оскалилась, зарычала, но, поглядев снова на дочку, что-то похожее на хлопчатобумажные полоски из какого-то тюка достала. Похоже, поняла что-то в этой жизни. Билл подумал невольно, что вот из кого получилась бы идеальная жена… Но промолчал. Взял бинты, буркнул «Спасибо!», и вышел.
Майкл к этому времени как раз закончил ругаться и шипеть. А Линда как раз закончила что-то жевать. Достала изо рта разжёванную обслюнявленную зелёную массу.
Наложила часть на входную, часть – на выходную дыру в плече Майкла.
– Это ещё что за жвачка?
– А это, Билл, походное дезинфицирующее средство. Разжёванный подорожник. Жутко, кстати, жёсткий. Я весь рот исколола!
– И откуда ты про это средство знаешь?
– Так всё оттуда же. От индейцев.
– А, ты жила и с ними?
– Нет. У меня мама с ними жила. Она была жена пастора. Который сдуру пытался по молодости и наивности принести этим дикарям «свет истинной веры».
– И – как?
– Как, как… Безрезультатно. Если не считать того, что его съели на третий день. А вот мать – оставили. И она прожила с племенем, пока не родилась я.
– Так ты – метиска?!
– Вот уж нет. Мать уже была беременна мной, когда отцу ударило в голову заняться проповедничеством. Ну а моя мать – куда ж она без мужа! Поехала вместе с ним.
Но семи месяцев «общения» с «детьми природы» матери хватило. Чтоб понять, что это – не для неё. Но – научиться выживать. На этой самой природе.
А вот когда я родилась, и индейцы перестали за ней следить, она и смогла…
Удрать!
– Замечательно. В-смысле, замечательно, что ты – белая. Чистокровная. И у тебя нет причин особо любить этих краснокожих.
– А вот это ты точно сказал.
Никаких!
– Так – что? Дать тебе пушку? Пойдёшь и перестреляешь остальных обидчиков, и наглых зрителей?
– Н-нет… Не хочется. Да и смысл? Женщины и дети нам добраться до сокровищ не помешают!
Билл отметил себе словечко «нам», но промолчал.
Назад возвращались в свете уже вставшего над горными хребтами солнца.
Линда ехала за спиной Этьена – его конь оказался самым здоровым и крепким, и свободно нёс двоих. Смотреть на то красневшее, то бледневшее лицо кузена, когда Линда прижималась к его спине тем, что сильно натягивало перед платья в декольте, было забавно. Но Билл ухмылки сдерживал. Как, впрочем, и Майкл – комментарии.
Дорогу теперь, когда запомнил все приметы, Билл находил легко. И доехали они до своего лагеря в лощине куда быстрее – за час с небольшим. Предоставленные сами себе кони за это время, конечно, немного разбрелись, но не слишком далеко.
– Предлагаю, пока мы не стали собираться, позавтракать. И костёр теперь развести можно!
С предложением Билла согласились все. И вскоре костерок весело потрескивал, создавая почти домашний уют на их стоянке.
Поели быстро. И с аппетитом. «Нагуляли», как высказался Майкл.
Выехали из лагеря, по прикидкам Билла, ближе к полудню. Но всё равно успели до ужина проехать миль тридцать-тридцать пять. Потому что лощины оказались пока вполне проходимыми, и к подножью гор вывели кавалькаду ещё засветло. Билл хорошо помнил, что пунктирная линия идёт вдоль русла реки Туссон, собственно, и давшей название городку с баром Мозэса, но уж больно она сильно петляет, уводя в сторону, чтоб ехать непосредственно вдоль русла. К тому же к началу лета полностью пересыхающего…
А начала этой реки никто ещё не видал: где-то в горах.
Но им до истока и не надо. Им надо добраться до ущелья Старого Беркута. То есть – вверх по руслу, до второго левого ответвления.
Вот по нему, без труда обнаружив, они и проехали с пару миль, пока сумерки не вынудили остановиться.
– Сегодня снова дежурим. – по Майклу было видно, что он горит желанием оправдаться за вчерашний недогляд, – Первым – я!
– Нет. – Билл старался говорить поравнодушней, – Первой сегодня – Линда.
