Кукловоды (серия "Кто ты?"-2) *22 ноября добавлена 8 глава*

ободрительно, братие!
Вдоль одной из стен располагались дощатые выгородки, доверху заполненные крутобокими дарами природы, подземными и надземными; вдоль смежной с нею теснились мучные и крупяные лари, с многочисленных крючьев свисали чесночные и луковые косицы, метёлки сухих душистых трав.
– Экое славное хозяйство у брата Феофана, душа просто-таки плясовую заводит! Здесь, понятное дело, его постные владения. А где ж скоромные?
– Так бы нас Аксак во скоромные-то и запустил, – хмыкнул Держан и добавил его же голосом: – Ага, ага.
– Тут тоже ничего такого нет, – проговорил Максим уже откуда-то из глубины. – Может, вон за той дверью? Эх, замок на ней. И на другой такоже.
Слева от входа тянулся двойной рядок стоявших друг на дружке полутораведерных бочонков.
– Пивные! – почему-то с гордостью определил Вигарь и легонько попинал ближайший. – Жаль только: пустые.
– Зато будет на чем сидеть. Стаскивай их в кружок, други, – вон туда.
– Держан, посвети-ка еще в том углу. Что там за бочки? А в них что? Ну-ка, ну-ка…
Зашуршали крышки, послышалось мокрое шлепанье, потом чавканье, перемежаемое смачным присасыванием:
– Ух ты! Да тут капустка квашеная. С морковкою, с грибками. М-м-м…
– А тут огурчики соленые. Смину только не рассказывайте – огорчится бедолага, что этакое изобилие мимо его рта прошло.
– А вон те закрыты наглухо. Как думаешь, Держан, что там внутри?
– Что там… Величайшие из древних мыслителей, о братие, учат нас: внутри всякой емкости завсегда пребывает альбо отсутствует некое соответствующее содержимое. Мудрость, чо… Эй, Вигарь, не надобно открывать, оставь их в покое. Не то будут нам потом слава да почести от брата Феофана за подобные открытия.
Кирилл нашарил и себе пару-тройку огурцов потуже. Присел на бочонок, щурясь на приветливо кивающую острую головку пламени светоча, захрустел аппетитно. Держан опустился неподалеку. Дожевав свой огурец, поколебался и решительно переехал вместе с бочонком еще ближе:
– А не позволишь ли, друже-княже, поспрошать тебя чуток?
– Отчего же не позволить, друже-княжиче? Поспрошай, яви такую милость. Но только действительно чуток, не более того – сам ведь определил себе.
– Спаси тебя, Господи, за столь великую доброту твою. А отчего вдруг ты, княже, сказал мастеру-наставнику Аксаку, что повинен?
– Отчего вдруг? Да просто вдруг возжелалось мне так, княжиче. Дай-ка, подумалось вдруг, скажу я мастеру-наставнику Аксаку, что повинен. И до такой степени, понимаешь, возжелалось вдруг, что прямо никакой мочи терпеть не стало. Ну как-то само собою и сказалось. Вдруг.   
– И это всё?
– Конечно нет. Самое главное, вишь ли, в том, что меня тут же и попустило. Опять-таки вдруг. Веришь, что так бывает?
Держан негромко рассмеялся, ткнул Кирилла в плечо. А он немедленно ответил тем же, только куда сильнее. Беспомощно взмахнув руками, друг-княжич повалился набок вместе с бочонком.
– Не ушибси? – озаботился Кирилл, наклоняясь к нему и протягивая ладонь.
– Отнюдь. Даже как-то взбодрилси, – продолжая лежать на земле, ответил Держан. С удивлением показал пальцем куда-то в угол:
– Гляди-ка, а вон в том закутке еще какая-то дверца.
– Где?
– А ты рядышком со мною приляг – так оно тебе не в пример виднее будет.
Кирилл сделал обманное движение, будто намеревался пнуть его под зад (Держан поневоле дернулся, уклоняясь), и проследовал в указанном направлении.
– Хе! А на ней замка нет, – сказал он, отодвигая засов. – И ветерком слабым тянет оттуда. Очень любопытно, очень.
– Может, ход-проход куда-нибудь?
– Да похоже на то. Эй, братие! Проверим, а?
