Паоло Вилладджио. Фантоцци

                                                                             НАЧАЛО
Впервые я увидел его в Генуе много лет назад в Мегадитте. В три часа дня морозного закатного февральского дня. Яркий свет едва освещал город в безлесный день.
Вошел в отведенную мне комнату. Света не было, и я подошел к окну.
Виднелось свинцовое море, омываемое длинными струями быстро мчащегося ветра: марсианская панорама.
Это был мой первый день на работе, и я стоял напуганный. беспокойство заставляло меня тяжело дышать. Пытался контролировать себя, но дыхание усиливалось, как у животного, находящегося в опасности.
Потом понял, что это не мое. Обернулся. В углу, из полумрака подшкалы, доносился почти приглушенный писк, как у мыши. Это был он, бухгалтер Уго Фантоцци.
«Зажгите свет, - попросил он меня, - так много мы должны узнать друг о друге, так как меня все интересует здесь, в моей камере.»
"Простите, я вас не заметил.»
"Не волнуйтесь, я никогда никого не замечаю.» Он говорил со странным оттенком бодрости. Я протянул ему руку, чтобы представиться.
"Разрешите? - сердечно спросил я. Он медленно поднялся в тишине, поправил узел галстука.
"Вот я готов!»
"Но что ты делаешь? - спросил я, не понимая.
А он, мрачный: "простите, я думал, вы хотите потанцевать!».
Каждый раз, когда кто-то входил, он щелкал, стоя в своем чердачном табурете, принимая грохочущий кран на потолке.
Через неделю я спросил его благоразумно: "простите, но вам не больно?».
"Нет, почему? - раздраженно спросил он. И медленно вышел, чтобы пойти в туалет.
Я взглянув на него, понял. За те многие годы, что он был внизу, в своей подшкале, приспособился: теперь у него есть затылок в форме чердака.
Мы с Фантоцци были заключены в эту камеру двенадцать лет. Пришли весны с ласточками, кружащимися вокруг колокольни Святого Эразма, и девушки в легкой одежде.
А я, еду на мопеде к морю в час летнего перерыва со светлыми днями, а потом в кабинете умываюсь солью.
Осень, и легкие дожди, запах мокрой травы. Зимний закат и рождественские подарки, пожелания.
"Так много рабских пожеланий тебе и твоей госпоже в рабском Рождестве и скромном новом году», - говорил он мне.
Однажды на Пасху, Фантоцци притащил шоколадное яйцо.
"Наилучшие пожелания тебе и твоей достойной семье. - Протянул он с некоторой грубостью. Яйцо выскользнуло из его рук и упало на пол со зловещим стуком Черепков.
«В нем был сюрприз, - сказал он трагическим голосом, - я смеялся, что заставил его спуститься в бар. "Он резко вырвал яйцо у меня из рук.
"Но, пожалуйста, верните его мне, сделайте то же самое. Хватит мысли.»
"Нет, я не смеюсь над ним ... я не смеюсь над ним, я не могу смеяться над ним ..." и здесь он остановился, как всегда, потому что рухнул перед барьером проклятого глагола.
Когда-то читал газету и прокомментировал новость, случившуюся с отцом.
Двое молодых преступников насилуют его дочь. Бедняга реагирует, пытаясь убить одного из них тесаком.
"Вы думаете, он был оправдан. Однако такая же снисходительность использовалась при осуждении двух бедных молодых маргиналов, которые были осуждены.»
Я так говорил, потому что всегда являлся прогрессивным.
Некоторое время он молчал, потом опустил голову.
"Послушайте, для таких людей нет пощады, смертная казнь ... смертная казнь, поверьте мне, особенно для тех негодяев, которые струпают ... Стура ... Скрута... спрета ... струтта..." медленно его гнев угас, и он остановился, покрасневший.
Тут я понял, что Фантоцци был полным реакционером, но, что более важно, он являлся невежественным, как марсианский паук.
