такая, короткая, яркая, сжигающая любовь, или же привычная, во всех смыслах, любовь.
Каждый остался при своем мнении. Вяло споря, допили, доели, вынесли остатки, они же улики на улицу, была небольшая метель.
-- Это хорошо, что снег метёт, следы наши заровняет к утру.
На склоне оврага, в который бегали курсанты летом опорожняться, зарыли компрометирующие вещественные доказательства нашего пиршества.
Вот теперь – отбой! Спать!
Женька Попов перед сном:
-- Не шуми пехота,
Не греми танкист,
Видишь, под кустами
Мирно спит связист.
Утром дежурный по роте будит. На часы – пятнадцать минут до подъёма.
Земцов уже в ангаре, ходит между проходами, машет руками, разминается. Спортивный костюм, шапка спортивная, кроссовки. Значит, будем бегать.
-- Миронов! – вполголоса он зовёт и машет мне рукой.
-- Прибыл по вашему приказанию. – стараюсь не дышать на него.
-- А, ну-ка, дыхни. – тянет нос.
-- Может, не надо? Я зубы не чистил, да, и горло немного болит, не вкусно будет вонять. Помойкой. Подумайте. Вам неприятно, мне – стыдно.
-- Стыдно ему. Хм. Дыхни! – в голосе ротного стальные нотки.
Пожал плечами, мол, я вас предупреждал. Набрал полные лёгкие воздуха, как перед прыжком в воду. Хо! Выдохнул командиру в лицо резко. Он отшатнулся.
То, что воняло из пасти мерзостью – сам чувствовал. И то, что перегар там имелся, я и без Зёмы знал. Надежда на то, что запах лука, чеснока перебьёт сивушный «выхлоп».
-- Фу, Миронов!
Сергей Алексеевич сделал шаг назад, брезгливо машет перед лицом, разгоняя воздух перед собой, отравленный мною.
-- Ты что вчера ел? Какую тухлятину? Фу! Как будто внутри тебя кто-то помер и разлагается как рота фашистов со времен войны. Фу!
-- Чем кормили вчера на ужин, тем и пахнет. – вру на честном глазу.
Замечаю, что у Земцова белки глаз покрасневшие, Ха, товарищ командир, так вы тоже вчера употребляли! В немалом количестве! Нажрались вы вчера, ваше высокоблагородие! Нарезались!
-- Разрешите идти?
-- Давай! – он махнул рукой.
После подъёма – на физзарядку. Минус пятнадцать, да с пургой! Это вам, должен доложить – не фунт изюма!
Но это хорошо, что на улице зарядка. У многих, кто вчера принимал участие в попойке, лица были изрядно помяты.
-- Ну, у тебя и рожа!
-- Что сильно видно?
-- Косожопая. За версту видать, что пил вчера. Снегом оботри. Разгладится. Утюгом-то больно будет.
В строю не было двух курсантов, что ушли в ночной поход в Ягкуновку к своим зазнобам.
Понятно, что сейчас сложно посчитать всех по головам, но на завтрак когда пойдём…
Снега в этом году на полгионе навалило ещё больше чем в прошлом. В городе меньше. Сложно бежать первому взводу, пробивая дорогу в сугробах. Бежим. Уже и холода нет в теле. Пар валит. Шапку на затылок. Иней на ресницах, смахиваем.
-- До КПП?
-- Чёрт его знает, куда ротного понесёт.
Вот и КПП. Земцов первым выбрался на дорогу от КПП до плаца. Машет руками, нас ждет. Махнул рукой, чтобы шлагбаум подняли. Кто-то из первого взвода рванул, открыл.
-- Твою маму за ногу!
-- Что творит!
Побежали. До дороги и назад. Обратно уже бежим, почти у всех шапки в руках, расстегнуты по пояс, полотенца, что были на шеях, чтобы подворотничок не испачкать, теперь в руках, Вытираем лицо, шею, пот за ушами.
-- Вот тебе и минус пятнадцать градусов, куртку хоть выжимай!
-- А потом в поле, на занятия, в снегу лежать. Простыть можно.
-- Заболеешь и умрёшь.
-- Не каркай, придурок!
-- Первым начал ныть. Может тебе сопли подтереть?!
-- За собой смотри!
Сон прошёл. Копилось раздражение. На всех и вся.
