да оху твоему. Давай-ка разотру тебя хорошенько. Господи помилуй, а с руками-то что?
- О камни на дне ссадил, когда падал.
- Ну-ка погоди.
Рассеянно наблюдая, как брат Лука сноровисто, но бережно покрывает царапины мазью и пофыркивая от резкого запаха, Кирилл вспомнил с непривычным ощущением:
"У нее руки тоже все в царапинках были. А ладошки такие маленькие-маленькие..."
- Вот и всё, слава Богу. Теперь в одеяло закутайся, пока сухую перемену поднесу. Твое потом простирну скоренько да на солнышке развешу, к вечеру уже и высохнет.
Кирилл обернулся одеялом наподобие походного плаща и вышел следом за Лукой.
Примостившись в изголовье Залаты, сиделец нараспев читал вслух что-то из "Жизнеописаний Преславных Мужей".
- Как ты? - спросил Кирилл, наступив на краешек своего одеяния, которое тут же соскользнуло с него на пол. Он поспешил прикрыть наготу и вполголоса ругнулся - сиделец неодобрительно покачал головой.
- Ох и зудит всё под бронями этими, - пожаловался десятник, - просто спасу нет. Вот бы их с себя долой так же, как сейчас ты, княже (видимая часть его лица усмехнулась), да почесаться всласть!
- Оба всласть почешемся - впереди, нутром чую, целая куча всяческих дел ожидает.
- Я-то тебе в том какой помощник? Калека, лихо одноглазое.
- Хе! То не лихо, а выгода сугубая: из ручницы теперь целиться куда сподручнее станет.
- Шуткуешь, разутешить желаешь. Ну да... Отродясь не любил огненного боя, княже, не мое это. Мечник я - и по службе, и можно сказать, душою.
- Как по мне, то один из лучших, кого встречал. А может и лучший. Если в ученики к тебе напрошусь - примешь?
- За мёд речей твоих благодарствую. Только какой из меня наставник нынче? Половина, разве, от него осталась.
Кирилл хмыкнул:
- Значит, хотя бы половине того, что доселе умел, научить сможешь - и то хлеб!
Десятник прокашлялся, сказал изменившимся голосом:
- И еще раз поблагодарствую, княже. Я-то, вишь ли, хоть и простой ратник, да только всё разумею.
Неслышно вошедший послушник поставил что-то на полочку у двери:
- Отец Паисий передал. С просьбою принять поскорее. Для тебя, князь Ягдар, я в твоей келии оставил.
Он поклонился и, не поднимая головы, тут же вышел. Через малое время появился Лука с охапкой одежды да чем-то, замотанным в шерстяную ткань:
- Пойдем, брате-княже. Да поторопись, яви милость: тут у меня питье горячее, не дай Бог, простынет. А тебе, брат Сергий, - обратился он к сидельцу Залаты, - отец Паисий велел через четверть часа зайти. Не готово еще.
- Как это - не готово? - Кирилл недоуменно ткнул пальцем в сторону принесенного горлянчика на полке. - Так вот же оно! Только-только перед тобою от отца Паисия послушник...
Не договорив, замер и закончил потрясенно:
- Ах ты... Брат Лука! Здесь был чужой! Чужой! Зелья не касаться - он упоминал, что такое же и в моей келье оставлено!
Подхватив края одеяла, кинулся прочь из лечебницы. Под крыльцом остановился на миг, огляделся. На углу у столярных мастерских двое иноков в кожаных фартуках, сидя на корточках, чертили поочередно щепочками по земле и напористо убеждали в чем-то друг друга.
- Братия! - закричал им Кирилл. - Послушник от нас вышел только что - куда направился?
Мастеровые, подняв глаза, покосились на его облачение и отрицательно мотнули головами:
- Не приметили.
Поколебавшись мгновение, Кирилл помчался вниз по монастырской улочке. С ноги его тут же свалился коротко обрезанный больничный валенок. Он зарычал, взбрыкнул на бегу, сбрасывая оставшийся. Босиком получилось намного удобнее и быстрее.
У главных ворот обители было людно - народ из окрестных деревень уже помаленьку стекался ко всенощной. Вылетев на привратную площадь, Кирилл завертел головой по сторонам. На него ответно поглядывали: кто с простодушным любопытством, кто с изрядным удивлением или даже оторопью. Детвора помельче безмятежно тыкала в его сторону пальцами и громко спрашивала о чем-то у своих матерей. Девицы постарше благопристойно отводили глаза, прыская в ладошки. Кирилл опять зарычал, ударил себя кулаком по лбу. Потом еще раз и еще. Немного полегчало. Круто развернувшись, потопал назад.
