спальне Светоча.
– А ничего, донн Гонсалес, лейтенант у нас метит в капитаны – сообразительный поэтому. Дотумкает. – в ироничной ухмылке донна Хутча Хайми видит то, что и должен увидеть беспристрастный наблюдатель – ненависть и зависть. Ещё бы: капитан сам пробивался по служебной лестнице, и участвовал в боях! А Глюм – бастард Его Величества. И, похоже, любимый внебрачный отпрыск. Но теперь, похоже, его «блестящая» карьера слегка притормозится…
– М-м… Пожалуй. Донн Хайми. Прошу вас, – капитан Гонсалес переводит взгляд снова на Хайми, – Никуда из замка не уезжайте! Вы очень нужны нам именно сейчас! Вдруг в последнем сне Его Величества мы найдём хоть какие-то ответы. Или хотя бы намёки!
– Разумеется, донн Гонсалес. Я – первое заинтересованное лицо. В том, чтоб найти и покарать виновного!
– Вот и славно. – капитаны поворачиваются к вбежавшему сержанту – как Хайми сразу понял, начальнику отделения, бегавшего на чердак Зала.
Запыхавшийся мужчина лет пятидесяти, подбежав, отдаёт честь, косясь на Хайми:
– Разрешите доложить, господин капитан?!
– Да, секунду. Донн Хайми. Не смеем задерживать. Но просим – быть поблизости!
– Разумеется, донн Гонсалес. Я… понимаю!
Конечно, Хайми понимает, что сержант что-то нашёл, иначе так, на как раз – Ассенизатора, не косился бы! Ну, или просто не хотел свидетелей.
С другой стороны – прямых улик точно нет. Никто его «похождения» по чердакам не видел, а проволоку он ликвидировал надёжно: до горизонтальной сборной сточной трубы от отверстия метров двадцать: никаким шестом не достать! А в главном коллекторе найти хоть что-то – вообще нереально. Будем надеяться, что Хайми ничего не упустил.
Хотя План «Б» осуществлял и экспромтом. В дикой спешке, как последний шанс…
И единственное, что может его выдать – показания свидетелей. Видевших бы, как он лез рукой в воздуховод, и что-то оттуда как бы – вытащил… И – дёрнул!
Но тут всегда можно списать всё это – на игру воображения и отвратительное – тут Светоч был прав! – освещение!
Хайми подходит к группке из пяти человек, той, где сейчас находится донна Пилей: муж наверняка поглощён свалившимися на его голову хлопотами:
– Моё почтение, донна Пилей, и вам, благородные донны и донны! Какая ужасная трагедия!
18. Разговоры-допросы-разговоры
– О, да, донн Хайми! Просто мурашки по коже! Чтоб – такая чудовищная смерть!.. Да ещё на глазах всего Двора! – впрочем, невооружённому глазу видно, что донна Пилей не столько расстроена, сколько делает вид. Даже особо тщательно не скрывая своей фактически – радости по поводу кончины Светоча, – И ведь Его Величество в стольких сражениях участвовал! И – буквально – ни одной царапины! А уж про охоту и не говорю! Вот, во время последней, уж казалось бы, куда как близко была смерть – а и то разминулся!.. Мы уж подумывали, что его само Небо хранит!
– Согласен, донна Пилей, Его Величество не боялся рисковать жизнью! И на войне, и на охоте. Всегда – в первых рядах! И со своим «фирменным» боевым кличем! Но чтоб вот так… на буквально ровном месте…
Глупо.
– Да, странная смерть. – это влезает донн Шарпей, казначей Его Величества, – Никогда не поверю, что проклятая люстра сама, вот так – взяла и грохнулась, в самый подходящий момент!
– Ваша правда, донн Шарпей! – это уже донн Фулер, церемонимейстер, – Уж слишком это невероятно, чтоб быть правдой! Наверняка этой люстре помогли. Кто-то помог!
– Похоже, мы все придерживаемся одного мнения. – Хайми не находит нужным скрывать, о чём он только что беседовал с капитанами личной Гвардии, – Вот и наши бравые Гвардейцы считают, что трагедия не является несчастным случаем. А Убийством!
– Что вы такое говорите, донн Хайми?!