В ангаре ждали самоходчики из любовного похода.
Есть на ком оторваться.
-- Какого… на зарядку не пришли?!
-- Опоздали. Ждали, когда дежурный по части пройдёт. А он с кем остановился и болтал.
-- Не звизди! Оторваться не могли! У стенки спал! Перелазил – «зацепился»! А, ну-ка, как Зёма посчитал бы по головам? Что говорить? Это залёт! Хрен тебе и всем остальным, а не самоходы!
-- Ну, ты чего…
-- А того. Сказал же, чтобы до подъёма были все. И на зарядку со всеми. Не сдержал слово – терзай «Дуньку Кулачкову».
-- Я.… Это… Обещал, что приду. Вечером попрощаться отпусти.
-- Ты мне тоже обещал, что будешь на зарядке. Не было. Пусть тоже твоя краля узнает, что ты – мудак и слово своё не держишь.
-- Козёл!
-- Что?
-- Что слышал!
-- Повтори.
-- Так не просто козёл, а ещё глухой!
Удар по лицу курсанта. Драка, не успев начаться, закончилась. Растащили.
Начались занятия в поле. Тактика. Развертывание и организация средств связи в зимних полевых условиях. Маскировка на местности. Маскировка средств связи. Много чего ещё. Приходили в ангар, и уже не хотелось пойти в самоходы за любовью. Мороз, зима выматывает. От яркого зимнего солнца, отраженного сотнями сугробов, болели глаза. Закрываешь, а под веками яркие вспышки и как будто песка насыпали. Кожа на лице горела от солнца, мороза, ветра.
Каждый вечер чистка оружия. Тепло-холод-тепло, и капли воды на оружии. Не считая стрельб как холостыми, так и боевыми.
-- Это на первом курсе я с удовольствием стрелял холостыми.
-- А сейчас?
-- Ну, его козе в трещину! Оттираешь потом ствол от этих пластиковых пуль, да, от порохового нагара.
-- На первом курсе, какой был калибр автомата. И не было пластика. Не то, что сейчас.
-- И не говори. Зато тот был тяжелее.
-- Не так часто мы его таскаем.
-- Полевые выходы, караулы, строевая с оружием.
-- Хм. Немало. Особенно, когда бежишь как раненный макак.
Все эти занятия были подготовкой к основному испытанию – ночевка в поле и отбитию атаки.
Мороз тем временем крепчал. Ночью – 25. Задача – окопаться в поле по нормативу и в соответствии с требованиями. Переночевать, не демаскируя себя и позиции, принять бой, отразить атаку, перейти в контрнаступление.
Ужин. Перекур. Вперед.
Левый фланг – заброшенная помойка. Досталось части первого взвода.
-- Фу!
-- Нормально. Радуйся!
-- Чему? Замороженному говну?
-- Замороженному мусору.
-- Он мягче чем мороженная земля. Да, и мороз схватил, вонять не будет.
-- Внимательно смотри, может, что пожрать отыщется!
-- Отвали. Сам жри помои!
Зима. Ночь. Луна – громадный фонарь светит нам в спину. Из шанцевого инструмента – МСЛ (малая саперная лопатка). Правда, ободрали на время все пожарные щиты. Лопаты, ломы, топоры.
А вдруг ночью пожар? Ну, да, ладно, нам нужнее. Ну, а ежели, чего и загорится, так прибежим и потушим!
Олег Майтаков, он же по совместительству «Пиночет», вместе с товарищем, решили схитрить. Отрыли неглубокий окопчик на помойке. Приладили из железа навес, трубу вперёд. И объявили:
-- А у нас ДОТ! Танк, вкопанный в землю!
Сидят, курят, копать им уже не надо.
Снег идёт, хоть и морозно, свежевскопанные окопчики засыпает снегом. И, порой кажется, что он валит так, землю не успеваешь выбрасывать, а все засыпает этой белой дрянью.
Луна, мороз, снег. Облака наплывают на Луну, скрывая на какое-то время снег. На ощупь окапываться совсем несладко.
-- Товарищ капитан, разрешите костерок развести? А то не видно!
