Дневник ведьмы. Повесть.

долгие  годы,  вот  только  ходить,  как  раньше,  ей  больше  не  придется,  потому  что  вместо  двух  стройных  ножек  у  нее  теперь  будет  одна  -  такая  же  стройная,  красивая,  но  одна!..
     Черт!  Я  чувствую,  как  меня  снова  начинает  разбирать  этот  жуткий  хохот…  Впервые  я  почувствовала  его  приступы  там,  возле  грязного  болотца.  Помню,  я  долго  каталась  по  берегу  и  все  не  могла  остановиться.   И   вот   теперь   снова…    Интересно,   с   чего   бы   это?..  А,  понимаю.  Это  все  из-за  Надьки.  Стоит  мне  только  представить  ее,  жалкую,  скрюченную,  прыгающую  на  костылях…
     Нет,  все,  больше  не  могу!  Надо  успокоиться,  взять  себя  в  руки.  Тем  более  что  от  этого  смеха  у  меня,  кажется,  снова  начинает  болеть  голова.  Пойду  приму  таблетку  и  -  бай-бай.
     Только  бы  бабка  сегодня  не  приснилась!  Как  же  меня  достает  последнее  время  ее  вечно  насупленная  физиономия!



     Среда,  20  октября

     Всю  ночь  так  и  не  смогла  толком  заснуть.  В  голову  лезли  разные  дурацкие  мысли  -  уже  не  помню  какие.  Но  самая  главная,  та,  что  не  давала  мне  покоя  до  самого  утра  -  как  отнесется  к  Надькиному  несчастью  Борис.  Больше  всего  я  боялась,  что  он  что-нибудь  заподозрит.  Просто  так,  чисто  интуитивно.
     Поэтому  утром  ни  свет  ни  заря  я  была  уже  на  ногах  и  собиралась  в  школу.  При  этом  я  прекрасно  понимала,  что  преспокойно  могла  просачковать  еще  пару  дней  (и  это  было  бы  самое  разумное),  что,  отправляясь  сегодня  на  уроки,  поступаю  скорей  всего  неосмотрительно,  но  я  уже  ничего  не  могла  с  собой  поделать.
     В  классе  меня  встретили,  в  общем-то,  довольно  прохладно.  
     -  А,  это  ты.  Привет, -  лениво  бросила  Ольга. -  Я  уж  думала,  ты  до  каникул  не  появишься.
     И  точно!  За  всеми  своими  делами  я  совершенно  забыла,  что  заниматься  нам  -  всего  ничего.  Возможно,  в  прежние  времена  это  известие  меня  обрадовало  бы,  но  только  не  сейчас.
     -  Ну,  что  тут  было  без  меня?
     -  А  что  тут  могло  быть  без  тебя!
     В  словах  Ольга  мне  почудился  какой-то  подвох.  Я  бросила  на  нее  быстрый  взгляд,  но  ничего  такого  не  заметила.  
     -  Значит,  все  спокойно?
     -  Как  в  танке.  А  ты  что,  болела?  Надеюсь,  не  серьезно?
      -  Так,  ерунда.  Насморк.
     Болтая  с  Ольгой,  я  украдкой  посматривала  на  стол  Бориса.  Но  его  на  месте  не  было.
     Сегодня  он  так  и  не  появился.  Все  уроки  я  сидела  как  на  иголках.  Заметив  мое  состояние,  Ольга  глупо  пошутила,  что  мы  с  Борисом  договорились,  как  видно,  болеть  по  очереди.  Но  я-то  знала  настоящую  причину  его  отсутствия  и  от  этого  еще  больше  переживала.
     Домой  я  вернулась  мрачнее  тучи,  проклиная  себя  за  то,  что  не  послушала    голоса   рассудка.   Час,   а   то  и  больше  просидела  на  диване,  уставившись  в  одну  точку.  В  голове  была  полная  пустота.  Совершенно  ничего  не  хотелось  делать.
     Неожиданно  зазвонил  телефон.  Я  схватила  трубку.
     -  Алло.  Лида?
     Я  совершенно  не  узнала  его  голоса,  поэтому  на  всякий  случай  переспросила:
     -  Это  ты,  Борис?
     -  Да,  это  я…  Я  уже  звонил  тебе  сегодня,  но  тебя  не  было.
     -  Я,  наверно,  была  в  школе.
     -  Ты  уже  выздоровела?
     -  Да,  первый  день  как  выписали…  Ты  что-то  хотел  мне  сказать?
     -  Нет…  То  есть  да,  хотел…  Но  я  не  знаю,  как…  Я  сейчас  звоню  тебе  из  больницы…  Понимаешь,  тут  такое  дело…  Вчера  с  Надей  случилось  несчастье.
     -  С  Надей?  Несчастье?  -  я  постаралась  изобразить  голосом  одновременно  удивление  и  тревогу.
     -  Она  вчера  попала  под  машину.
     -  Какой  ужас!  Она  жива?
     -  Да,  жива,  но  в  ужасном  состоянии.  Дело  в  том…  дело  в  том,  что  ей  раздробило  ногу.  И  врачи  говорят… -  тут  он  издал  звук,  похожий  на  всхлипывание, -  врачи  говорят,  что,  возможно,  ее  придется  удалить… -  после  этого  речь  Бориса  перешла  в  какое-то  невнятное  бормотание,  прерываемое  вздохами,  сопением  и  другими  непонятными  звуками.
     -  Борис!  Ты  слышишь  меня,  Борис?!  -  попыталась  я  перекричать  все  эти  звуки. -  Хочешь,  я  сейчас  приеду  к  тебе?!  Борис!  Скажи,  в  какой  больнице  ты  находишься?
     -  Нет-нет,  не  стоит!  -  эти  слова  он  почти  выкрикнул,  после  чего  произнес  с  большими  паузами:  -  Я  -  потом  -  сам  -  тебе  -  позвоню, -  и  бросил  трубку.
     После  этого  короткого  разговора  у  меня  сразу  поднялось  настроение.  Да,  Борис  сейчас  очень  расстроен,  но  то,  что  он  позвонил  мне,  ища  поддержки,  говорит  о  многом.  Значит,  я  для  него  не  чужой  человек.  Значит,  он  меня  все-таки  любит.
      А  может,  он  что-то  подозревает  и  специально  позвонил  мне,  чтобы  выяснить  мою  реакцию  на  это  известие?    