- Келейника Илию сюда, - сказал он брату Луке уже почти спокойно, - а я тем временем всех прочих сидельцев обойду.
- Я успел обойти, княже, - ответил тот тихо и почему-то виновато. - Лекарство-то свое выпей, не простыло еще, слава Богу.
Кирилл угрюмо кивнул и принялся разматывать шерстяную ткань, заботливо наверченную Лукою вокруг толстостенной глиняной кружки с крышкой.
Вместе с братом Илией появился отец Варнава. Внимательно выслушал сбивчивый рассказ, изредка кивая или хмурясь.
- И ведь я ну ничегошеньки не почуял, отче, - завершил Кирилл с сердитым раскаянием. - Запоздай Лука еще хоть на самую малость... И догнать не смог - ускользнул-таки поганец, просто как сквозь землю провалился.
- Не казни себя, сыне. Скорее всего, то такой же раб чужой воли был, как и мастер Витигост. О подобных сказано: "не ведают, что творят". Он мог и вовсе не знать, какого рода зелье передает. Но о последнем мы лучше отца Паисия расспросим.
- Разберусь, отче, - сумрачно отозвался подошедший тем временем лекарь. Он взял с поставца кувшинчик и осторожно поводил им перед своим длинным тонким носом:
- Не пахнет ничем - похоже на сандарак. Точнее смогу сказать, когда исследую. Послушникам своим да сидельцам отныне лекарства буду передавать запечатанными печатью моею. Я и ранее не позволял им принимать что-либо от сторонних посланцев, теперь же воспрещу строжайше.
- Решение разумное, отец Паисий. Да только боюсь, что в дальнейшем эти неведомые составители снадобий по-иному действовать станут.
- В прочие келии ничего передано не было, отче, - сообщил лекарь. - Лишь князю да десятнику его.
Отец Варнава оборотился к келейнику:
- В палатах настоятельских подготовить одну из гостевых келий. Пребывать при князе неотлучно благословляю брата Иова. И пусть из послушников своих выберет кого-то да приставит к десятнику Залате.
Он перевел взгляд на Кирилла:
- Начинай собираться, княже.
Глава IV
Можно было вытянуть руку и коснуться кончиками пальцев купола неба. А если поднатужиться и еще немного повернуть голову, то становилась видимой та линия, где он смыкался с землей. Оказывается, истиной все-таки являлись древние мифы, а его учители ошибались. Кирилл понял, что ему следовало бы удивиться, но сил для этого не хватало. Видимо, они просто кончились, ибо он достиг края земли.
"А на краю земли кончается и жизнь человечья, - подумалось рассудительно. - Стало быть, если я притронусь к своду небесному, то тут же и умру".
Это неспешно вызревшее умозаключение ему почему-то очень понравилось и немедленно отозвалось разлившимся по всему телу теплым умиротворением.
- Он скоро будет готов, - сказали где-то там, в неведомой выси.
"Конечно, - мысленно согласился Кирилл в ответ. - Ведь я же пока не коснулся небес".
Вокруг него маслянисто заколыхались волны странных вод. Возможно, это была та самая мифическая река Гиносс, которая ведет исток свой от склонов великой Суть-горы в центре мира и омывает собою всю Экумену. Рядом из ниоткуда стали медленно-медленно падать в воду зеленые ягоды шиповника. Брызги от них плавно раскрывались подобно лепесткам цветов.
"Откуда здесь и сейчас шиповник - ведь это будет далеко потом?" - успел составить тяжелую неуклюжую мысль Кирилл.
***
- С пробуждением, княже! - стоя к нему обнаженной спиною у окна, произнес брат Иов. Он сделал несколько сложных круговых движений руками - судя по всему, завершая какое-то упражнение - и только тогда обернулся.
- И тебя с добрым утром... - Кирилл помотал головой, словно вытряхивал из нее потускневшие остатки сновидений. Хмуро потянулся.
- Не пожелаешь ли немного побегать со мною? - спросил инок, надевая небеленую полотняную рубаху. - Для пущей бодрости телесной и духовной.
- Нет. Не хочу.
- Значит, побегаешь нехотя.
Он подпоясался грубым шнурком и гостеприимно указал на дверь:
- Милости просим!
С нескрываемой тяготой спустившись по лестнице и сойдя с крыльца, Кирилл подчеркнуто бодро затрусил вниз по улочке.
- До ворот обители - шагом, - осадил его голос сзади. - Сейчас мы не ловим лиходея.
Приостановившись, Кирилл покосился через плечо на непроницаемое лицо брата Иова и решил промолчать.
Справа показался край больничного ягодника. У куста малины брат Лука, внимательно оглядев очередную спелую ягоду, препровождал ее в рот. Тут уже Кирилл не
