котлом и крышкой.
Рабыня выплюнула тесто, и пальцы ее начали проворно замазывать щель. Плотный бездрожжевой хлеб прекрасно подходил для подобной операции. Через несколько минут запахло кислым тестом, темная масса затвердела словно шпаклевка.
-Будь внимательна, Валборг.
Нестеров подставил под первые капли самогона оплетенную лозой довольно большую бутыль драгоценного Вавилонского стекла.
-Если огонь погаснет, будешь битая.
Если замазка из хлеба отойдет, будешь битая.
Если разобьешь стеклянный сосуд, будешь битая.
Если попро…
– А может быть, вам, господин Ванджелис, стоит меня побить прямо сейчас, не дожидаясь, пока погаснет огонь или отойдет высохшее тесто!?
Откровенно потешаясь над Владимиром, рассмеялась молодая рабыня. Похоже, своим женским чутьем, она почувствовала, что ее новый хозяин, человек добрый. Не зря же он, до сих пор ни разу ее не только не избил, но даже и не лишил обеда, и что еще более странно, не повесил у двери в спальню хлыст, непременный атрибут дома в котором живут и рабы и господа.
Конечно, аппарат был самый, что ни наесть примитивный и самогон наверняка получился так себе, мутный и вонючий, но глядя на постепенно наполняющуюся бутыль, Нестерова переполняли чувства радости и гордости за себя самого.
« Ай да Вовка, ну и Вовка…До чего придумал ловко»!
Неожиданно громко прокричал он в лицо своей рабыни и щелкнув ее по носу в восторге закружился по комнате
– Ну, вот и все, дорогая ты моя Валборг! Еще немного и мы взорвем этот город. К нам будут приходить больные не только из Горгиппии, но и из Херсонеса.…Да что там Херсонес!? К чему мелочиться!?
Имена медика Ванджелиса и его помощницы Валборг, будут на слуху в самих богатых городах Эллады: Милете, Коринфе, Афинах, Фивах и Олимпии.
Видит Бог, что уже через несколько лет, к тебе спасительница погибших в бою, будут обращаться только на вы, и только после слова госпожа…
А теперь,-
Костоправ сунул в руку девушки первую попавшую монету потяжелее и подтолкнул рабыню к двери.
– Пока ворота еще не закрыли, сбегай на рынок и купи самые спелые и ароматные ягоды и плоды на свой вкус. Пора делать настойки. Не знаю как больные, но я эту сивуху в чистом виде пить как-то побаиваюсь…
…А на следующий день к будущим медицинским светилам Эллады медику Ванджелису и его помощнице Валборг, пришел первый посетитель, вернее пациент.
Десятник сагитаров, облаченный в облегченные доспехи, гиппотораксу из бычьей кожи, вываренной в кипящей олифе, довольно пожилой мужчина, огромного роста .
Судя по тому, что ножны с ксифосом, коротким мечом , висел у воина у правого бедра, сапгитар был левшой.
Войдя в комнату довольно бодро, воин поставил лук в угол и только сейчас заметил саркофаг и разложенные на его крышке начищенные до блеска медицинские инструменты: ножи, кусачки и изогнутая пила с коротким зубом, остро отточенное бронзовое долото и молоток на короткой деревянной ручке.
– Приветствую тебя, лекарь Ванджелис. – воин вскинул руку с растопыренными пальцами.
-Прошу тебя, пусть твоя рабыня выйдет из комнаты. Я хочу поговорить с тобой.
– Валборг.- Костоправ приподнялся .
– Сходи к булочнику, к тому, что торгует у северных ворот. Принеси хлеба и меда.
Девушка вышла, засунув серебряную драхму за щеку и, Костоправ повернулся к пациенту.
– Что привело вас ко мне, достопочтенный десятник? Можешь говорить не стесняясь. Твои секреты дальше этих стен не уйдут.
Как говорится мedicus am;cus et servus aegrotum. – Врач – друг и слуга больных.
Лучник вздохнул и, приподняв тунику, наклонился.
