Княжич, князь (серия "Кто ты?"-1)

да потом вниз к ручью спустишься - тут тебе и Хорево Урочище. А в нем и деревня моя. Хочешь - на завтра в гости зазову?
  Кирилл погрустнел:
  - Уезжаю я завтра, Видана. Утром раненько.
  - Уезжаешь... Ой, что ж оно так - вдруг-то... А надолго ли?
  - Да нет. Настоятель сказывал: всего-то на седмицу, не более.
  - Как же всего-то, когда это цельных семь дней выходит! Охохонюшки... А потом?
  - А потом судьбу мою решать будут, я так разумею. Едут сюда для этого некие люди.
  - Что значит - решать судьбу?
  - Еще не знаю. Просто представляется так.
  - У рода твоего кто Обереги?
  Кирилл пожал плечами.
  - Ладно. Тогда я и отца просить стану, и к самому Белому Ворону пойду - пусть говорят о тебе с Древними.
  - Вот это да... Спасибо... Скоро совсем стемнеет - пора мне назад собираться, Видана.
  - Ягдар, а я каждый вечер сюда приходить буду, пока ты не вернешься... и думать о тебе. И ты в эту же самую пору думай обо мне - обещаешь?
  - Обещаю, Видана. Знаешь, это ты просто здорово измыслила: вроде как опять свидимся! А можно я провожу тебя - ну хотя бы до опушки?
  - Ты же не станешь сердиться?
  - Да на что?
  Видана в ответ сморщила нос и позвала куда-то в сторону:
  - Отец, пора!
  От стоявшей неподалеку засохшей ракиты отделилась смутная фигура в белом. Кирилл успел мельком удивиться: толщины ствола явно не хватило бы для того, чтобы Ратибор мог прятаться за ним.
  Он засмеялся, подхватил лукавую девчонку под мышки и подбросил ее. Она взвизгнула, прижимая подол к ногам. На душе у него вдруг стало очень тепло и уютно.
  - Ты чего, Ягдар?
  - А ты не станешь сердиться? - Кирилл подмигнул, огляделся вокруг и крикнул наугад:
  - Иов, нам тоже пора!
  
  ***
  
  - Не спишь, отец игумен?
  Отец Варнава отложил в сторону перо. С наслаждением откинувшись на спинку кресла, потер кончиками пальцев усталые глаза:
  - Неужто не видишь - третий сон досматриваю. А сам-то отчего полуночничаешь?
  Отец Паисий как-то уж очень доверительно обратился к брату Илие:
  - Присмотри-ка там, на галерейке, брате, - не сочти того за обиду - да дверь за собою притвори.
  Он дождался, когда келейник выйдет, после чего проговорил вполголоса:
  - В сосудце с ядом, что из Гурова передавали, вода оказалась - помнишь?
  - Конечно. Что еще случилось?
  - Яд, который князю да десятнику его предназначался, такоже в воду обратился, пока работал я с ним.
  - Вот оно как. Занятно, занятно. И что мыслишь?
  - Тут и мыслить не над чем - одна рука творила. Замечу: рука изряднейшего мастера. А мне отчего-то вдруг былое воспомянулось.
  - Начинаю догадываться, к чему ты ведешь, говоря о былом. Полагаешь, новоримской работы зелье?
  Отец Паисий покачал головой:
  - Новоримской или какой-то иной - здесь достоверно не дознаться. Ни этого, ни имён мастера с его заказчиками. Благородного Маркуса Аквилейского навестить бы - столько лет не виделись. Да и должок за ним имеется.
  - Хочешь ехать?
  - Не хочу, отец игумен, - надо.
  - С этим не поспоришь. И как всегда, один?
  - Как всегда. Поздно мне привычки свои менять.
  Они взглянули друг другу в глаза.
  - Ну что ж... Тогда загляни к писарю отца благочинного - он выправит подорожные грамоты, какие нужными сочтешь, - отец Варнава выбрался из кресла, поднял руку в благословляющем жесте: - Да охранит тебя Господь на всем пути твоем, Nobilis Paulus!
  - И тебя такоже, отче. Теперь о другом: Ворон по-прежнему не желает, чтобы его увидели рядом?
  - Говорит, еще слишком рано.
  - Пожалуй. Ему лучше знать, когда придет время явить им себя. А ты напоследок вот что и сам послушай, и Димитрию с отцом Власием передай непременно...
  