-- Нельзя, товарищ курсант! Снайпер увидит и убьёт вас! И что мне с твоим трупом мне делать? Холодно. Ночь. И маме написать как? Мол, мамаша, ваш сын придурок, имеющий склонность к суициду, не смог ночью отличить небо от земли. Ему было не видно где копать! Копайте под ногами, товарищ курсант. И поглубже. Ладно, если вас увидит снайпер и убьёт одного. А вот если артиллерийский корректировщик, а то и того хуже – авиационный наводчик.… И потому что копать вам было темно, то накроет всё подразделение. И те, кто случайно выживет, закопают вас. Независимо от того живы будут или нет, ранены или абсолютно целы. Поэтому, чтобы облегчить задачу товарищам – копайте глубже. Оптимально – два метра глубиной.
-- А зачем так глубоко, товарищ капитан?
-- С двух метров под землёй дикие звери не чувствуют запах гниющего мяса, и поэтому не разроют вашу могилку, чтобы сожрать.
-- Так вроде должны домой отправлять.… Как в Афгане…
-- Мой юный друг! Не питайте иллюзий! Афганистан – заграница. Самолёты чтобы порожняком не гонять, вот и грузят трупами. А когда будете воевать дома, то никто не потащит вас в деревню Синюково Запойного уезда. Да, даже, и если придётся в Европе воевать или на Дальнем Востоке, тащить вашу тушку за тридевять земель – дорого, нерационально. Всё для фронта, всё для Победы! А так, людей с фронта снимай, машину выделяй, ГСМ трать! А люди, машины и горючее нужны на передовой. И самому-то не всё равно где для беспозвоночных кормом быть? Дома или на помойке на стратегическом объекте в Ягуновке?
-- Нет! Мне не всё равно!
-- Тогда копайте, товарищи курсанты! И победите противника. Пусть он гниёт здесь! И на могилы их носят мусор и испражняются самые нетерпеливые курсанты, которым лень до очка своё дерьмо нести. Кстати, можете поссать под ноги, земля оттает на какое-то время. Но ненадолго.
-- Спасибо, товарищ капитан! За добрый совет, но мы уж как-то так… по старинке…по-сухому.
-- Пожалуйста, товарищи курсанты. Просто иногда этот номер получался. С вами не прошёл. Жаль. Если ещё понадобится совет – обращайтесь. У меня их много!
Снова долбим, отбрасываем, маскируем. Снег с неба помогает маскировать наши позиции. Сначала одиночные окопы, потом их соединяем, делаем полноценные траншеи, оборудуем стрелковые ячейки там, где были первоначально одиночные окопчики.
-- Противник наступает! Всем тихо!
В небо взвиваются осветильные ракеты, озаряя всё вокруг неровным, ломающимся светом. Снег частично отражает свет ракет, иногда преломляет его.
В ночи только слышно как достают рожки и пристёгивают к автоматам. Патроны холостые, на конце дульного среза автоматного ствола прикручена насадка. Сухо лязгают затворы. Патрон в патроннике.
-- Подпускай поближе.
Шёпот по окопу:
-- Ближе подпускай. Патронов мало. Бить наверняка.
-- Жаль, что в штыковую нельзя, я бы Зёму как шашлык на вертел! Да, с проворотом, как он сам учил.
-- Тихо.
В темноте выдвигались офицеры – Земцов и взводные и несколько курсантов.
Тропин и Баров у кого-то отобрали автоматы, и шли с ними, при этом курили, лениво поджигая от сигареты бикфордовы шнуры взрыв-пакетов и швыряли их перед собой.
Бабах! Из целины столб снега. Ещё разрыв, и ещё! Они идут неспешно. Вразвалочку. Баров с Тропиным развлекаются:
-- Рус зольдат! Сдавайся! Ми табе обещать жизнь, кушать и водка, толстый баба! Иначе ми тебя пиф-паф убивать и вешать как партизанен!
Два разрыва звучат почти одновременно.
-- Русские не сдаются! – кричит узбек Бадалов.
Все прыскают со смеху.
-- Но хавчик, водку и бабу надо отобрать! – слышится из темноты весёлый шёпот.
Без команды вся траншея начала строчить из автоматов. Офицеры и курсанты, что с ними, отвечают. Азарт боя. Хоть и понимаем сознанием, что никто никому ничего не причинит, только по несчастному случаю, но.… Во рту сухо. Жарко. Хочется сбросить каску и шапку. Бью короткими очередями. Рядом