– Да, донна Пилей: и капитан Гонсалес, и капитан Хутч, и, если уж на то пошло – и ваш покорный слуга, считаем произошедшее – кем-то хитро подстроенным убийством!
И я, как никто иной, имею основания так думать!
Дело в том, что именно сегодня я уже заходил на кухню, к мэтру Кротту, и… – Хайми пересказывает разговор с поваром, и все последующие события, не видя смысла их скрывать: всё равно всё это выяснится в виде сплетен и, разумеется, допросов: и Якова, и помощников повара, и самого мэтра Кротта.
– То есть, донн Хайми, вы увидели что-то такое, что позволило вам предположить…
– Да, донна Пилей, именно так! Сожалею, что не могу рассказать вам, что именно я увидел. Кодекс. Но одно неоспоримо: ни единого намёка, что это будет сделано не как у нас «обычно», то есть – не с помощью пищи и вина, а с помощью люстры – не было!
С другой стороны – моё огромное упущение налицо! Я… должен был предупредить об опасности личную Гвардию и охрану Его Величества. А вместо этого понадеялся на собственные силы. Не хотел создавать паники! И ненужных сплетен.
– Ну-ну-ну, донн Хайми! Никакой вашей, – донна выделяет тоном это слово, – вины тут нет! Ведь одно дело – узнать о готовящемся заговоре, и покушении, а совсем другое – увидеть что-то туманное – во сне! Сны, это… Вот именно – сны!
– Да в том-то и дело, уважаемая донна Пилей, что у меня уже случались такие прецеденты! Когда я видел как бы… Вещие сны Его Величества! Но вот, получается, всё же недоглядел! Вернее, неправильно понял и истолковал, откуда исходит опасность!
– Не думаю, что ваша вина тут действительно есть, донн Хайми, – это снова донн Шарпей, – Вы просто излишне самокритичны. И в вашей преданности Его Величеству, компетентности и педантичности, никто не сомневается! Но вы же не можете, в самом деле, отвечать и реагировать – на каждый намёк! Ведь сон – это, вот именно, всего лишь сон! Да и, кроме того, вот, скажем, последний случай на охоте – вы же не могли предугадать, что Его Величеству будет угрожать – кабан!
– Нет, конечно, донн Шарпей. Но выйти за стены замка, и приготовиться – на всякий случай! – я мог! И ведь что Светочу будет угрожать опасность – угадал! И с местом – угадал! Хотя… Кабана во сне не видел.
– Хм-м… Оно и верно. – донн Шарпей явно отрепетированным дома, перед зеркалом, движением оглаживает роскошно пышную кудрявую и ухоженную бороду, – Но сейчас, донн Хайми, думаю, вам абсолютно не в чем себя винить. Уж если бы про что и подумал кто-нибудь – так только не про люстру! Ведь у нас при Дворе, в основном, ваша правда, ориентируются – вы уж простите, милые дамы! – на всякие «пищевые отравления». И – «сердечные приступы». Ну, в крайнем случае – удавку на горло! Или арбалетный болт. Или… Да много чего, но! Простого! А тут…
«Милые дамы» – донна Пилей и донна Фулер, криво усмехаются: обеим – далеко за сорок, и они успели при Дворе всякого насмотреться! Донн Шарпей продолжает мысль:
– А ещё я думаю, что кто бы там, на чердаке, не «намудрил» с нашей люстрой – его всё равно найдут! Ведь невозможно сбросить на пол такую гигантскую конструкцию – и не наследить! И наверняка ему пришлось сидеть там какое-то время! Чтоб увидеть, когда Его Величество окажется в нужном месте! И следы должны остаться! Ну, или его видел кто-нибудь! Пока он поднимался, или сидел там!
– Значит, вы думаете, донн Шарпей, что это был одиночка?
– Исполнитель – вероятней всего – да. Ведь отсутствие какого-либо члена Двора на утреннем выходе мы все наверняка заметили бы! (Вы уж простите, донн Хайми, за откровенность – но ведь это вы почти никогда на утреннем выходе не присутствуете. Так что подозрение в первую очередь могло бы пасть – !..) Поэтому я думаю – почти наверняка! – чей-то доверенный и проверенный лакей или слуга! Абы кому такую миссию не доверишь! Ведь стоит этому исполнителю лишь заикнуться, и – конец! И ему, и его господину!
