Один долгий день от рассвета до сумерек

было, и «разухабистая», развеселая жизнь Алеши продолжилась.
              Он продолжил заниматься тем, что его интересовало в данный момент по-настоящему – увлекательным общением с Димой, всё остальное - мелочи, не стоящие внимания.
              И всё несущественное, неважное ушло само собой, естественным образом, из текущей жизни и забылось подчистую.
                                              Глава 54
                      И началось.
                «Эх-Ха, Ас-Са!»: нечто подобное вылетало из уст Алеши, когда он с такими воодушевляющими возгласами носился туда-сюда по комнате, вперед-назад по прямой траектории, выкидывая свои ноги вперед, как ходули и почти не сгибая их в коленях, с дробным топотом, гулко стуча пятками по полу.
                 И не дай Бог кому-нибудь было оказаться на его пути, Диму он снес бы, сбил бы с ног, но и сам бы пострадал, а от взрослого, если бы он случайно оказался на его пути, сам бы отлетел, как мячик, и, наверняка, тут же завыл бы во весь голос и стал бы обижаться, что его, несчастного, такие нехорошие дяди толкнули, а он – ангел, а другие – нехорошие сбили его с ног и вообще всячески издеваются над ним, ведут себя недостойно и неподобающим, статусу взрослых, образом.
               Алеша, пока хватало ему дыхания, продолжал носиться в одиночку, довольный сам собой и всем на свете, вперед-назад по намеченной траектории, как спринтер, или лучше сказать как угорелый, забыв про свое первоначальное желание состязаться с братом.
               А старший брат в это время, от греха подальше, спрятался в сторонке на безопасном расстоянии в небольшом свободном закутке между шкафом и тумбочкой, чтобы, не дай Бог, его случайно не зацепил Леша при своем разухабистом беге.
                Дима немножечко ошалел, если не сказать – обалдел, от прыти развитой младшим братишкой, когда стоял подальше от пробегавшего спринтера, прижавшись спиной к стене и вытянувшись в струнку, как будто проглотил аршин.
              Леша пулей проносился мимо него, хорошо еще было то, что Леша каким-то невероятным образом не сшибал мебель и не задевал ничего на своем пути и не поранился обо что-нибудь из предметов, пролетая мимо них с гулким свистом.
             Но, слава Богу, пока Алеша ничего не задел, иначе начались бы горькие слезы и весь народ бы сбежался для утешения маленького бедолаги и все уговаривали бы его «быть мужиком», утешали как могли, а он бы еще пуще заливался слезами, потом потихоньку-помаленьку боль бы отошла на задний план, под забылась бы и Алеша наконец внял бы уговорам «быть мужиком», стал бы только всхлипывать изредка, но уже без прежнего накала и энтузиазма и стал бы озираться вокруг в поисках того, как бы поинтереснее продолжить прежние увеселения и чем бы поинтереснее заняться.
             Минут через пять после начала своего спринтерского бега, в течении которого Леше все же удалось каким-то невероятным образом избежать травм опасной ситуации, видно Бог его хранил, он, устав бегать, тяжело дыша, подбежал к брату и, всматриваясь в реакцию на его лице, сказал:
               «Понял, как я быстро умею бегать?! Это еще что, вот я отдышусь и потом еще тебе покажу, как я бегаю».
            Потом сила любознательности взяла верх над хвалебными речами в свой адрес, и он поинтересовался:
                      «А сколько я лошадиных сил бежал?».
                 «Сто!»: шутя выпалил Дима, особо не задумываясь над ответом, но без намерения обидеть младшего братишку.
             После такого ответа недоуменный вопрос: «Че-го?! Че-го?! Всего на всего?? Да ты что обалдел что ли?» так и застыл в удивленных глазах Алеши, безотрывно смотревших в лицо брата.
                 «Не может быть! Я мчался как метеор, как молния, а может быть и еще быстрее! Видел, как ветер вокруг меня в разные стороны развевался? Со свистом ветер разлетался в разные стороны от меня, а ты и в ус не дул!
             Ты что не видел, что ли? Ты где был в это время? Спал что ли? На диванчике прикорнул, наверное, когда я высший класс показывал здесь, неизвестно кому»: с укоризной думал Алеша.
              И он тогда с недоумением, совсем сбитый с толку, спросил Диму:
                 «Всего сто лошадиных сил? А что так мало??
                         А сколько это километров в час?».   
              Он был обескуражен такой простенькой, по его мнению, оценкой его феноменальных способностей, он то ожидал от Димы такого ответа, который сам хотел услышать, а не то, что другие думают на самом деле.
              Дима был уверен в том, что он запросто сможет убедить младшего брата, и тот все его слова примет за чистую монету, и поэтому стал внушать Алеше:
                «Да это много. Целых сто лошадиных сил! Это сто километров в час… и даже больше».
                   Леша быстро удовлетворился таким ответом, его благостное настроение восстановилось, и он с энтузиазмом сказал:
               «А я думал, что я быстрее бежал. Ну да ладно. В следующий раз быстрее пробегу. Вот увидишь.
                    Тысячу лошадиных сил!!!»
               И чтобы ни у кого не оставалось сомнений в его способностях, он состроил весьма серьезную, выразительно-красноречивую мину на лице и, напрягая жилы на шее и от чрезмерного усилия вытаращив глаза, выкрикнул с натугой:
               «Миллион!!!»
             И через паузу добавил:
                «Вот во сколько сил я пробегу!».
