пятьдесят!
– Это – ничего. Ведь над тобой на поверхности – взвод спецназа на своих бэтээрах. Я использую мозг капрала Кулакова как «промежуточный усилитель» – этот термин взяла из твоей памяти.
– Чёрт возьми! – я… мягко говоря – сильно удивился! – Вот уж не думал, что у этого типа есть мозг! И он хоть на что-то годится…
Миерна снова похихикала. На это раз деликатно – ну прямо, как девица благородных кровей, воспитанная в элитном пансионе:
– На это – очень даже сгодился. Мало того: капрал меня даже не заметил!
– Понятно. А что ещё?..
– А ещё могу научиться – вернее, уже научилась! – трём иностранным языкам: это я уже из голов ваших учёных понатягала. Они же всё время ходят-вынюхивают вокруг меня. Надеются «расколоть».
– Вот это да! – теперь я непрерывно работал и детекторами, – Так тебя скоро можно будет использовать ещё и вместо универсальной переводчицы!
– Да. Можно. Только не думаю, что это нужно будет действительно скоро. По той картине, которую я вижу на биоматрице, на соседних континентах, и туда, дальше на восток – на этом, живых не осталось. На поверхности. Живых, я имею в виду, людей. Только ведьмы и мертвяки. Там вообще мало кто выжил. И с самого начала не было такого сплочённого и дисциплинированного подразделения, как ваше. То, базовое.
И ведьмы победили. Задавили числом.
Да, верно. Если б не наш Первый батальон альпийских стрелков, сумевший какое-то время отбиваться от атак в переоборудованных Карлсбадских пещерах, там, где и сейчас наш Генеральный Штаб, и нас запросто могли бы…
– А что это за… Биоматрица?
– Это такая как бы… Вот слово: схема. Глобус. Ну, изображение планеты у меня внутри. И там видны жёлтенькие точечки – в местах, где есть живые. (Ну, это – когда они вылезают на поверхность. Земля и бетон Бункеров сильно экранируют!) И чёрненькие – где орудует нежить. Меня и держали впроголодь, и мучили – потому, что я имела глупость рассказать, что вижу глобус. А им… А подожди-ка секунду. Я тебе покажу! Остановись.
Теперь – глаза прикрой… Старайся думать обо мне и глобусе.
Ух ты… Точно – биоматрица. Тоненькие пунктирные контуры континентов. Сине-зелёное пространство: там, где живут и правят бал ведьмы. Точечки. Чёрненькие – таких много.
Жёлтые. А вот их-то… Н-да. Всё, как она и сказала.
А вот и красные как бы острова: зоны контроля наших Общин.
Видение пропало, но осталось ощущение безысходности.
Чьё это? Моё? Или всё-таки – Миерны?.. А, может, – Мьюриэлл?
Пришлось, чтоб очухаться, встряхнуть головой – видел ребёнком, как делает это спаниель, вылезший из воды. Приказал себе перестать кусать губы. Полегчало.
Двинулся дальше.
– И они от тебя, значит, добивались?..
– Вот именно. Хотели, чтоб я рассказала, где и сколько кого ещё сохранилось. Им живые нужны.
– Да уж… – молчу, перевариваю. Чтоб пауза совсем уж не затянулась, спрашиваю:
– Стало быть, ты и с расстояния тысяч миль видишь, есть ли живые люди?
– Да, вижу. Когда они – не под землёй. Но видеть эти точечки – это одно, а управлять, видеть их глазами, или хотя бы – связаться – совсем другое. На такое даже моих сил не хватает. А я была самая сильная в моей… э-э… Генерации.
– Постой-ка… – что это мелькнуло у меня в мозгу?!.. (Я – что?! Сам тоже – могу как бы видеть её мысли?!) – Тебя что же, вывели искусственно?!
– Ну… Можно и так сказать. И я буквально на втором году жизни знала – кто.
И для чего.
– Надо же… Нет, если тебе неприятно – не рассказывай.
– Не буду. Но не потому, что неприятно, а – чтобы не отвлекать. К тебе сейчас пожалуют «гости».
Точно. Пожаловали.
Рубиться и махать тубусом генератора ЭМИ пришлось снова изо всех сил.
Мертвяков-то я не боюсь, а вот шершней – да! И то, что этих достаточно редких и дорогих, с хорошей экранировкой, микророботов пёрло на меня не меньше нескольких сотен, говорило о том, что на этот раз от меня хотят отделаться с гарантией! Жало с раствором цианида – это вам не курарин какой! Это – мгновенная смерть!
Однако тут у меня имеется для гадов сюрпризец, о котором наши враги ещё не подозревают: нажимаю неприметную кнопочку на генераторе ЭМИ, и он даёт форсажный режим! Жаль, что при этом вся его начинка за пару секунд сгорает… (Ничего: на базе мне вставят новую!) Зато защита шершня пробивается легко!
