчур железной хваткой. И это все, что оставалось несчастному Нечто ради собственного спасения – превратиться в мою руку в реальном мире при моем пробуждении.
Но проснувшись среди ночи, и обнаружив сдавленную в пальцах руку, я слышал тяжелые размеренные шаги наверху. Беруши ничуть не заглушали этого, показавшегося мне жутким топота, даже наоборот, делали его громче. Логичные, как говорится, смутные сомнения терзали меня по поводу неожиданного возвращения хозяина той квартиры, и мурашки не исчезали с моей кожи. Я даже пошевелиться опасался, что уж там говорить о том, чтобы подняться и дойти до туалета по естественной нужде, хотя припирало не по-детски. А когда я, все-таки, выбрался из своей постели и поспешил до заветного закутка, не вынимая при этом затычек из ушей, и включил в туалете свет, слишком ясно и отчетливо до меня донесся до костей пробирающий собачий вой. Так, следуя народным поверьям, собака предупреждает о близкой смерти в доме, в котором находится.
Этот жуткий звук получился слишком протяжным и наполненным ледяным холодом, в сравнении с громким грохотом куда более продирающем до самого мозга костей. После него все шаги сверху прекратились, оставив меня наедине с общей и неприятной тишиной, заставившей меня открыть дверь на балкон и наполнить свое жилье шелестом листьев на ветру.
И вот я не заметил как уснул, и снился мне какой-то бессвязный бред, составленный из моих воспоминаний детства, мгновенно забывшийся поутру. С лестничной клетки доносились какие-то голоса. Этажом выше у двери квартиры, откуда уже две ночи подряд я слышал шаги, собрались трое человек, соседей. Из их разговора я понял, что дверь в злополучную квартиру была с утра открыта, и внутри находилось тело мертвого воришки. Вроде как следов насильственной смерти на его теле эксперты не обнаружили, вскрытие не дало никаких результатов, рядом с телом не нашли никакого орудия убийства, не было даже крови. Тело несчастного парня в какой-то момент будто просто перестало функционировать.
Меня тоже спрашивали как свидетеля. И мне пришлось обо всем умолчать, мол, ничего не слышал, ничего не знаю, спал мертвецким сном. И я не сомневался в том, что топот не принадлежал мертвецу в кроссовках. Кроссовки не могут так стучать по ковру на полу, как, впрочем, и ботинки на каблуках. Мне не давала покоя мысль о том, что тот, кто был виновен в лишении жизни неудачливого вора, и был тем Нечто, пойманным мною, при пробуждении в реальном мире вынужденный перевоплотиться в мою собственную руку и таким образом сбежать. Тело вора лежало у двери, однозначно он намеревался уходить, но так и не смог этого сделать. И я был если не соучастником такого исхода, то точно связующим звеном между этими событиями. Я чувствовал свое присутствие рядом с тем парнем, когда он умирал, я был свидетелем того, что случилось с ним, и, думаю, я мог бы все объяснить в подробностях…

без окончания

Глава 13. По эту сторону границы

…Когда его доставили в реанимацию, снаружи разразилась ужасная гроза. Поистине черные тучи, нависшие над городом, принесли с собой почти что ураганный холодный ветер и какой-то невероятный по своей силе проливень, накрывший улицы густой белой пеленой. Если бы … был в этот момент в сознании, он бы сказал, что не помнил в своей жизни столь дикое природное буйство. Он вообще узнал бы много нового, о чем прежде и не догадывался.
Например, о том, что несмотря на нешуточный конфликт с Николаем Павловичем, которого … знал что-то около десяти лет, чуть больше половины из которых работал под его руководством, Палыч не держал на него обиды. Этот конфликт закончился скандальным увольнением …, и он не рассчитывал на продолжение дружеских отношений с куда более старшим по возрасту Палычем, даже номер телефона последнего он удалил, и хотел забыть шесть последних лет как страшный сон. Конечно, тогда он был на эмоциях, с жаром обуявших его голову. Однако, неприятный осадок со временем никуда не делся, и с Палычем … больше не планировал никакого общения. Год, между прочим, прошел с того дня.
И спустя год Николай Павлович приехал в реанимационное отделение, чтобы справиться о состоянии пострадавшего в этом ужасном столкновении «Газельки» с многотонным груженым грузовиком. Степка, вывернувший руль «Газельки» вправо, так же находился тяжелом состоянии. И Степка должен был выкарабкаться, ради жены, ради троих детей, в отличие от него, до сих пор практически не задумывавшегося о семье. Однако, все дело заключалось в личных убеждениях, тормозящих … быть семьянином, достаточно хорошим семьянином: любящем мужем и отцом. Палыч с первого взгляда увидел преобладание в нем человечности и покладистости, до боли попратых год назад.
С тем же успехом в нем был уверен и Веня, два с половиной года знавший его лично. Не раз Веня обращался к нему за помощью, взамен снабжая его картошкой и домашними солениями (о да, вкусно и сытно поесть … был не прочь). Впрочем, … не