– Это почему ещё?! – возмущения в тоне не заметили бы только камни ущелья.
– А потому, солнце ты наше, что ты больше всех теперь заинтересована, чтоб мы все оставались целыми! И бдить будешь не за совесть, а за – страх! – Билл не стал говорить, что ей больше нечего рассчитывать на помощь бандитов Мозэса. Ну а про то, что индейцев она теперь боится пуще чертей, можно и не упоминать.
– Я… Э-э… Хм. Пожалуй. Да и болит, если честно, так, что пока просто не уснуть!
– Хватит задвигать нам ерунду. Тебя ударили всего один раз.
– Да. Зато – какой!
– А вот если бы мы действительно не пришли за тобой, тебе и этот удар показался бы цветочками! Потому что потом, когда этот парень разработал бы руку, он и бил бы сильней! И мог дать и другому, или другим – помахать!
Линду передёрнуло:
– Ладно, довольно! Сказала же уже, что не усну!
– Хорошо. Тогда вторым – Этьен, третьим – я, а последним дежурит Майкл.
– Договорились. Ну, спокойных снов.
Билл, полёживая снова снаружи спальника, в одежде и сапогах, ковырял травиной в зубах. Смотрел снова в звёздное небо. Думал.
Ну хорошо. От индейцев они отбились, банду наёмников положили всю. Что дальше? Ведь судя по карте, через пару дней они доберутся до чёртова места, обозначенного крестиком. В кружке. И – что?
Будет ли на месте – сокровище?
И что это будет за сокровище?
Собственно, эти мысли возникали у него и тогда, лет десять назад, когда ещё не потерял надежду найти клад и сам. Он тогда и так и так прикидывал, что же это за сокровища могут быть у диких индейцев, спрятанными ещё до прибытия белых колонизаторов, которые были бы, вот именно, сокровищами! Ведь это у белых слово «сокровища» традиционно ассоциируются с золотом, серебром, и драгоценными камнями. Ну а если там – просто какие-то, вот именно, тотемные фигурки?
Мумии? Скальпы поверженных врагов? Оружие древних вождей?
Каменные или деревянные идолы?
То есть – такой «клад» кладом является только для тех, кто его спрятал!
А такие «артефакты» ведь вывозить бессмысленно! Поскольку интересны они только книжным червям – учёным! Из какого-нибудь музея. Специализирующегося на человеческой истории. И диких племенах. А простому человеку и на … не нужны!
Э-э, ладно. Его задача – довезти их маленькую экспедицию до места. Обозначенного крестиком. Вот только бы не стал этот крестик – крестом на их общей могиле!
С этой «оптимистичной» мыслью он и уснул.
Этьен растолкал его вскоре после полуночи: это Билл увидел по положению звёзд.
Но добросовестно сел на дежурство, подбросив пару кусков дерева в прогорающий костерок. Линда, на этот раз не выделывавшаяся, положила свой спальник почти впритык к спальнику Этьена, но сейчас мирно спала, трогательно отклячив нижнюю губку, и держась обеими руками за свою промежность – похоже, и правда, болело там у неё, раз даже во сне… Не скоро, похоже, сможет… Билл пожал плечами: собственно говоря, «готовность» женщины к «этому делу» теперь – предмет беспокойства Этьена.
Тоненький серп народившегося месяца и звёзды освещали их долину неплохо. Особенно, когда глаза привыкли к темноте. Спереди и сзади не подкрасться незамеченными. Вот разве что – сверху, с вершин гор ущелья. Но чтоб быстро спуститься оттуда, нужно быть или кондором, или скалолазом. Ещё и с верёвками. Потому что пробраться по таким кручам без них, да ещё в кромешной тьме, сможет разве что горный барс.
Два часа прошли быстро. За час до рассвета Билл растолкал мирно сопевшего Майкла:
– Мы поспим ещё пару часов, а потом – нужно завтракать. Да в путь. А то вчера проехали мало. Из-за приключений с дамой.
– Точно. – Майкл зевал так, что челюсти сводило, – Быстрей бы уж добраться!
Однако особо резво двигаться сегодня не очень получалось.
