Визуальная эмбиент сюита "Замечательные кривые" (часть 2)

ее загогулину, обозримую в голове со всей ясностью трезвого ума и четкой памяти. Одно только лишь движение сквозь бесчисленные гипоциклоиды предоставляет весь обзор задуманного сознанием Бытия, в то время как конечный результат способен ввести в заблуждение, заставить блуждать в непроглядной мгле сомнений и неуверенности. И это гипербола допускает ошибки и поспешность выводов. Гипоциклоиды же – результат поиска верных решений. Оттого их свет холоден и точен в расчетах, оттого их свет тверд, позволяя Вселенной рождаться из самой его глубины.[/b]
Шарообразное, искрящееся и лучащееся чистым светом облако растет из недр бесконечности гипоциклоид, скрывающих его в самых толщах осязаемого телом и определяемого сознанием Бытия. Некое ядро неиссякаемой Энергии, целый бездонный источник ее, питающий свет каждой наблюдаемой и различимой в общей массе гипоциклоиды. Кажется облако невесомым, но в то же время сверхмассивным, неподъемным никакой силой, даже если бы так хотел Творец его. Становится оно все больше и больше с каждым мгновеньем, все больше и больше скользящих и каких-то проносящихся во всех направлениях звуков различимы внутри него. Все отчетливее мягкий на слух и приятный чуть звенящий фон вибрации, исходящей от этого чарующего и величественного образования, полностью подчиняющего абсолютно любой рассудок. Тончайшая паутина света пульсирует внутри, и она вполне различима еще при приближении к облаку; она различима с самого первого мгновенья его наблюдения, с того момента, когда облако еще только едва различимая точка. Пусть не визуально, но со всей ясностью сознания.
Пульсация слишком напоминает мелодию, целую песнь без слов, но вызывая четкие визуальные образы, сменяющие друг друга. И каждый из них равен отрезку непрожитой, но вполне реальной жизни. И пусть нет четкого понимания времени, да и вряд ли оно имеет значение сейчас, когда нет ни дня, ни ночи, когда есть лишь этот прекрасный свет, разлившийся вокруг облака, и бесконечность пространства кажется совсем ограниченной. И чем дальше от облака, тем ближе к непреодолимым стенам Тьмы, которая лишена (пока еще) Бытия.
И пропущен тот момент, когда сознание понимает, что проглочено искрящимся и лучащимся облаком, преодолев-таки невозможное расстояние сквозь бездну из гипоциклоид. Очаровано и заворожено сознание гипнотическим звучанием паутины света внутри облака. И наслаждение не приходит внезапно, но кажется не имеющим начала и существующим всегда. Ибо Всегда было не менее реальным, чем пройденная когда-то клотоида, неумолимо стираемая из памяти и представляющаяся непонятным наваждением. Ибо пройденная до дома клотоида оставалась совсем ничтожным кусочком Всегда, его фрагментом, от исчезновения которого ничего существенным образом не изменится, даже не почувствуется, и уж точно не повлияет на приятное наслаждение внутри облака. Представляется пульсация внутри него сердцебиением или  дыханием собственного тела, подлинного тела, того, что никогда не могло бы измениться вне пределов облака. Никому не дано увидеть его: ни чтобы ужаснуться, ни чтобы придти в неописуемый восторг, определив значение его физических форм.
Невесомо тело внутри пульсирующей сети света. Невесомо сознание внутри облака. Так легко и хорошо в эти бесконечно растянутые мгновения! Раскрывается внутри облака целое полотнище формы и пространства, целое полотнище Бытия, наполненного приятным светом, приятными красками, сотканное замечательными кривыми, что формируются в самые разные трехмерные объекты.
И вот уже радуют глаз проносящиеся где-то внизу целые горные системы, расчерченные извилистыми руслами рек, хранящие голубые глаза целых озер с отражающимися в них играющими лучами приятного теплого солнца. Радуют глаз пестрые цветочные луга и пышно зеленые дебри лесов. Радуют глаз ухоженные засеянные пашни деревень и геометрия городских улиц, залитые добрым солнечным светом. Люди, населяющие их, так же излучают добрый свет, будто созданные не из мяса и костей, а из чего-то иного, недоступного для примитивного  животного восприятия. Это колоссальная энергия, вошедшая в резонанс с природным естеством первозданной чистоты, не имеющей ни конца, ни начала. Эта энергия пронизывает окружающую реальность насквозь, устремляется далеко за пределы земли, и это она и есть источник мелодичной пульсации сети света, являющейся нутром искрящегося и лучащегося ее светом облака. Невероятная энергия единства живой материи, и даже камни и металлы в ней, кажется, могут чувствовать и понимать.
