В этот день по всему Петербургу, теперь Петрограду, все рестораны, трактиры, закусочные, чайные были полны народу. Спиртное лилось рекой. Люди вопили, обнимались и плакали. Пили за здравие императора, победу русского оружия. Ругали проклятую немчуру. Проститутки в этот день за свои услуги брали вдвое меньше обычного. Они тоже считали себя патриотками и выбирали одежду цвета российского флага.
Она уехала с каким-то армейским капитаном в недорогую гостиницу, незаметно вытащила его револьвер и, когда он разделся и раздел ее, вытащила револьвер из-под подушки и выстрелила в потолок. На пол посыпалась штукатурная пыль. Он напугался, соскочил, она же схватила его за руку и потянула к себе.
- Продолжай!
И во время совокупления выпустила в потолок всю обойму. Капитана это уже не пугало. Его это даже возбуждало. Но в двери номера стучали. Пришлось сунуть служащей гостиницы несколько купюр, чтобы она не поднимала шум и не вызвала полицию.
Она пошла на мобилизационный пункт. Но ей отказали. Офицер заявил, что в России достаточно мужчин не только для того, чтобы защитить страну, но и сломать хребет проклятой империи тевтонов. А дамское дело любить своих защитников и воспитывать детей. В прочем, возможности попасть в действующую армию были: устроиться прачкой, кухаркой, телефонисткой, пойти на курсы медсестер. Но всё это было не для нее. Но почему бы и нет? Она пошла на курсы сестер милосердия. И скоро поняла, что долго так не сможет. Делать перевязки, приносить и убирать утки, промывать раны… Это так скучно! Она хотела летать. Давала интервью журналистам, говорила с генералами о том, что современная война – это война совершенно иного рода, не такая как прежние войны. Это война стали и моторов. И победит тот, у кого будет техническое превосходство. И конечно, хорошо подготовленные специалисты, которые умеют работать с техникой. Теперь война будет вестись не только на суше и на морях, но и в воздухе. И аэропланы будут не только вести разведку, но и перемещать грузы и бойцов, и бомбардировать позиции врага. С неба это делать лучше. Аэропланы будут летать на такой высоте, что станут недоступными для пуль и снарядов. А вот все позиции противника и его передвижение будут как на ладони, а поэтому станут уязвимыми. Мощные моторы увеличат скорость аэропланов и их грузоподъемность. На тяжелых аэропланов будут доставлять боеприпасы и орудия на позиции и вывозить раненых в тыл. И делать это можно будет очень быстро. Поэтому и ситуация на фронте будет быстро меняться. Самое же главное: с аэропланов можно будет бросать не только гранаты и легкие бомбы, но и тяжелые бомбы, которые будут уничтожать командные пункты, укрепления противника, их артиллерию, железнодорожные станции и составы. И делать это аэропланы смогут на большую глубину.
Ее внимательно выслушивали, соглашались, но не более того. Никакого предложения от военных она так и не получила. Дело ее не подвигалось. И тогда она написала прошение императору. А пока тянется эта волынка она отправилась с санитарным поездом на фронт. Хоть понюхает порох и увидит своими глазами, что там происходит. Через несколько дней она поняла, что не выдержит тут. Хотелось заткнуть уши, чтобы не слышать нескончаемых стонов раненых и не видеть этих окровавленных несчастных людей. Она не могла подолгу сидеть возле раненого и кормить его с ложечке. Ей хотелось бежать, рвать глотку в матерном крике и стрелять, стрелять, стрелять в ненавистного врага. А если повезет добежать до вражеских позиций, то и колоть штыком.
7
Она увидела белый потолок, белые стены. Боль разрывала ее тело. Она застонала. Услышала стон и удивилась: неужели это она. Где она? И что с ней? Почему ее терзает боль? Над ней склонилось круглое девичье лицо с большими глазами.
- Сейчас, голубушка! Потерпи немного! Сейчас тебе будет хорошо. И совсем не больно.
Укол, похожий на укус комара. И через несколько минут боль ушла. Это было хорошо не чувствовать боли. Ветер обдувал ее лицо. Под ней были зеленые луга, синие реки и ниточки дорог, которые вели в разные стороны. На одной дороге ползла игрушечная лошадка с телегой. Она заснула.
У нее был сломан нос, несколько ребер, повреждено легкое. Но это не было смертельно. Ей говорили, что она чудом выжила. После такого падения никто не выживал. Значит, ангел-хранитель не дал ей погибнуть. Верит ли она в ангела-хранителя? Да. А может быть, нет.
- Переломы и всё прочее заживет, - сказал доктор. - У вас сильный молодой организма. Но вот про пролеты придется забыть. Хватит испытывать судьбу, голубушка. Вообще это не женское дело. А эти аэропланы – летающие гробы. И только самоубийцы могут садиться на них. Сколько уже погибло летунов! Неужели это не может остановить других? Зачем только люди садятся на эти аэропланы* Почему многочисленные смерти и увечья не могут остановить их. Человек – не птица, он должен жить на земле.