Несмотря на то, что позавтракали быстро, и двинулись в путь рано, ещё в утренней прохладе, ехали медленно: постоянно приходилось объезжать завалы из нападавших сверху камней, или даже слезать с коней, чтоб разобрать природные баррикады, и перевести коней через настоящие барьеры, пирамиды и валы. Майкл тихо ругался, пока Билл не запретил ему: во-первых – тут могут быть ещё индейцы, а во-вторых, и это главное – от эха может случиться новый камнепад.
Сегодня оказалось пасмурно, и ехали в приятной прохладе. На дне русла кое-где имелись даже лужи воды. Что позволило напоить лошадей, и наполнить подопустевшие бурдюки. Но мрачные стены ущелья словно давили им на плечи суровой первозданной красотой. А вообще – тёмные громады серо-стальных, с сиреневым отливом, отвесных скал по обеим сторонам всё суживавшегося ущелья навевали уныние и страх. По лицу Линды было заметно, что она не прочь бы сейчас оказаться снова в безопасном салуне, у Мозэса под крылышком. И то, что под ногами коней теперь струился, журча, крохотный ручеёк, нисколько поездку веселей не делало.
К ужину выехали к перекрёстку. Ну как перекрёстку: здесь встречались две реки. Сейчас почти пересохших. Билл сказал:
– Майкл. Достаньте, пожалуйста, вашу карту. Потому что кое-чего я в ней всё же не понял. Нужно определиться.
Майкл не заставил себя долго упрашивать. Подъехал снова к едущему впереди Биллу. Кони встали почти рядом, Билл развернул пергамент.
– Вот. Мы сейчас – здесь. Это и есть – ущелье Старого Беркута. Если верить карте, нам – направо. По нему же. Ещё мили три. Но потом… Дорога словно уходит от русла резко вбок, и – наверх: вот. Здесь извилистой стрелочкой показано: тропа! А я, когда здесь был, лет девять назад, ничего такого не видел! Никаких ответвлений. Никакой тропы! Да и сейчас… Темновато. Не проглядеть бы.
– Ну тогда давайте заночуем вон там, – Майкл указал рукой на весьма ровный островок каменистой отмели, в том месте, где два русла встречались под острым углом, – и завтра с утра попробуем найти. Нас ведь никто не гонит: можем осмотреть всё подробно.
– Хорошая мысль. Тем более, дальше ущелье Старого Беркута узкое, и вряд ли мы найдём там, где расположиться на ровном. А тут всё же – довольно широко. И удобно. Да и костёр теперь развести, думаю, снова можно.
– А как же индейцы?
– Если они тут где и остались, и даже учуют дым, незамеченными не подберутся. А из винчестеров мы уложим их куда быстрее, чем они нас – из луков.
– Хочется верить. Ну ладно. Давайте устраиваться. На ночлег.
Лежать на спальнике на камнях оказалось не столь удобно и мягко, как на песке или травке. Пусть и пожухлой. Билл ворочался, и вздыхал. Этот поход всё сильней начинал ему не нравиться. И дело было не в ране в ноге – она уже почти не беспокоила.
Ощущения казались вовсе не теми, что вначале. И дело даже не в том, что они уже поубивали из-за чёртова клада кучу народу: и, пусть откровенных, головорезов Мозэса, и агрессивных похитителей-индейцев… Но вот накатывало на него сейчас словно волнами ощущение, что зря они туда едут! Подсознание? Или… Ещё кто-то – уже извне?!
Но мысль в голове вертелась самая простая и конкретная!
Не будет им счастья от этого «клада»!
Но не скажешь же про свои «ощущения», мысли, и страхи тому же Майклу. Тот – рационалист. И только пожмёт плечами. А про себя подумает, что Билл превращается в старого маразматика. На почве слишком долгого обитания в прериях и полупустынях.
Повздыхав, Билл повернулся на бок. Прикрыл глаза. Постарался расслабиться.
Однако почти сразу его кто-то тронул за плечо. Думая, что это Майкл, сдающий свою вахту, и что он всё же заснул, быстро и незаметно для самого себя, Билл повернулся.
Седой индеец, в традиционной
