День курсанта (5 августа). Курс второй.

характеру!
          Предупреждали же, что пока комиссия работает – сидите тихо! Потом своё возьмёте!
          «Потом» -- это будет потом. И неизвестно, а будет ли это «потом»! Нужно сейчас и немедленно! Как можно больше, можно и без хлеба!
          И завелась у Андрея зазноба. Да, такая, что без удержу! Без тормозов! Безо всяких тормозов. Обычных, и тех, что в голове. Не ходи! Там – мины!!!
          По хрену!
          Андрей срывался к ней в самоходы с занятий. Перед отбоем, когда «лишнее время». Ночью. Утром боролся со сном. Потом всё по-новой. Не было среди нас особо толстых, но Гурыч просто становился похожим на тень отца Гамлета. Глаза ввалились, чёрные круги. Только нос, да, уши «топориком» стоят и поворачиваются, нет ли рядом опасности.
          Ночью вычислил дежурный по училищу. И чужую шинель в кровати нашёл. Изображала спящую фигуру Гурова. Подняли, пересчитали, опросили. Конечно, же, никто не видел и не слышал. На вечерней поверке был на месте. Вот отметка в «Книге вечерних поверок».
          Кричал Артур Ковалёв, изменив голос.
          Ротного подняли. И за пять минут до подъёма личного состава, Гурыч нарисовался. С «выхлпом». Как будто всю ночь пил. Оно так и было. Секс и выпивка. Выпивка и секс!
          Вот, что и губит мужиков… Алкоголь и бабы! Бабы, да, алкоголь. Можно добавить сюда ещё карты игральные и деньги казённые.
          Комиссия! Из Москвы комиссия!!! А тут!!!
          Ох, как Старун плясал на костях сорок второй роты! Никто из училища не ходит в самоходы! И только окаянная рота! Расстрелять! Казнить без суда и следствия! И Гурова, и командира отделения, заместителя командира взвода! Расстрелять публично всех троих перед батальоном! Нельзя расстреливать? В штрафроту! И в штрафроту нельзя? Значит, всех  троих – отчислить! К чёртовой матери! Отчислить!!! В тундру! В тайгу! В горы! В пустыню! Есть на свете дыры: Кушка, Дудинка и Мары!Всех туда! Всю сорок вторую роту туда! Немедленно! Не дожидаясь выпуска!
            Комбат очень жаждал нашей крови. Хотел отыграться на все полтора курса, что рота у него выпила кровушки. И в первую очередь выгнать Гурова.
          Андрюха был так измотан своей любовью, что махнул рукой на свою судьбу. Выгоняете? Выгоняйте! В войска на полгода? Плевать!
          Взводом чуть ли не насильно заставили подать рапорт, чтобы после окончания отправили для исполнения интернационального долга в Афганистан.
          Комбат объявил Гурову пять суток ареста с содержанием на гауптвахте.
          Опять же сейчас проверка работает в училище. «Вшивники» с собой нельзя. Тяжко сейчас на киче сидеть. Холодно.
          Комбату и этого было мало. Потребовал провести комсомольское собрание роты. Сам присутствовал на нём. Даже выступил. И комсомольские активисты как шакалы, твердили, что нужно отчислить Гурова из комсомола.
          Комсомол – не партия КПСС. Из той, когда вылетаешь, то и из армии следом.
          Собрание готовили заранее. Гурова вызвал Земцов, и четко, честно сказал, что был «на ковре» у начальника училища вместе с комбатом. Комбат настаивал на отчислении. Когда дошло время до ротного, тот доложил, что против отчисления. Почти отличник, спортсмен, задатки лидера, командира. Нужно оставить.
          Тут подал голос начальник партийной комиссии, сказал, что можно оставить, при условии отчисления из комсомола. Если всё нормально, то перед выпуском примут обратно.
          На том и порешили.
          Но после выпуска – в Афганистан. Согласно добровольно поданного рапорта.
          Гуров, отсидев свои пять суток, отоспался, головой начал думать. И для него это был спасительный выход.