– Так вот почему он попросил выгнать из комнаты рабыню.- Догадался Костоправ, разглядывая небольшой наконечник стрелы с заострёнными шипами, застрявший в левой половине задницы воина. Древко стрелы десятник обломал сам, но наконечник вынуть не сумел а помочь кого попросить надо полагать постеснялся: рана в заднице, дело стремное, как сказали бы московские коллеги Костоправа.
– Где гной, там вскрой…- По-русски пробормотал Владимир и налив в чашку граммов сто- сто пятьдесят самогона, протянул чашку лучнику.
– Прошу вас, выпейте, а потом и приступим.
-Слабак. Пить не умеет…
Ощерился в смешке Костоправ, глядя на поплывшего воина. Тот лежал на крышке саркофага и пуская слюну крепко спал, лишь иногда постанывая во сне, когда Нестеров надрезав загноившуюся рану, вынимал наконечник и обрабатывал задницу самогоном.
Свою первую в Горгиппии операцию Костоправ отметил земляничной настойкой на самогоне, хотя какая ж это настойка, когда раздавленная вилкой ягода была просто-напросто перемешана с самогоном и медом.
Однако, блекло-розовая жидкость не столь резко отдавала сивухой и, ее можно было даже пить, не запивая тут же холодной водой.
Итак, поздним вечером, когда более или менее отрезвевший лучник убрался в свои казармы, а Валборг принесла две теплые еще лепешки, Костоправ, подозвав ее к столу и плеснув в чашки на два пальца свеже набодяженной земляничной настойки, проговорил торжественно.
– Итак, дорогая моя Валборг, ты же не станешь отрицать, что двести драхм ни такая уж и маленькая цена за рабыню, которая по-хорошему не умеет даже готовить? Не станешь. А значит повторюсь , дорогая моя Валборг, сегодня, ни вчера, ни неделю назад, а именно сегодня, мы с тобой стали настоящими жителями Горгиппии. И в честь этого, мы сейчас с тобой выпьем, отведаем так сказать…
Нестеров запнулся, устало махнул рукой и подал чашку девушке.
– Пей Валборг, пей.
Они выпили, неспешно закусили черным виноградом и свежими грушами политыми медом, потом выпили еще и закусили вяленой козлятиной с сыром и хлебом , ну а когда опрокинули по третьей…Впрочем чего уж тут разжевывать: все к этому и шло.
Утром, Костоправ проснулся на горячем и жестком плече девушки.
– Да она к тому же еще и храпит.
Хмыкнул Нестеров и спрыгнув с постели, пошел умываться.
Гл.16. Non quaerit aeger med;cum eloquentem, sed sanantem. Больной ищет не такого врача, который умеет говорить, а такого, который умеет лечить.
…Неизвестно, что уж такого наговорил подстреленный в задницу лучник про нового в Горгиппии, врача Ванджелиса, но уже на следующий день, возле его дома собралась довольно внушительная по тем меркам очередь в человек пятнадцать.
Подобные очереди случались пожалуй, только перед входом в общественный туалет, да и то после петушиных боев, проводимых в честь того или иного бога. Азартные горожане, обычно делали ставки на своего любимца и естественно до самого конца боя, ни о каком туалете не думали.
Среди потенциальных пациентов, тех, кому действительно необходима была медицинская помощь, Костоправ нашел человек пять, да и то, с натяжечкой. Остальные, похоже, пришли только для того, чтобы на себе испытать необычайную анестезию нового врача.
-Уважаемые горожане.- Нестеров мысленно собой, любуясь, встал в позу и внушительно проговорил, громко, слегка грассируя.
К сожалению, анестезия по моему рецепту будет даваться только тем больным, кому я назначу операцию.
Он театральным движением, протянул руку в сторону и Валборг, не менее театрально вложила в нее жуткого вида рилу с большими кривыми зубьями.
Очередь рассосалась в течение минуты и перед Костоправом, ухмыляющимся вслед улепетывающих «больных « остался лишь один человек, да и тот вернее та была рабыня Архонта, его огромная чернокожая телохранительница.
– Ну а с тобой-то что?
Нестеров снизу вверх посмотрел на негритянку и, махнув рукой направился в дом.