Когда в конце нашего приключения я уехал в Рим, навсегда покинув его жизнь, он сказал мне из своего темного угла: "я не прощаюсь с вами хорошо, потому что, если нет, вы будете плакать, и теперь я не тутуби... не тутури ... тритуби ... он разбился ... я не хочу, чтобы вы трумми ... короче говоря, Валите прочь и оставьте меня только потому, что ... я не знаю".
Я ушел без рукопожатия, отвернулся от него, чтобы он не увидел моих слез. “Больше я его никогда не увижу", - подумал и за углом коридора вытер уголки глаз рукавом куртки. Только сейчас, спустя двенадцать лет, понял, что люблю его.
Теперь он ушел на пенсию. Кажется, что всегда после обеда, когда приходит весна с запахом цветущих магнолий и питосфор, он открывает окно гостиной, выходящее на юг. Минуту молча сидит на подоконнике. Там, в двухстах километрах отсюда, находится его Мегадитта, в которой его мучили долгие годы.
Глубоко дыша с закрытыми глазами, он знает, что это был самый счастливый период в его жизни.
С незаметной улыбкой Фантоцци закрывает окно и ложится спать.

     ФАНТОЦЦИ ИДЕТ НА ПРОГУЛКУ С МИСС СИЛЬВАНИ
В глубине души Фантоцци очень нравилась Мисс Сильвани, работавшая в бухгалтерии. Женщина, конечно, не являлась красавицей, чтобы быть немного точнее, это “монстр” с короткой ногой в итальянском стиле, кроличьими зубами и окрашенным волосом, но, конечно, более живой, чем его жена синьора Пина, в которой он ненавидел смирение, терпя их трагический брак без надежды, на былые отношения.
Идея иметь дело с женщиной, которая была на двенадцать лет моложе его, Фантоцци очень щекотала.
В воскресенье днем он пригласил мисс Сильвани на прогулку, и она согласилась.
Мужчина начал интриговать с Пиной уже в пятницу вечером, сказав ей, что в воскресенье днем будет интересующий его матч и что он пойдет туда с коллегами.
Интриги такого рода с женой были несколько бесполезны, потому что она с потухшим глазом мирилась с любым его решением.
Он купил по этому случаю маленькую бутылочку духов из табачной лавки возле дома, и когда в 13: 30 в воскресенье он попрощался со своей женой, она понюхала воздух и сказала:
“Ты так пахнешь, чтобы пойти на игру?"
В начале Фантоцци растерялся, но потом продолжил:" кто? Я пахну? Но что ты говоришь... это же новый лосьон после бритья".
Госпожа Пина ничего не сказала в ответ, и выглядела как соляная статуя. Он посмотрел на нее, когда женщина спускалась по первому лестничному пролету, и увидел ее ужасной.
Фантоцци пытался вспомнить, почему, черт возьми, он влюбился в этого любопытного питомца, но в голову так ничего и не пришло.
Встреча с Мисс Сильвани была намечена на два часа возле ее дома.
Она уже готова была ждать его в зеленом платье с очень короткой юбкой. У нее был неправильный макияж правого глаза, и женщина выглядела немного косоглазой. Он рыцарски открыл ей (чего с женой не делал уже пятнадцать лет) дверцу машины, усадил на сиденье и жестоко закрыл ее, прижав себе большой палец.
Мужчина начал отчаянно стучать по стеклу свободной рукой, чтобы высвободить его, но чем больше стучал, тем больше Мисс Сильвани, полагала, что это был ласковый способ поздороваться с ней, стучала и она в ответ, улыбаясь и махая костяшками пальцев.
Когда он потерял сознание, она вышла из машины и с помощью нескольких прохожих уложила его на сиденье. Через час он пришел в себя и героическим тоном сказал: “Ничего! Куда вы хотите пойти?”
“В Старый город, - проворчала она, - трущобы мне очень нравятся."
Он поставил машину рядом с соседним кварталом, и они вышли. Когда приблизились к эпицентру преступного мира, он объяснял ей, что его ничто не пугает, и что он все хорошо помнит, то, что произошло до того момента, как потерял сознание. А также сказал, что прекрасно переносит физическую боль и ничего не боится. Его палец тем временем опух.
Они прошли мимо группы молодых людей. Один из них громко сказал: "Какая я женщина с этим дураком!”.