Нет внутри облака ни чувства ненависти, ни чувства обиды, ни злобы. Лишь доброта, забота и опека над ближним, добрые искренние улыбки на лицах, все осознание полноты ответственности за окружающий мир, стремление к созиданию, ни единого намека на корысть. Единый живой организм, каждая мыслящая частица которого пребывает в соответствии с возложенной на него функцией. Где-нибудь в прошлой жизни, на пройденной клотоиде, что-то подобное назвали бы утопией, невозможностью существования в принципе.
И куда большей утопией была бы возможность только наблюдать за цветением этой великолепной и красочной реальности, не принимая в ней участия лично, но переживая всех и каждого будто изнутри. Дом и его гипербола, направившая сознание сквозь пространство гипоциклоид, позволяет утопии стать реальностью, вот она, внутри облака, куда дороги никому другому нет и быть не может. Наслаждение скрытой внутри облака энергией вполне заслуженно и справедливо после изучения клотоиды со всем ее несовершенством, которое кажется важным испытанием в определенный период существования вечного сознания. Наслаждение может показаться монотонным, однотипным, но только не сейчас, только не в гиперболе, не среди гипоциклоид. Сейчас наслаждение не является чувством, но остается способом перехода из одного состояния ощущения жизни в другое.
И кажется, что утопия и всеобщая идиллия Единства всего сущего, наделенного сознанием способностью мыслить и испытывать чувства и эмоции, давящая и усыпляющая рутина, и попытка пробуждения подобна жуткой, черной, бездонной трещине, достаточной для того, чтобы реальность внутри облака безвозвратно рассыпалась до самого основания. Кажется, что утопия принудительна. Да, пусть кажется, пусть даже так будет на самом деле. Это облако принадлежит только одному Творцу, только одному сознанию, только одной индивидуальности. Разве не это конечная цель клотоиды? А если нет, почему можно иначе? Не является ли утопия и идиллия подлинным предназначением пребывания конкретного сознания в конкретном Бытие? И оттого шарообразное облако в самой глубине гипоциклоид представляется самым необходимым из всех возможных подобных ему облаков.
Единство всего сущего, способного мыслить и чувствовать, придает жизни сознанию, вдохнувшему в него жизнь и потратившему на его осуществление длительное время бытия. Не ради участия, но, повторимся, ради наблюдения, ради созерцания, ради радости и удовлетворения, которое где-то слишком внутри, чтобы быть представленным на всеобщее обозрение с  выраженным одобрением и восхищением.
Единство всего сущего куда важнее предстоящего долгожданного продолжения рода, куда существеннее объявленной Вселенной двойни – мальчика и девочки, символизирующей еще одно единение двух начал. Единство всего сущего в одной конкретной точке времени и пространства как итог дома, где всегда ждут, где всегда примут так, как есть, всегда поймут. Как отпечатавшийся во времени след, который не исчезнет навсегда с течением времени.
Целый торжественный гимн накрывает земную твердь, раздающийся отовсюду, переросший из хрупкой песни тончайшей сети света, слышен он в сознании не умолкая. Звучал он с самого начала клотоиды, казался совсем незаметным с каждым шагом и трансформацией ее, с каждым событием. Но в то же время только набирал басовую силу основы, чтобы теперь пронзать целую Вселенную, пробивать бесконечную массу гипоциклоид, слившихся в целое их сияние, достигнуть шарообразного облака, сформированной точки в мозгу, которой требовался свет их ради роста и жизнеспособности. Чтобы, наконец, напитать паутину света необходимыми для ее прочности силами, чтобы улыбки на лицах и чистые помыслы в сердцах скрепляли получившееся Бытие навеки, чтобы наслаждение не покидал сознание, живущее ради созерцания, существующего в конце клотоиды дома.
И вновь шаги расчерчивают эллипс каким-то линиями – прямыми и изогнутыми, вновь наполняют они все пространство, то уходя вдаль, то приближаясь обратно. Кажется дом намного прочнее чем могло считаться прежде. Все в руках для его сохранности и содержания.
конец