Насекомые попадали. Мертвяки тоже – я даже слегка запыхался, пока «поубивал».
Теперь ко мне несётся, словно сбесившийся локомотив, самец росомахи. Вот уж неприятное животное. И, поскольку голова укрыта щитками – из парализатора мозг не взять. Ладно, катану я починил – порубимся!
«Рубка» много времени не заняла – это только в старинном кино все красиво машут, прыгают вокруг друг друга, делают выпады, блоки… Ага, смешно.
Бой в подземельях скоротечен: пара ударов – и кто-то из соперников на полу: воя и агонизируя, пытается лапами затолкать кишки назад: в распоротый живот. А оставшийся на ногах соперник в это время отрубает противную зубасто-клыкастую голову…
– Рольф.
– Да?
– А можно тебя попросить?
– Конечно! Что ты хотела?
– Слушай, просьба такая. Странная, наверное… Ты можешь мне вырезать один такой коготь?
Прикидываю, смотрю. Вроде, нетрудно.
– Да, могу. Однако… Если его не обработать как следует, он будет вонять.
– Ничего – это уж забота доктора. Я попрошу и его.
– Ладно, без проблем. – я хмыкнул. Уж кто бы сомневался, что она дока – «попросит»!..
Вибронож – незаменимая штука. На вырезание самого крупного когтя ушло не больше минуты. Длина чёртова штыря оказалась побольше пяти дюймов!
– Красавец, а?
Я уже давно понял, что Миерна смотрит на всё моими глазами. А, может, и помогает. Моему телу. Потому что «пока мы ей нужны».
– Да, отличный. Я потом попрошу лаборанта, мистера Питерса, просверлить в нём дырочку. И буду носить на шнурке. На шее.
– Миерна. Ты же – «маленькая беззащитная девочка». Но – менталистка. Я уже давно понял, что никакое материальное оружие тебе не нужно. За каким же?..
– Э-э, вам, мужчинам, никогда нас не понять! Это – украшение!
Я прикусил язык. Верно. Точно. В этом смысле – с точки зрения стремления обладать разными красивыми бессмысленными побрякушками, мне и правда… Не понять.
Это не помешало мне поиронизировать над самим собой:
– Извини. Я – балда. Совсем забыл, что нам, трезвым и прагматичным самцам, важно только то, что приносит непосредственную пользу. Ну, или можно использовать как оружие. А вам, кокетливым дамам, нужна ещё и красота. Неописуемая.
– Ха-ха-ха!.. – а заразительно она смеётся. Да и сама, насколько помню, симпатичная. Особенно после того, как док и его ассистенты помыли ей голову, и смыли грязь с тельца, одели…
ВОТ ВЕДЬ ЧЁРТ!!!
– Миерна. Прекрати это немедленно! Никаких «отношений» у нас быть не может! Я – Охотник. Значит – никаких «привязанностей», дружбы, и всего такого, что может отвлекать меня от основной задачи!
– Блинн. – тон сделала нарочито расстроенный, но чувствую – довольна, зар-раза, что стрела попала в цель, – Ты, конечно, прав. Больше не буду. Транслировать тебе мою бесподобную неземную красоту. Извини, увлеклась мечтами. И воспоминаниями…
Однако коготь ты для меня всё равно вырезал! – мысленно чувствую, как эта коза бессовестная показывает мне язык.
Сам же могу только вздохнуть, (Тоже – мысленно!) и почесать в затылке.
– Ладно, Рольф. Соберись снова. Скоро начнётся. – тон, чувствую, посерьёзнел. Похоже, передышка кончилась, – Марвин послал кавалерию. Справишься?
– А то!..
Кавалерия – толпа тренированных инкубов, (ну, это мы их так называем) выполняющих при подземелье функцию пчёл-стражей при улье. То есть ведьм-самцов. Вон: уже летят – ишь, как заколебалось изображение коридора по краям глаза.
Перед собой толкают здоровенный как бы щит – сшитый наспех, словно лоскутное одеяло, из уголковых отражателей, пластика и алюмоплёнки! – призванный нейтрализовать удары парализатора и ЗГ – звукового генератора.
И, судя по пыхтению, щит этот – во всю ширину коридора: мне теперь тварей не достать! Ну, в-смысле – в лоб! Поэтому быстро кидаю в сторону выкативших на тележке из-за угла эту громоздкую конструкцию инкубов две гранаты с самой обычной шрапнелью, и быстро прячусь в боковом коридорчике-обрубке.
– Бу-бу-у-у-х-х-х!!! Тр-рах! Д-з! Д-з-з-з-з…
Осколки-шарикоподшипники так и свистят мимо. Высовываюсь в сторону частично деморализованного противника и бью парализатором по ногам и видимым головам.
Орут, дёргаются,