Нет! Она решила, что больше никаких полетов. Выздоровление шло быстро. Но ее организм, привыкший к морфию, уже не мог обходиться без него. И когда ей перестали колоть морфий, она возмутилась.
Теперь она знала, как уйти от боли, черных мыслей, депрессии. Укол в вену и наступает желанное блаженство. Ты можешь закрыть в глаза и отправиться в полет или качаться на теплых волнах. Но это удовольствие требовало немалых денег. Знакомый доктор, что снабжал ее морфием, жаловался, что рискует не только своей репутацией, но и свободой. Всё! Это последний раз, когда он помогает ей. И наконец он решительно отказал ей.
Перебои, когда не было морфия, она заполняла алкоголем и любовными утехами. Лучше, конечно, когда всё это есть вместе: алкоголь, морфий и молодой любовник. Любовников она искала среди военных. Гражданские, как она их называла, штафирки, ее не интересовали. Она презирала их. Мужчина должен быть воином, бойцом.
Ее организм требовал возбуждения, страсти. Она не знала, чем занять себя. Был потерян смысл существования. Быть просто обывательницей она не могла. Скука убивала ее. Она не могла забыть про полеты. Только смерть могла разлучить ее с аэропланами. И все ее помыслы были направлены на то, чтобы снова подняться над землей. Кто же или что позволит ей снова сесть за штурвал? Только случай необычный, нерядовой, нечто такое, что все позабудут про ее падение, про то, что она была на волосок от смерти. Этот случай назывался ВОЙНОЙ. «Буря! Пусть скорее грянет буря!» - твердила она непрестанно понравившиеся ей строки Горького. Она уподобляла себя с буревестником.
8
Она увидела теплый апрельский день. Ровное просторное поле. Она сидит на аэроплане рядом со Всеволодом, человеком, который стал для нее всем, богом, который подарил ей настоящую жизнь. Она уговорила его, что будет за штурвалом. Он быстро согласился. Конечно, она опытный пилот. Тем более он рядом и будет подстраховывать ее. Он заодно оценит ее летные качества.
И вот они взлетают. Медленно набирают высоту. Ровно гудит мотор. Управление послушно ей. Она смеется. Он улыбается. Она счастлива. Сзади слышен стрекот. Она не обращает внимания. И тут их накрывает тень. Над ними летит аэроплан. Вопреки всем правилам он находится очень близко от них. Это же опасно! Почему он так делает?
Они попадают в вихрь от летящего над ними аэроплана. Их начинает шатать, бросать из стороны в сторону. Она старается выровнять, но аэроплан не подчиняется ей. Нужно было немедленно выходить из этой воздушной струи. Она резко дернула ручку, забыв о том, что этого нельзя делать, если аэроплан не набрал высоту. Летели они достаточно низко. И тут же ужаснулась, поняв, что совершила ошибку, что так делать категорически нельзя. Но ничего уже не исправить. Всеволод даже не успел выругаться. С пятнадцатиметровой высоты их аэроплан врезался в землю.
Невыносимая боль. И всё! Она потеряла сознание. К рухнувшему аэроплану уже бежали. На летном поле всегда дежурила карета скорой помощи. Пилоты часто получали травмы, а то и гибли. Профессия пилота по-прежнему оставалась смертельно опасной. И тем не менее многие молодые люди желали подняться в небо. В школу пилотов была очередь.
Всеволод получил многочисленные переломы и скончался по дороге в госпиталь, так и не приходя в сознание. Княжна лежала рядом с ним в бессознательном состоянии. Всеволода похоронили в Петербурге на Никольском кладбище Александро-Невской лавры. Позднее на его могиле поставят небольшой постамент.
У княгини тоже были переломы. Она ударилась головой о землю. Но спасло ее то, что на ней был шлем. Всеволод же на этот раз был без шлема, что вообще-то было грубым нарушением безопасности. Погиб человек, которого она страстно любила. Потом в ее жизни будет много мужчин, но не будет того, кого бы она так любила. Всеволод Абрамович войдет в историю русской авиации как один из первых и отважных пилотов, который подготовил целую школу пилотов. Они будут помнить о нем.
Перед этим он в Германии закупит несколько аэропланов братьев Райт. Аэропланы разберут и в больших ящиках, называемых чемоданами, привезут в Россию. Здесь под Санкт-Петербургом их соберут и начнут испытания. К испытаниям допускали только опытных пилотов. Абрамович хотел создать в России школу военных пилотов. Уже шел во всю набор, когда он погиб. Но школа всё-таки была открыта.
По Петербургу поползли слухи. Журналисты и свои, и зарубежные выдвигали разные версии трагедии. Официальному расследованию не доверяли, считая, что власти скрывают настоящих виновников. Большинство сходилось на том, что виновна княгиня. Авария произошла из-за ее неопытности. Виновны, следовательно, были и те, кто позволил ей сесть за штурвал. Или даже был злой умысел убить Абрамовича. Потом, когда она окажется под следствием, ей и это поставят в вину. И это больше всего ее возмутит. Дескать, она была завербована германским