             Получив внутреннее удовлетворение от столь мощного заявления, Леша по новообретенной привычке ринулся в дальний угол комнаты, но не добежал до конца и развернулся на бегу так, что его чуть в сторону не отбросила центробежная сила. Но он смог скорректироваться и со всего духу бросился назад, к брату. Подбежав к Диме, он с воодушевленным выражением лица, предложил:
                 «А может посмотрим кто выше прыгнет?».
             Тут уже наступил черед Димы вытаращивать глаза от удивления. Он еще не отошел от Лешиных галопирующих забегов, а тут ему уже очередное, нечто подобное, предлагают.
              Дима быстро предложил альтернативный план:
                «Давай лучше в машинки поиграем!».
             Алеша задумчиво посмотрел на брата и, чтобы не огорчать его отказом, согласился. Дима повел младшего брата к развалу многочисленных игрушек, сваленных кучей в огромном коробе, и более спокойная обстановка воцарилась на время в детской комнате.
                                           Глава 55
                Григорий обратил внимание на то, что ребята стали вести себя тише, топота и грома стало поменьше, но звуки голосов периодически доносились до него из той части квартиры, где играли дети.
              Действие алкоголя стало постепенно сказываться и на Петре, и на Григории, друзья расслабились немного и разговор перешел в более спокойное, без лишних эмоций, русло.
           Петр давно хотел задать этот вопрос и наконец момент представился:
                «А ты сейчас как? Что делаешь? ...Чем в свободное время занимаешься?»
             Григорий, как показалось Петру, как будто бы с неохотой, стал отвечать:
            «Время сейчас появилось немного ... Так… Помаленьку малюю картины, пейзажи и так, разное».
          Разгоряченный алкоголем, Петр с энтузиазмом воскликнул:
           «Так, ты что рисуешь?»
           «Да. Маленько»: сдержанно ответил Григорий.
           «Для себя что ли?»: продолжал расспросы Петр.
           «В основном для себя»: сказал ему брат и, не удержавшись, добавил то, что не хотел говорить, но то, что невольно прорвалось у него наружу:
           «Но пытаюсь и профессионально рисовать».
         Петр пустился в воспоминания и, чтобы дать понять другу то, что он многое о нем помнит с тех давних лет, произнес с ностальгией:
            «Я помню ты в детстве в изостудию ходил при Дворце молодежи».
           «Да»: подтвердил флегматично Григорий и продолжил:
           «Вот с тех пор и занимаюсь. То бросал, то начинал снова. Сейчас несколько картин написал. Показывал недавно одному специалисту. В общем-то, хорошо отзывается.
                А может так говорит, чтобы не обидеть, трудно сказать».
            «Так ты оказывается профессионально рисовать стал? Или, как там правильно говорится, писать?»: вопросительно глянув прямо в глаза брата, спросил Петр.
          Григорий снисходительно продолжил:
            «Да всё равно, писать или рисовать. Главное, чтоб получалось».
        Петр с настойчивостью продолжал расспрашивать:
            «И что, у тебя получается?»
           Григорий, так же сдержанно и без эмоционально, как и раньше, промолвил:
             «Вроде бы. Немного. Сейчас готовлю несколько работ к первой своей выставке. Пригласили».
             «Так это твоя персональная выставка что ли? Ничего ты рванул!»: воскликнул искренне обрадованный Петр.
             «Какое там! Ты что!»: отмахнулся от восторгов друга Григорий и, чтобы не подавать ложных надежд Петру, сказал ему подчеркнуто буднично:
            «Общая выставка для всех областных художников; кого, конечно, пригласили. Я там три картины только буду выставлять, да и то хорошо. 
              Не знаю, что из этого получится. Посмотрим. А там видно будет, буду этим заниматься или нет. Может на работу выйду и всё, прощай».
          Петр, проигнорировавший аргументы Григория, не унимался и продолжил горячо поддерживать брата:
               «А может выстрелит? Дела пойдут. Будешь картины под заказ рисовать, а там всё как по маслу пойдет» и потом добавил завершающий аргумент в пользу того, что всё должно пойти по наилучшему сценарию:
                «Богатых заказчиков найти только надо».
           Григорий, у которого возникло некое отторжение на восторженные речи брата, стал его уже разубеждать понемногу: 
              «В том то и дело. Где их найдешь? Да я, честно сказать, об этом еще и не думаю сейчас, хотя бы работы свои выставить и то хорошо.
                      Сложно всё это».  
             «Что тут сложного?»: удивился Петр и продолжил:
             «Не получится, так не получится и хрен с ним! А если получится, то вверх ракетой улетишь, дела в гору пойдут!»
             Григорий, не скрывая свой скептический настрой от товарища, в открытую с сарказмом ему сказал:   
              «Да, уж точно. Ракетой! Только куда приземлюсь потом, непонятно» и добавил убежденно:
              «Чтобы ракетой вверх улететь - тут талант нужен, да еще много чего другого».
              «А у тебя что таланта нет?»: продолжил Петр уже без прежнего энтузиазма и только из-за желания настоять на своём.
       Помолчав, он добавил:
               «Я помню ты первые места на изо занимал».
               «Это тебе не в школе картинки малевать. Ты не сравнивай»: вырвалось у Григория.
              И потом из его уст прозвучало внушительно:
               «Здесь всё по-другому, по серьезному, иначе ничего не получится».
            Другого довода у Петра не нашлось, как, вместо своих собственных слов, произнести,