          Поэтому на собрании все знали, что и как будет. Кто лениво слушал. Кто откровенно спал. Самые безбашенные, тихо играли в карты. Активисты драли глотку, клеймя позором поступок Гурова.
          Никто не хотел выступать. Спорить бесполезно. Гурыч пользовался авторитетом в роте. Заслуженным авторитетом. Как равный среди равных. 
-- Кто за то, чтобы исключить комсомольца Гурова из рядов Всесоюзного Ленинского Коммунистического Союза Молодёжи за поступок, позорящий светлое имя военнослужащего?
          Начался подсчёт голосов.
-- Единогласно!
-- Сдать комсомольский билет!
          Гуров вытащил из нагрудного кармана и положил на стол.
          Собрание закончилось.
-- Да, ладно, Андрюха, не переживай!
-- По выпуску обратно примут!
-- Точно примут!
-- Не могут же они беспартийного офицера выпустить в войска! За это по шапке можно получить!
-- Слушайте, какую историю я подслушал сегодня!
-- Ну-ка, ну-ка!
-- Стою на тумбочке сегодня в наряде. Ротный был на заседании этой московской проверки. Оттуда принёс. Москвич божился, что подлинная история. Один командир бригады связи на совещании офицеров объявляет:
-- Товарищи офицеры! Я запрещаю вам считать ночью военнослужащих по головам! Запрещаю! И точка!
-- Товарищ полковник! Так как же их считать-то? Они же по самоходам все разбегутся! Что делать-то будем?!
-- Я ещё раз повторяю! Запрещаю считать по головам военнослужащих ночью! Хотите – приказ по части издам! Узнаю, что кто-то из ответственных или дежурных по-прежнему считает по головам – накажу! Строго накажу!
          Переглядываются офицеры, плечами командиры. Комбриг-то умом тронулся.
          Видит комбриг, что его никто не понимает и поясняет:
-- Считайте по ногам. По конечностям! В армии инвалиды не служат! Все ежегодную медкомиссию проходят! По ногам считайте! Инвалидов у нас нет! Но безголовых – полчасти!
          В туалете, в курилке, казалось, что потолок обрушится от смеха курсантов.
-- Да, комбриг с юмором!
-- Молодец мужик!
-- Издалека начал!
-- Попасть бы с таким командиром послужить!
-- Многому научился бы!
-- Только сильные могут шутить!
-- Комбригом дохлые не становятся!
          Так шутка про безголовых в армии пошла, гулять по училищу. И где рассказывали её первый раз, все от души смеялись.
          Гуров снял комсомольский значок с куртки п/ш, аккуратно заштопал дырочку от крепления. Только силуэт значка выделялся на груди. Выгорела ткань вокруг значка комсомольского.
          Все остальные притихли. Ждали когда же уедет эта комиссия к себе столицу, и можно снова вернутся к привычному образу жизни. Жить по Уставу – почётно, но тяжко.
          И вот, наступил знаменательный момент! Училищу присвоили имя! Кемеровское Высшее военное командное училище связи имени маршала войск связи Пересыпкина Ивана Тереньевича! На плацу, перед всем училищем было вручено новое Боевое Знамя! Это действительно торжественный, волнительный момент. Новая веха в истории училища, и каждого, кто стоял на плацу в тот момент.
          Знаменоносец Училища подполковник Кузнецов принял Знамя. Знаменные с саблями наголо приняли его под охрану, встав по бокам. Торжественным маршем прошло Училище мимо своего нового Боевого Знамени.
          Тот самый символ, за который мы в бой пойдем, и будем беречь его, рискуя собой, своими жизнями. Есть знамя – есть часть. Даже, если и не будет никого в части. Все погибнут, но останется Знамя, то часть снова воссоздадут. А вот, если утратят Знамя, и враг его заберёт, то всё.… Не будет части. Разгонят её к чертям собачьим. С позором. И раскидают военнослужащих по другим подразделениям, частям, соединениям. И у каждого будет отметка в личном деле, что переведён в связи с расформированием в/ч. А в скобках: «В связи с утратой Боевого Знамени части».