Вигарь оторвался от бочки, недовольно забормотав сквозь капусту во рту.
Кирилл почувствовал, как изнутри на него постепенно накатывается странноватый прилив сил, смешанный с нетерпением:
– Не хочешь – ну так оставайся, продолжай харчеваться. Кто же против-то? А мы пойдем. Княжиче, если ты уже належался всмак и отдохнул, тогда пора вставать. Светоч с собою прихвати.
Вигарь замотал головой, замычал. Выпучив глаза и с натугой проглотив бóльшую часть, прошамкал торопливо:
– Шам не оштанушь! Я ш вами!
– Ешли ш нами – то пошпеши. Под ноги смотрите: тут опять ступени. И крутые притом.
Последние слова почти заглушил раскатистый рокот отрыжки.
– Простите, други, – это капустка, – пробормотал пристыженно Вигарь.
– Пошто на безвинную капустку наговариваешь? – возмутился Держан. – Она отродясь отрыгивать не умела. Да еще и гнусно-то так. Ты это, ты. Я точно слыхал.
– А чем это пахнет? – полюбопытствовал Максим, потягивая носом.
– Так капусткой же. А она мне украдкой шепнула, что и самим Вигарем такоже. Точнее, ногами его. Фу-у-у…
– Нет, я про другой запах. Приятный-то какой!
– А это огурчики. Мы со князюшкой потребили. И вправду, до чего же духовитые!
– Да ну тебя.
Ступени окончились площадкой, от которой ход разделялся на три рукава. Теперь запах, о котором говорил Максим, почувствовали все. Малой частью своей он напоминал кадильный ладан, но без дымной угольной примеси. Большей частью не напоминал ничего знакомого.
– Так-так-так. Помнится, где-то что-то подобное уже встречалось: «Налево пойдешь – чевой-то одно потеряешь, – продекламировал нараспев Держан, – направо пойдешь – чевой-то другое, а прямо пойдешь…»
«Направо!» – распорядился властный голос в голове Кирилла.
Нетерпение опять взбурлило кровь, а в спину будто подтолкнула незримая, но твердая рука.
– Направо, – повторил он, с каким-то смутным удовольствием подчиняясь голосу изнутри. Не глядя выставил назад ладонь, Держан послушно вложил в нее светоч. – Я помедленнее пойду, а вы головы берегите: тут отовсюду камни острые выступают.
Почти сразу от входа узкий коридор наклонился, полого устремился вниз, пока наконец грубым проломом не вышел из стены идеально круглого в сечении и довольно просторного тоннеля. Все тот же приятный запах ощутимо усилился. Кирилл поднял светоч над головой, поводил им из стороны в сторону. По стенам и потолку затанцевали блики.
– Чем это выложено? – с любопытством спросил Максим, ведя пальцами по гладкой стеклянистой поверхности. Сам же и ответил: – А ничем, пожалуй. По виду представляется, будто бы огненный червь-исполин в скале прополз.
– Огненный червь-исполин – это ж надо придумать такое… – пробормотал про себя Вигарь и зябко передернулся: – А ведь и вправду похоже. Охрани ты меня, Зирка-дух. Дальше-то куда двинем: направо или налево?
– Теперь налево, – откликнулся Кирилл.
Держан дернул головой, цыкнул зубом, но ничего не сказал.
Тоннель шел горизонтально и прямо, изредка делая плавные повороты да тут же опять выпрямляясь. Слева и справа появились невысокие арочные проемы с зализанными углами. Кирилл, не останавливаясь, прошагал мимо. Максим в растерянности затоптался у одного из них, позвал просительно:
– Эй, Ягдар, погоди маленько. Давай-ка глянем – интересно же.
– Ну ладно, глянь.
Он вернулся с нескрываемой неохотой, поочередно посветил от входов. За ними оказались две маленькие круглые комнаты-близняшки с купольными сводами. От уровня груди до пола по стенам аккуратными горизонтальными кольцами шли ряды частых и не очень глубоких полукруглых ниш размером с локоть. Любознательный Максим поочередно запустил руку в парочку ближайших:
– Ух, гладенькие-то какие внутри! Будто и не выдолблены вовсе. Скорее, словно выдавлены либо даже выплавлены, а?