Все засмеялись.
Фантоцци надеялся, что мисс Сильвани не услышала, и скорее из предосторожности повысил голос еще больше.
- Смотри, что он тебе говорит. Знаешь, - вставил другой юноша, - и говорит, что твоя подружка-пустяк!”.
"Пожалуйста, скажите что-нибудь!"- взмолилась Мисс Сильвани.
У него задрожали колени.
"Повторите, если у вас хватит смелости!"- неожиданно вырвался голос из его горла.
И тот сказал в ответ: "вы двое, а вы большой трус!”. И ударил Фантоцци огромным кулаком по верхней губе, которая тут же начала кровоточить.
"Бади, как он говорит!"- продолжил Фантоцци.
Молодой человек: "но я не говорю идиот, я разбиваю тебе лицо!”. И нанес ему второй огромный удар по ране.
"Смотрите, если он еще раз осмелится поднять руки, я его ..." Мужчина не закончил фразу, потому что молодой человек сорвал с него рукав куртки и бросил, ухмыляясь группе, которая поприветствовала это аплодисментами.
- Давайте поговорим, - продолжил Фантоцци с затуманенным видом, и юноша взял его за нос двумя пальцами и тот начал медленно вращаться, «как винт».
"Ты пытаешься положить на меня руки, и я покажу тебе", - закричал Фантоцци писклявым голосом, и тот разорвал всю переднюю часть его пиджака и бросил на пол, затем с садистской медлительностью порвал его рубашку на четыре части, плюнул ему в лицо, ударил огромным пинком в крестец и закричал вслед, когда тот отошел: “иди, вернись, прежде чем я тебя изобью!”
Мужчина возобновил прогулку с барышней, продолжая с легкой дрожью в голосе прерванную речь, не комментируя ситуацию.
Он теперь был с окровавленной физиономией и почти в нижнем белье с клочьями костюма на нем.
Фантоцци заметил, что также потерял ботинок, и что люди смотрят на него с изумлением. Они вернулись к машине, и он отвез ее домой.
Было четыре часа дня. Миссис Пина спросила его, какую игру он видел. Он впал в какие-то противоречия, и она поняла, что его не было на стадионе.
Позже он услышал, как она всхлипывает на кухне. Подбежал к своей комнате и жестоко закрыл дверь прищемив тот же палец, который он изуродовал в машине. Он даже не закричал, но, похоже (а это всего лишь сплетня на уровне консьержа), он тихо плакал с большим достоинством.

                         ФАНТОЦЦИ ИДЕТ В СПОРТЗАЛ
В начале ноября коллеги, встречая Фантоцци в коридоре, начали хлопать его по животу, приговаривая: «Э, да ты отрастил свой живот!»
Фантоцци старался втягивать его, и, поскольку терпеть не мог фамильярности, у него возникало сильное желание ударить собеседника удар ребром ладони по загривку, да посильно, чтобы того повалить наповал.
Мужчину раздражали эти разговоры, и суровая необходимость признать собственную физическую деградацию. Потом на него со всех сторон посыпались восклицания: «Смотри-ка, а ты здорово растолстел!» — или: «Вы заметно поправились!»
Он не придавал этому значения, пока Пина, жена, не сказала ему вполне серьезно:
— Ты вовсе не такой уж толстый, но знаешь… На службе… Я читала, что тот, кто в наше время хочет преуспеть, должен быть всегда в форме.
Это уже прозвучало тревожным набатом.
Он решил пойти в спортзал, но, учитывая неподходящее время, начало декабря, перенес их на «после праздников». С одной стороны, праздник всегда повод для отсрочки векселей и обязательств, с другой — одна мысль, что он вынужден будет отказаться от цыплят-бройлеров, от индеек бутафорского вида, от разбавленных сахарным сиропом вин, повергала Фантоцци в уныние. После всех этих праздников он пришел на службу, и первое, что сказал швейцар фирмы:
— Вы чудовищно располнели!
В кабинете тогда состоялся хор:
— Это смешно! Вы совсем стареете?!
По совету своего товарища Фраккиа он решил начать в новом году новую