оказалась прожжена и разрезана в нескольких местах.
Поэтому после скоротечных конвульсий довольно быстро замерла на спине, разинув во всю ширь огромную для таких размеров пасть с крохотными белыми треугольными зубчиками. В наступившей тишине было отлично слышно даже тоненькое жужжание вентиляторов воздухопровода. Затем Парк вдруг крикнул:
– Не прикасаться! – Рикер поспешно отдёрнул протянутую было руку.
Эванс через силу выдохнул:
– Вроде, всё. Больше внутри никого не ощущаю…
– А эту – ощущал?
– Ну… Нет. Только когда полезла наружу. А до этого, получается, жила себе преспокойно у меня в желудке… Росла. А я – не чуял!
– Наверное, старалась не шевелиться. Удивительно, как это она тебе сам желудок на сожрала! А только еду, которая там была.
– Не знаю, Рикер, как так получилось. Но я… После того как очухался, ничего такого не чуял. Поднялся по лестнице, помог вам стрелять. Да и потом – когда ел, тоже – ничего! И только когда стал есть вторую порцию… Чёрт.
– Вот именно. Чёрт. Он и есть. Ну-ка, сознавайтесь, паршивцы вечно юморящие: кто из вас вспомнил старинный фильм «Чужие»?
Эванса кольнуло в сердце: точно!!! И как это он сразу не…
– Это я. – он покачал головой. – Я вспоминал этот фильм. Дня три-четыре назад. Я ещё тогда подумал: какое счастье, что наши хозяева про этот мерзкий фильм и его чудовищных монстров не знают. Потом, уже запоздало, подумал, что зря я это вспомнил. Хотя, по-моему, им не обязательно нужно, чтоб мы свои смутные и подавленные воспоминания переводили в «сознательную» форму. Они же – легко читают в подсознании!
– Похоже. Однако вот что странно…
– Что же? Чего замолчал?
– Дело в том, что я читал эту книгу. «Чужие». Не фильм, а книгу. И там, в оригинале, эта штуковина развивается не в желудке. А глубже. В брюшной полости. И когда выходит наружу, проламывает грудину, или вспарывает живот! Короче: носитель, который её выносил и выкормил, погибает! Но…
Тут, смотрю, наши хозяева этот сценарий доработали. До более правдоподобного. Жизненного. И «гуманного». Штуковина всё же напоминала, скорее, наши с вами самые обычные гельминты. А проще говоря – глисты. Мерзко, конечно, но – не смертельно. Для носителя. Да и правдоподобней так. Не может паразит, развивающийся в теле хозяина – убивать каждый раз при вылуплении этого самого хозяина! Природа такого не допускает – потому что тогда эти самые паразиты очень быстро подорвали бы свою же кормовую базу! И вымерли. Как динозавры. А природа, она… Очень грамотна в этом плане. Экономна. Не допускает бессмысленных смертей. И непродуктивного расходования жизненных материалов и созданий.
– Ну спасибо тебе, Парк. – Рикер, и без того зелёный, сплюнул, – Вот уж без этой лекции по «прагматичности» матери-природы я бы преспокойно обошёлся!
– Э-э, не парься, Рикер. Вон: даже Эванс почти очухался. Видишь: уже полез за очередным пайком.
Утиравший рот тряпкой Эванс, и правда слегка оправившийся от катаклизма, потрясшего его пищевод и нервы, стараясь не смотреть на содержимое опорожнённого желудка и пристреленную тварь, действительно уже стоял у полки с продуктами.
Рикер отреагировал странно: зажал рот обеими ладонями, и ринулся к туалету…
Приборкой на этот раз занялся Парк: «Сиди уже! Вдруг нахватаешься ещё чего. А нам экзотических приключений и страшилок вполне достаточно, по-моему!»
Когда грязные тряпки и губка с одноразовым ведром оказались в конвертере, и Парк просто сидел рядом с Эвансом за столом «за компанию», вернувшийся из туалета всё ещё зеленоватый Рикер, дёрнув щекой, вздохнул:
– Проклятье. Словно д…ма нажрался!
– Хватит. Нельзя быть таким впечатлительным. Сам понимаешь: пошёл следующий уровень испытаний. Нас теперь на наших же слабостях и детских страхах и пытаются подловить! Вон: Эванс боялся чёртовых «чужих», ему и подсунули… Кстати: вот, наконец сподобился спросить: Эванс: признавайся честно – чего такого постороннего сожрал? Да и вообще – где его нашёл? В-смысле, где могла быть капсула с зародышем?
Эванс, и сам достаточно долго пытавшийся разобраться в этом вопросе, сказал:
– Это всё – эта чёртова кукла. Когда я… э-э… Короче, у меня как раз наступил самый пик эмоций и ощущений, а тут из её шеи вылетел пучок брызг… Я подумал – что это из-за моих усилий: я наваливался на тело и наяривал от души. Так что некоторые капли и правда – влетели в мой открытый рот. Мне бы дураку – выплюнуть сразу, но я как раз кончал: орал благим матом… И дышал, дышал… А потом, видать, уже стало поздно!