– Боюсь, тут придётся не то, что «заикаться», а и голосить благим матом! Если наши бравые капитаны применят способы, которыми они традиционно развязывают языки, многим, кто окажется под подозрением – не поздоровится!
– Ваша правда, донна Фулер. Единственное, что нужно теперь выяснить – у кого есть, так сказать, алиби. То есть – кто из господ и их слуг-лакеев был здесь, в Зале, ну, или сидел по своим комнатам, когда это случилось! – Хайми пожимает плечами, хмуря брови.
– Да, это верная мысль, донн Хайми! – донн Шарпей вскидывает брови, – ведь у нас нет, как у Предтеч, способов определить по отпечаткам пальцев, или «генетическому материалу», кто прикасался к подвесу люстры! Значит, приходится полагаться на старые добрые свидетельские показания… Улики, если найдутся. Ну, и на пытки!
– Да, показания свидетелей крайне важны… Боюсь, впрочем, что никакие соглядатаи и слухачи не смогут помочь с «алиби», например, слуг и лакеев! Ведь у них нет часов. То есть – о том, что происходит, например, в этом Зале, они узнают последними!
– Это-то, конечно, верно, донн Хайми, но! Ведь они могут слышать голоса, и представлять, кто с утра – выходил, а кто – оставался в покоях их господ!
– Тоже, конечно, верно.
– Погодите-ка, благородные донны! – это снова донна Фулер, – А что, если это как раз – кто-то из самих Гвардейцев?! Тогда и следов не найдут! Уж они – сами позаботятся!
– Не думаю, донна Фулер. – донн Шарпей снова пожимает плечами, – Им убивать одного короля, чтоб его сменил другой – смысла нет! Та же работа, те же жалования…
– Ой! Я кое-что вспомнила! – это донна Пилей, – Есть смысл! То есть, я хотела сказать – повод! Только… Не нужно, чтоб люди знали, что это я вам про это дело рассказала! Вот: слушайте! Дня четыре назад, возле наших дверей проходили два сменных гвардейца, и я услыхала кусочек их разговора! Один, смешливый такой, спросил, явно издеваясь: «Ну и как она в постели?» А другой ответил: «Ты знаешь, для Её Величества – неплохо. Но Гастон не слишком доволен: фригидная, говорит, всё же какая-то!»
То есть, я сразу поняла: у Её Величества – кто-то есть! И поэтому может быть и повод и мотив! Ведь если Светоч узнал бы – ей точно светило бы «пищевое отравление»! А так – будет при наследнике регентшей! И, может, и жалование кое-кому поднимет!
Некоторое время все присутствующие помалкивают: похоже, переваривают нежданную информацию. Затем донн Фулер качает головой:
– Слишком неопределённо, уважаемая донна Пилей. И без имён. А «Её Величество» – может быть и просто кличкой. Издевательским прозвищем какой-нибудь особо несговорчивой дамы! Или вообще – шлюхи в городском борделе!
– И тем не менее, я уверена в том, что слышала!
– Никто и не ставит под сомнение ваши слова, уважаемая донна Пилей! Но вы могли не совсем верно интерпретировать их смысл. Ведь простые гвардейцы вряд ли будут поставлены в известность, что какой-то их коллега, Гастон – любовник самой королевы! Нет, такие сведения разгласил бы только совсем уж – идиот! Зная Светоча…
– Да, зная Его Величество, никто не усомнится в том, что его супруга захотела бы наставить ему рогов – в последнюю очередь! Вернее, даже если б она и захотела – исполнить побоялась бы! Ведь жить хочется всем! – Хайми считает нужным встать на сторону донна Шарпея в споре, – Вероятно, речь действительно шла о какой-нибудь городской дамочке с большим гонором! И, тем не менее, считаю необходимым обязательно упомянуть об этом эпизоде, когда с вами, уважаемая донна, будет беседовать кто-нибудь из капитанов! Такую информацию обязательно нужно проверять! И, разумеется, учитывать!
Ведь если это всё же окажется правдой – мотив и повод –