– А! – согласился Держан.
– На печурки, что при печах имеются, малость похожи. Как думаешь: для чего они?
– Для чего печурки? Неужто сам не знаешь – чтобы валенки сушить, например. Я так разумею, у тех, кто всё это тут сотворил, валенков было – ну просто завались.
– Если налюбовались, тогда двигаемся дальше, – сказал нетерпеливо Кирилл.
Держан спросил с удивлением:
 – Спешишь-то куда?
– Вперед, вестимо. Куда же еще?
– И то верно, княже. А за разъяснение благодарствуем.
Проемы по сторонам снова появились спустя какое-то время. За ними располагались уже не комнаты, а – судя по отозвавшемуся изнутри эху шагов и голосов – огромные залы. Осветившиеся на мгновение стены проемов и ближние к ним участки пола выглядели так, будто их выбирали в глыбе сливочного масла горячим скобелем. А еще огонек светоча густыми снежными искорками отразился мельком в глубине от чего-то громоздкого и многогранного. Материал его явно отличался от того, из которого состояли стены и пол.
На этот раз Кирилл остался глух к Максимовым просьбам остановиться и хоть наспех осмотреть вероятные диковины. Так и продолжал размеренно топать вперед.
За поворотом глянцевый тоннель распался надвое, расходясь вскоре в противоположных направлениях.
– Остановись-ка, друже-княже, – попросил Держан как-то очень спокойно. Прищурился, приглядываясь к его лицу: – А сейчас куда пожелаешь?
– Налево.
– Опять?
– Ну да.
– Вот скажи, друже-княже: да не все ли равно, в какую сторону идти? Мы же просто прогуляться и полюбопытствовать собирались.
– А что, друже-княжиче, – там, куда я веду, разве как-то не так гуляется и как-то не так любопытствуется?
– Выходит, что не так: ты же давеча не позволил этого Максиму. Мне верно помнится или нет?
Голос изнутри вроде как попросил Кирилла не усердствовать чрезмерно и проявить некоторое терпение.
– Виновен, – покладисто ответил он одновременно и ему, и Держану. – Обещаю исправиться. Вот сейчас налево свернем – любопытствуйте себе во здравие да удовольствие. Я и подождать могу маленько.
– Ага, ага, – сказал Держан Аксаковым голосом. – Маленько. И к тому же все-таки налево. А отчего ж не направо?
– Ну хотя б оттого ж, что надобно именно налево.
– Ладно, княже, ладно. Будь по-твоему, только не гневайся.
– А разве я гневаюсь?
– Да пока что нет, слава Богу, – он оглянулся на опасливо притихших Максима с Вигарем. – Эй, други, а вы отчего вдруг поприуныли? Гляди веселей: князюшка наш изволят не гневаться! Еще и эсколь благосердо изволят-то! Уговорил, веди куда твоей милости угодно. Я только переспросить осмелюсь: налево – это, значит, сюда будет?
– И сторон ты не путаешь, и вообще сметлив преизрядно – хвалю. Сюда, княжиче, именно сюда.
Путешествие по левому тоннелю, прямому и однообразному, проходило в полном молчании и завершилось у входа в просторный восьмигранный зал.
– Гневаться отнюдь не изволю, осмотреться позволяю, – сказал Кирилл, замедляя шаг и двигаясь вдоль стены. – По нраву ли милость и благосердие души моей?
Ему по-прежнему молча закивали в ответ, с настороженным интересом оглядываясь вокруг.
Из прочих семи граней помещения в темноту уходили точно такие же глянцевые тоннели, как и тот, по которому они прибыли сюда. Посредине же из самого центра круглого трехступенчатого возвышения-стереобата устремлялся к вершине пирамидального свода толстый цилиндр голубого гранита. Его окружали двенадцать подобных, только вполовину ниже. Самые маленькие и многочисленные собратья, отодвинувшись на шажок-другой от ступеней, невысокими – по колено – столбиками кольцом отделяли всё это монументальное сооружение от остального пространства зала.
– Чтой-то мне оно напоминает… – пробормотал Держан, обводя рукою огромные гранитные свечи.
По лицу Кирилла пробежала тень беспокойства.
Максим с любопытством прикоснулся к