…Сполоснув руки в большом медном тазу, Костоправ как бы, между прочим, поинтересовался у чернокожей пациентки.
– Кстати, а Архонт знает, что прием у меня стоит определенных денег?
-Знает.
Кивнула головой телохранительница и на краю стола чистым серебол
Блеснули три новеньких монеты, три Афинские тетрадрахмы с совой на аверсе.
– Похоже, наш Архонт высоко ценит тебя?- Улыбнулся с самым простодушным видом, какой только смог изобразить на своем лице Костоправ, указывая рабыни на саркофаг.
-Раздевайся и ложись.
– Я делаю Архонту Аполлонию массаж, руками, ногами и ягодицами.
Негритянка сбросила с себя хламиду, забралась на каменную домовину и легла на живот.
-Хорошее дело, – Хмыкнул Нестеров, разглядывая огромное, словно выточенное из черного камня тело рабыни, на спине у которой с трудом читалось загноившаяся надпись «Acanthus Est Proprietas Archonis Apollonii».
– Еще великий Леонардо да Винчи говорил как-то: «Массаж – это мощный способ улучшения физического и эмоционального состояния организма».
Ну а у тебя здесь, голуба, абсцесс во всю спину…Да, немаленький…Похоже грязь тебе занесли, с иглой…Вот где массаж уж точно не поможет.
Валборг.- оглянувшись, позвал свою рабыню Нестеров.
-Будь добра, принести кружечку нашей анестезии.
Аканта – собственность Архонта Аполлония.
Вновь, медленно и по слогам прочитал Костоправ татуировку, выбитую на спине молодой и красивой женщины, выбитую столь неаккуратно, что вся спина негритянки бугрилась от гнойников. В некоторых из них, явственно шевелились личинки навозной мухи, опарыши.
-Сейчас тебе будет больно, очень больно…Ты готова, Аканта? Если да, то Валборг тебя привяжет к столу, что бы ты мне не мешала, если нет, одевайся и уходи к своему хозяину. Ты меня поняла!?
Девушка облизала высохшие губы и согласно махнула головой.
– Ну, вот и славно. Валборг, дай ей с пол кружки. Пускай она выпьет, и начинай ее привязывать к саркофагу.
Ремней не жалей, Аканта девица не из хилых: ногой лягнет не хуже иной лошади…
Минут через десять, не пробовавшая до этого алкоголя девушка, была накрепко привязана прочными ремнями, крест- накрест пропущенными под ножками каменной домовины.
– Девочка моя, – Костоправ протянул Валборг кусок тончайшей шерстяной ткани и полную кружку самогона.
Поливай спирт на спину Аканты и вымывай из ран все что увидишь: грязь, гной, личинки, остатки краски…Одним словом все…А мой выход минут через пятнадцать после тебя. Ты уж не обессудь, все ж таки я врач, а ты пока еще медсестра.…Даже не фельдшер. И …
-Скажите хозяин, а как я узнаю, что эти самые ваши пятнадцать минут уже прошли, ведь в вашем доме нет ни песочных, ни водяных часов или как их здесь называют, клепсидры?
-Да есть у меня часы, Валборг, есть… Радо…Вот они.
Костоправ показал девушке запястье левой руки с блеснувшим на нем черным браслетом с небольшими, изящными часами.
Когда-нибудь я тебе объясню, как с ними обращаться…А пока работай, того гляди проснется, подруга твоя.
– Да не подруга она мне.
Буркнула Валборг и, смочив самогоном спину негритянки, вновь заработала окровавленным тампоном.
Ближе к вечеру, когда измученная и зареванная чернокожая рабыня проснулась, в очаге шипя сгорали окровавленные тряпки, а на спине у нее, красовались белые бинты, наложенные на мазь, сделанная из измельченных листьев подорожника и меда.
Скажешь Апполонию, чтобы он через три дня отпустил тебя ко мне на осмотр. С собой возьмешь кусок льняной материи, два на два лигона. Бинты девочка моя, материал расходный, а на твои богатырские формы, их ушло втрое больше, чем на нормального мужика.
Чернокожая вытерла ладонью губастую физию и поклонившись ушла.
Костоправ, глянув на вспотевшую