   
   Четверг,  21  октября

    Сегодня  виделась  с  Борисом  в  школе.  Выглядел  он  ужасно:  бледный,  взъерошенный,  с  остановившимся  взглядом.  Все  уроки  и  даже  перемены  просидел  не  двигаясь  за  своим  столом,  тупо  глядя  прямо  перед  собой  и  никого  и  ничего  не  замечая  вокруг.
     Когда  во  время  большого  перерыва  я  отважилась  подойти  к  нему  со  словами  утешения,  он  посмотрел  куда-то  мимо  меня  и  произнес  как  будто  в  пустоту:
     -  Наде  сегодня  будут  делать  операцию…  Врачи  боятся  заражения…  Но  она  еще  ничего  не  знает.  Она  в  полуобморочном  состоянии.  Что  будет,  когда  она  все  поймет?  -  и  после  этого  снова  надолго  замкнулся  в  себе.
     После  третьего  урока  Борис  исчез.  Я  сначала  волновалась,  но  потом  успокоилась.  В  конце  концов,  это  даже  к  лучшему,  что  он  ушел,  потому  что  своим  невменяемым  состоянием  он  только  действовал  мне  на  нервы.                
     К  концу  дня  я  уже  почти  не  вспоминала  ни  о  Надьке,  ни  о  Борисе.  Даже  умудрилась  получить  две  «пятерки»  -  по  матеше  и  по  физике.  Крокодилыч  весь  урок  строил  мне  глазки.  Я  наконец  смилостивилась  и  пару  раз  ему  улыбнулась  -  так  он  чуть  не  прыгал  от  счастья.
     


     Вечером  после  двухдневного  отсутствия  появилась  мать.  По  ее  сияющему  лицу  я  сразу  поняла:  с  хахалем  у  нее  все  тип-топ.
     Когда  мы  сели  ужинать,  мать  как-то  странно  замялась,  а  потом  вдруг  выпалила,  старательно  пряча  глаза:
     -  Лидочка,  ты  не  будешь  против,  если  я  несколько  дней  поживу  у  Викентия  Александровича?  Он  сказал,  что  нам  надо  лучше  узнать  друг  друга,  а  это,  сама  понимаешь,  самый  верный  способ…
     -  Да  ладно,  ма,  не  парься!  Хоть  навсегда  переезжай  к  своему  Викентию  Александровичу,  мне-то  что!
     -  Ну  что  ты  такое  говоришь,  Лида!  Вовсе  я  не  собираюсь  переезжать  к  нему  навсегда!  Ты  же  прекрасно  знаешь,  пока  ты  не  окончишь  школу,  пока  не  определишься  в  жизни…
     Я  испугалась,  что  она  опять  заведет  свою  вечную  бодягу  об  ответственности,  которую  якобы  за  меня  несет,  и  поэтому  быстро  перевела  стрелки:
     -  Ма,  я  все  прекрасно  понимаю!  Ты  тоже  имеешь  право  на  личную  жизнь,  ты  еще  молодая,  и  я  буду  только  «за»,  если  ты,  наконец,  найдешь  себе  постоянного  спутника.
     Мать  чуть  не  прослезилась  от  моих  слов.
     -  Ты  правда  так  считаешь?  Значит,  ты  на  меня  не  обижаешься?..  Я  всегда  знала,  что  ты  у  меня  умная  девочка!  -  и  в  порыве  нежности  расцеловала  меня  в  обе  щеки.
     Через  полчаса,  надавав  мне  кучу  наставлений,  счастливая,  она  упорхнула  к  своему  хахалю,  а  я  от  нечего  делать  достала  из  шкафа  «Американскую  трагедию»  и,  удобно  устроившись  на  диване,  еще  раз  перечитала  главу,  в  которой  Клайд  Гриффитс  подстроил  несчастный  случай  своей  бывшей  возлюбленной.  
     Ну  до  чего  глупо  и  непродуманно  была  спланирована  операция!  Да  он  с  самого  начала  был  обречен  на  неудачу.  Вот  если  бы  на  его  месте  оказалась  я…  Хотя  к  чему  эти  сравнения!  Ведь  я  не  учла  самого  главного:  герой  «Американской  трагедии»  не  обладал  даже  половиной  моих  способностей,  а  это,  как  я  успела  убедиться,  и  есть  самый  верный  признак  успеха.