  Глава V
  
  - Все-таки в возке вам, отец игумен, и покойней было бы, и приличней - право слово! Уж и кони запряжены, и возницею - брат Косма. А уж он-то правит до чего знатно - ну ровно кормчий лодией речною!
  Отец благочинный подчеркнул привлекательность своего предложения умильными интонациями вкупе с необычайно плавными движениями ладони.
  - Так что ж: благословите поклажу перенести, отец игумен?
  И выжидательно склонил набок голову, изъявляя готовность перейти к немедленным действиям. Не касаясь стремени, отец Варнава вскочил в седло, повел плечами:
  - Втуне витийствуешь, отец Лавр. Состарюсь - тогда в возок и пересяду. А до той поры не желаешь ли - послушание тебе определю самому в нем кататься? Пристойно, благолепо. Ровно в лодии по реке. Заманчиво же, верно говорю?
  Отец благочинный только горестно развел руками.
  - С Богом! - отец Варнава широким знаком креста осенил своих спутников, провожающих и дорогу перед собою. Послушники развели в стороны огромные дубовые вратницы. Под колокольный звон, полагающийся по уставу при оставлении настоятелем обители, четверка всадников покинула ее стены.
  Раннее безоблачное утро обещало перейти в погожий денек. Кирилл выпустил поводья, с удовольствием раскинул руки навстречу свежему летнему простору и неожиданно для себя широко, до слез, зевнул.
  - Что: поздно вернулся, княже? - поинтересовался отец Варнава.
  - Нет, отче. Выспался я.
  - Ишь ты. А вот мне в молодости никак не удавалось. Одна краше другой - выспишься тут, как же. Шучу, шучу. Этой ночью ничего страшного или дивного не снилось?
  - Нет, отче.
  - И славно. Забыл сказать: отец Паисий на некоторое время отлучился из обители, так что письменные изложения и видений своих, и всего прочего отныне мне на стол класть станешь.
  - Да, отче. А можно ли узнать, куда это он так спешно отправился?
  - Разумеется, можно, - кивнул отец Варнава. - Узнавай любыми способами, препятствовать не буду.
  Кирилл смутился.
  - Не обиделся ли ненароком? Нет? И правильно. Конёк-то твой как тебе?
  - Послушливый вроде.
  - Так ведь монастырский же.
  Дорога тем временем нырнула в лес. Мягкие удары копыт стали звучнее.
  Кирилл вздохнул:
  - И мой Медведко - до чего ж смирный да ласковый гнедой был! Из ручницы его подо мною тогда...
  - А вот уж и оно сейчас покажется - то место, где вы бой приняли. С коня сойти не пожелаешь?
  - Зачем, отче?
  - Да мало ли? Осмотреться, вспомнить.
  - Н-нет, отче.
  - Ну, как знаешь.
  Отец Варнава тронул поводья, присоединился к келейнику впереди. Покосившись на полянку по левой стороне, Кирилл перекрестился. Сзади подъехал и поравнялся с ним брат Иов:
  - Слышал я, ты соглядатая почуял да высмотрел тогда?
  - Ага, удалось приметить, даже и сам не знаю, как. Помнится, полный доспех тарконский был на нем да еще и плащ темный поверху... - он обернулся и помахал назад: - Чуть поодаль той поляны орешник начинается, там этот соглядатай и прятался.
  - Его ты почуял, а засаду - нет. Отчего так?
  Кирилл свел брови, припоминая:
  - Ко мне как раз десятник Залата подъехал - ну вот как ты сейчас - да точно так же разговор завел.
  - Десятник Залата? - переспросил Иов безразлично. - И о чем говорил?
  - Не припомню в точности. Просто какие-то дорожные праздные речи. А что?
  - Праздные речи... - опять повторил Иов. - Да так, ничего.
  Ближе к полудню лес кончился, и дорога побежала дальше, теряясь в степных просторах.
  - А припекает-то уже знатно! - отец Варнава сбросил с себя дорожную куртку сыромятной кожи и закатал до локтей рукава рубахи. Кирилл с братиями охотно последовали его примеру.
  - Где-то через часок к ручью подъедем, там и полдничать будем.
  Дорога стала взбираться на пологий холм, ветер донес запах дымка. В долине подле небольшой рощицы стоял белый шатер в окружении серых войлочных. У костров сидели полянские воины. Один из них поднялся на ноги, всмотрелся из-под руки. Затем прыгнул в седло и направился наперерез.
  - Да будэт пут" ваш легок и успешен! - прокричал он, осаживая коня. - Во имя Всемилостивого прошу почтэнных путников исполнит" закон