– Хм-м… Возможно, возможно… (Вот тебе, кстати, отличный урок: не будешь трахать всё, что плохо лежит!) Но тогда и правда – всё сходится. И росла эта мерзость трое суток, что куда правдоподобней, чем в книге, где – сутки. И её присутствие отлично маскировалось чёртовой лихорадкой. Будем надеяться, что она такая была одна!
– Нет уж. – Эванса передёрнуло, – Надежды – это не то, на что мне хотелось бы уповать! Давай-ка, доставай из чёртова контейнера – большого диагноста. То есть, переносной рентгеновский сканнер! И проверяй меня всего – а не только желудок и кишки!
Парк ухмыльнулся, Рикер заржал:
– Ну и кто тут у нас теперь параноик?
Эванс вздохнул:
– Если б не чёртова слабость – точно навалял бы тебе по-полной.
– Да ладно хвастаться: ты у нас парень здоровый, но боевыми искусствами владеешь всего-навсего на уровне банального морского пехотинца: только то, что вдолбили. Я и с привязанной за спину правой рукой легко тебя отделаю!
Не этот раз фыркнул Эванс:
– Хвастун. А ничего: я просто подожду. Когда тебе воплотят твоё, персональное, пугало. И наваляю тебе после того, как справимся. Возьму тебя, так сказать, тёпленьким.
Парк покачал головой:
– Кстати, о пугалах. Моё, в-смысле, то, чего больше всего боялся в детстве, сюда просто не влезет. Его, наверное, придётся встречать оттуда, с крыши.
Рикер почесал затылок:
– А вот моё… Про которое я сейчас думаю, что – самое страшное, пролезет везде. И – предупреждаю сразу! – движется невероятно быстро!
Эванс намёк понял, и как мог быстро выхватил пистолет, который забрал из прихожей сразу, как только разобрались с его «ящеркой», как её назвал Рикер. Поэтому тварь, что и правда, очень быстро вбежала в дверной проём, встретил метким лучом: тот пришёлся прямо в центр туловища, или что там у монстра имелось: создание выглядело непривычно чужеродно и устрашающе! Словно кто-то воплотил в туловище, размером с добрую бочку, чудовищную лягушку, ещё и покрыв её тело густой чёрной шерстью, и снабдив милый «улыбчивый» ротик отменным набором двухдюймовых острейших зубов!
Ротик казался поперёк шире, и словно занимал всю ширину лица, или что там у лягушки имелось. Вот в глубину красной глотки громко орущий Рикер и всадил свой заряд, когда тварь преодолела почти половину расстояния до людей. Однако луч вдруг иссяк, и Рикер, взвыв, запустил пистолетом прямо в морду твари. Её глаза-карбункулы злобно сверкнули, зубы клацнули – словно захлопнулся чемодан!
Однако ничем реально опасным ответить Рикеру на долю секунды замершая тварь не успела: в дело вступил и Парк, доставший пистолет позже всех, однако подошедший к делу не столь эмоционально, а традиционно расчетливо: к счастью, он догадался луч вести от пасти сверху вниз – как тогда, когда располовинивал голову первой куклы. Поэтому тварь очень быстро шмякнулась наземь, и части её тела ниже разреза продолжили как бы порознь пытаться всё равно приблизиться к жертвам!
Выглядело бы это, возможно, комично, если б не жуткий ужас, который, если признаться честно, сковал Эванса, когда он глянул в глаза пытавшейся теперь реветь и выть твари. Правда, из-за того, что глотка была частично сожжена, а частично разворочена, оттуда вылетали лишь жалкие всхлипы и невразумительное бульканье. От дикости зрелища и какого-то животного ужаса, который словно сеяла вокруг себя монстра, дрожь пробирала до самых кончиков пальцев, но Эванс заставил себя собраться, приказал руке не дрожать, а глазу – прицелиться как следует.
Глаз и рука послушались. И он смог доделать то, что начали Рикер и Парк: «допилил» тело на две половинки, доразрезав перемычку на голове твари, начав с того места в пасти, в которое попал Парк.
Тварь грохнулась оземь, загребая воздух когтистыми передними лапами. Членораздельных звуков от неё, кроме скрежета когтей и стука лап о пол, слышно больше не было. Теперь её половинки существовали уж точно – отдельно друг от друга, и хотя бы не могли переносить её вперёд. Что, впрочем, не мешало передним конечностям гадины вполне целеустремлённо дёргаться, пытаться продвинуть части тела вперёд, и угрожающе тянуться к людям!
Эванс только теперь рассмотрел, что они, в-принципе, вовсе не лапы, а мало чем отличаются от обычных человеческих. Разве что куда короче и мускулистей. Ну, и плюс чудовищные когти, само-собой! Ноги монстры тоже походили на человеческие. Во всяком случае сзади из-под шерсти выглядывали две вполне человеческие ступни… Только чудовищно грязные – почти чёрные, и тоже когтистые. А шерсть, как теперь удалось рассмотреть, вовсе не покрывала всё тело – это оказались просто чудовищно отросшие и пышные волосы…
Эванс подумал. Сплюнул прямо на пол, сместился чуть вбок. И довершил «разгром» противника: разрезал вертикальные половинки туловища ещё и поперёк!