     Пятница,  22  октября

     Бориса  снова  не  было  в  школе.  Домой  он  мне  тоже  не  позвонил.
     До  самого  вечера  я  ходила  из  угла  в  угол  по  комнате,  бросая  тоскливые  взгляды  на  телефон.  Наконец,  когда  за  окном  уже  окончательно  сгустились  сумерки,  я  не  выдержала  и  решила  позвонить  ему  сама,  справедливо  рассудив,  что  в  данной  ситуации  это  не  будет  выглядеть  с  моей  стороны  как  навязывание.
     Я  не  знала  номера  его  мобильника,  поэтому  решила  прибегнуть  к  помощи  телефонного  справочника.  Фамилию  Серафимов  я  нашла  почти  сразу  -  тем  более,  что  в  списке  она  оказалось  единственной.  Теперь  оставалось  уповать  на  то,  что  этот  человек  и  есть  Борис.  Я  несколько  раз  перечитала  название  улицы,  номер  дома  и  квартиры,  которые  мне  ровным  счетом  ничего  не  говорили  (все  адреса  я  обычно  запоминаю  зрительно),  и  только  после  этого  отважилась,  наконец,  позвонить.
     -  Алло.  Кто  это?  -  строгий  женский  голос  в  трубке  прозвучал,  как  мне  показалось,  немного  резковато.
     -  Это  квартира  Серафимовых?..  Могу  я  услышать  Бориса?
     -  А  кто  его  спрашивает?
      -  Его  одноклассница.
     -  Не  уверена,  что  он  сейчас  дома…  Впрочем,  подождите.  Я  узнаю…
     Послышались  удаляющиеся  шаги,  после  чего  последовала  довольно  продолжительная  пауза.  Больше  всего  я  боялась  вновь  услышать  в  трубке  тот  же  женский  голос,  который  объявит  мне,  что  Бориса  нет  дома  и  сегодня,  вероятно,  уже  не  будет…
     Вот,  кажется,  хлопнула  дверь.  До  меня  долетели  невнятные  голоса.  Они  все  ближе,  ближе…  Затем  -  щелчок  и  чье-то  прерывистое  дыхание.
     -  Борис,  это  ты?
     -  Лида?!  -  в  его  голосе  сквозит  удивление.  -  Как  ты  меня  нашла?
     -  Так  же,  как  и  ты  -  по  телефонной  книге.  Кстати,  ты  там  единственный  с  такой  фамилией.
     -  Ну  надо  же!  Никогда  бы  не  подумал,  что  у  меня  такая  редкая  фамилия.
     -  Ты  ничего  не  хочешь  мне  сказать?
     -  О  чем?..  Ах,  да!  Ты,  наверно,  имеешь  в  виду…  Надю?
     -  Тебя  это  удивляет?
     -  Да  нет,  не  то  чтобы…  Но…  я  подумал…
     -  Я  не  знаю,  о  чем  ты  там  думал,  но  уж  точно  не  обо  мне!
     -  Что  ты…  хочешь…  этим…
     -  А  сам  ты  не  догадываешься?!  Я  что,  по-твоему,  кукла  бессердечная?!  Ты  считаешь,  что  мне  можно  вот  так,  походя,  растравить  душу,  а  потом  замолчать  на  целых  два  дня?!
     -  Постой,  я…  я  просто  решил,  что…  Ну,  словом,  я  не  хотел  тебя  расстраивать…
     -  Что  ж,  очень  разумно  с  твоей  стороны… -  эти  слова  я  произнесла  слегка  дрожащим  голосом,  даже  шмыгнула  носом  для  большей  убедительности. -  Впрочем,  если  не  хочешь,  можешь  ничего  не  говорить.  Переживу  как-нибудь.
     -  Лида,  Лидочка,  ты  не  так  меня  поняла!  Я  совсем  не  хотел  тебя  обидеть!  Я  подумал,  что  ты…  что  тебе  это  будет  неприятно.
     -  Ох,  какой  же  ты  глупый,  Борис!  Неужели  ты  посчитал,  что  я…
     -  Нетнет,  больше  ничего  не  говори!  Я  дурак,  самый  настоящий  дурак!
     -  Ладно,  проехали.  Скажи,  как  прошла  операция?
     -  Вроде,  успешно.
     -  Что  значит  «вроде»?
     -  Это  значит,  что  заражения  удалось  избежать.
     -  А  как  нога?
     -  Но…  разве  ты  не  поняла?.. -  после  этого  последовал  уже  знакомый  мне  всхлипывающий  звук,  а  потом  надолго  воцарилось  молчание.
     -  Борис!..  Борис,  ты  меня  слышишь?
      -  Да.