          Всё! Несмываемый позор до гробовой доски! Никакого продвижения по службе. Только дальше и глубже. Кому хочется служить рядом с тем, кто сумел прое…ть Знамя! Он, может, и ни при чём. Но он служил в этой части, и ничего не сделал для предотвращения позора!
          Сколько раз было на территории Советского Союза, что пожар в части. Бывает. Редко, но бывает. В первую очередь спасают людей и Знамя. Потом уже технику, аппаратуру, секретные документы. Но Знамя… были приказы министра Обороны о награждении посмертно, кто погиб, но спас Боевое Знамя части!  Такой смерти хочется отдать честь!
          Точно также как в далёком 1941 году в Брестской крепости, люди погибали, но, раненные, обмотав вокруг себя, Знамя, спасали кумачовое полотнище. И до сих пор мурашки по шкуре, когда показывают хронику, как водружают Знамя Победы над Рейхстагом! Есть Знамя – есть Победа!
          И точно также чётко печатая шаг, шли мы мимо Знамени, отдавая ему честь. Наше новое Знамя, которое мы будем беречь, и сражаться за него!
          Кто-то из училищных умельцев, изготовил из пластилина бюст Пересыпкина И.Т. По фотографии, с орденскими планками. Сверху покрасили коричневой краской. Не зная, что он из пластилина – не догадаешься. Поставили бюст на первом этаж, в коридоре, напротив оперативного дежурного и Боевого Знамени.
          Голова бюста – вполоборота. Кажется, смотрит строгим взглядом он засыпающего часового Поста №1. Не спать! Не спать! Но под утро, когда кемарит оперативный дежурный, часовой загоняет рукоять затвора между облицовочными плитками стены, что сзади, и повисает на автомате, слегка откинувшись назад. Не спит часовой. Он прикрыл глаза. И сон путается с явью. И знает он, что в случае опасности, обязан спасти Знамя. Плевать на оперативного дежурного. Будет возможность – спаси его, но перво-наперво – Знамя!
          Спустя некоторое время после комиссии, начальнику училища присвоили воинское звание генерал-майор! Генерал Панкратов! Звучит! Теперь генеральские лампасы видно издалека, можно быстрее его вычислить и спрятаться от генеральского гнева! Это хорошо, когда у генералов форма другая! Не обознаешься!
          Началась подготовка к зимнему полевому выходу. Ночью на улице минус двадцать пять, за городом – холоднее.
          Всё бы ничего. Но в программе полевого выхода был один пункт, который очень даже не нравился всем. Нужно было отрыть окопы полного профиля, соединить их в траншеи, переночевать без огня, отбить атаку противника.
          Вот это как-то вызывало сомнения у курсантских организмов.
          Баров с Тропиным – командиры взводов неизменно язвительно отвечали на вопросы курсантов:
-- Товарищ капитан! Окопы полного профиля как это? Глубина, какая?
-- Для стрельбы с коня стоя!
-- Ну, товарищ капитан! Хватит издеваться! А серьёзно?
-- У каждого курсанта свой рост. Одно дело – Матвеев или Полянин. Им по два метра отрывать. А Филатову, коль он ростом с сидячую собаку, то больше всех повезло.
-- Понятно.
-- Ни шиша вам непонятно, товарищи курсанты.
--То есть как это?
-- Всё просто. Вот отрыли вы окопы каждый под себя. Так?
-- Теперь их нужно соединить в траншею? Правильно?
-- Так точно.
-- Вот. Соединил. Противник с фланга захватил траншею или ты бежишь на выручку товарищу. А у каждого окоп под себя вырыт. Земля – пол вверх-вниз. Ты – среднего роста. Добежал до филатовского окопчика, вверх вылез, он же мелкий. Окопчик у Филатова. Тебе снайпер пулю в башку засадил. Он видит, что курсант ленив как старый мерин, глубоко не копает, и всех его товарищей перебил. Понятно?
-- Понятно.
-- Ни хрена тебе, товарищ курсант непонятно. Ладно, проскочил ты