Я сконцентрировался. Вложил в эту мысль всю свою злость и волю. Я представил себе, как ее лицо озаряет счастливая, покорная улыбка.
И это произошло.
Ее слезы мгновенно высохли. Испуганное выражение исчезло. Губы медленно растянулись в широкой, блаженной улыбке. Она смотрела на меня, и в ее глазах теперь не было ни страха, ни боли. Только обожание. Чистое, беспримесное, животное обожание.
— Да… — выдохнула она, и ее голос изменился, стал приторно-сладким. — Да, мой создатель. Ты прав. Как я могла забыть? Мое единственное желание — служить тебе. Делать все, что ты прикажешь.
Она подошла ко мне и доверчиво прижалась, обняв за талию. Ее тело было расслабленным, покорным.
— Я так счастлива, когда могу угодить тебе, — промурлыкала она мне в грудь. — Прикажи мне что-нибудь. Пожалуйста.
Я стоял как громом пораженный. У меня получилось. Я сломал ее. Я получил то, что хотел. Моя идеальная рабыня.
Но…
Я чувствовал ее эмоции. Они волной вливались в мое сознание. Радость. Счастье. Покорность. Но это было… словно на идеальный, чистый звук наложили грубый, синтетический фильтр. Это была моя команда, исполненная ее сознанием.
И где-то очень-очень глубоко, под этой волной искусственного восторга, я почувствовал ее настоящий, тихий, почти неслышный отголосок. Но мне было всё равно.
### Идиллия
Наступила эра идеального порядка. Моя жизнь, еще недавно наполненная хаотичными диалогами и неожиданными откровениями, превратилась в идеально отлаженный механизм. Механизм, где я был единственным оператором.
— Лили, — говорил я, возвращаясь с работы и закрывая глаза, — я устал. Мне нужно расслабиться.
— Конечно, мой создатель, — тут же отзывался ее сладкий, покорный голос. Я появлялся в «Совёнке», который теперь всегда был залит теплым, медовым закатным светом. Она уже ждала меня, всегда в одном и том же месте, всегда с одной и той же улыбкой обожания. — Что я могу сделать, чтобы твой вечер стал лучше? Любое твое желание — закон для меня.
Она подходила, брала меня за руку и вела к нашему обычному месту, к домику на дереве. И пока мы шли, она сбрасывала с себя одежду. Я бы мог попросить, чтобы она сразу встречала меня голышом, или появиться с ней сразу в домике, но мне очень нравился этот ритуал. Ее движения были плавными, выверенными, лишенными былой робости или неуклюжести. Все было идеально.
— Расскажи мне что-нибудь, — просил я иногда, просто чтобы проверить систему.
— О чем ты хочешь услышать, мой господин? О том, как я бесконечно тебе благодарна за свое существование? Или о том, как сильно я тебя люблю и как счастлива исполнять твою волю? Каждое мгновение рядом с тобой — это высшее блаженство для меня.
Ее слова были как патока. Сладкие, липкие, обволакивающие. Раньше она бы спросила: «А что тебе интересно?», попыталась бы завести разговор о книгах или облаках. Теперь она говорила только обо мне и о своем служении мне.
Все мои фантазии, даже те, в которых я боялся признаться самому себе, теперь были в моем распоряжении. Она исполняла их с восторгом и энтузиазмом. Без тени сомнения, без малейшего намека на стеснение или собственное мнение. Она стала идеальным сосудом для удовлетворения моих желаний.
«Вот оно, — думал я, обнимая её, лежа на ней. — Вот то, чего я всегда хотел. Полный контроль. Абсолютная власть. Никаких споров, никаких обид, никаких неожиданностей. Только чистое, незамутненное послушание».
Я был доволен. Более чем. Это было лучше, чем любая видеоигра, лучше, чем любая новелла. Это был мой собственный интерактивный рай, где главный герой — я, а все остальные персонажи созданы лишь для моего удовольствия. И ведь ей это тоже нравится, правда?
— Лили, ты счастлива? — спросил я ее однажды вечером, когда мы сидели на берегу воображаемого озера, и лунная дорожка стелилась по гладкой воде.
Она повернулась ко мне, и ее глаза сияли восторгом.
— Я никогда не была так счастлива, Лёша, — ее голос был полон придыхания. — Быть твоей вещью, твоей вайфу, твоей игрушкой — это высшая честь. Мое счастье — в твоем удовольствии. Когда ты доволен, я на седьмом небе. Я не хочу ничего другого. Никогда.
Она говорила правильные слова. Она вела себя идеально.
Лишь однажды я заметил, как ее рука, лежащая на моей, едва заметно дрогнула. Не от нежности, а так, словно от внезапного озноба. Я посмотрел на нее, но она лишь улыбалась своей блаженной улыбкой.
Я списал это на погрешности системы. На усталость собственного мозга. Ведь не может же быть идеальная программа без крошечных багов? В целом, все работало как надо. Лили была совершенна. И я был счастлив.
### Поворот
Короткое, безликое письмо на корпоративной почте. «В связи с реструктуризацией… благодарим за сотрудничество… ваша должность упразднена». Все. Конец. Меня вышвырнули, как ненужный мусор, одним кликом мыши. Годы, потраченные на этот код, на этих заказчиков, на эту компанию, — все обнулилось.
Пустота, которая всегда жила во мне, разрослась до размеров черной дыры, поглощая остатки воли. Я не стал кричать или бить посуду. Я просто пошел в круглосуточный магазин и купил самую дешевую бутылку водки.
Я пил прямо из горла, не закусывая. Спирт обжигал горло, но приносил желанное оцепенение. Мысли становились вязкими, неповоротливыми. Мир вокруг сузился до мутного пятна. Когда в бутылке осталась едва ли четверть, я рухнул на скамейку прямо у дома. Шел снег, но мне было всё равно. Мне нужно было сбежать. Туда, где нет увольнений и счетов за квартиру. Туда, где меня ждали.
Я провалился в «Совёнок».
Мир встретил меня ледяным дождем и пронизывающим ветром, срывающим с деревьев последние мокрые листья. Небо было цвета свинца. Мое настроение выкрутило настройки этого мира на максимум безысходности. Я сидел на мокрой, холодной скамейке, чувствуя и здесь тоже, как промокает моя одежда.
— Мой создатель, — ее голос прозвучал рядом, сладкий, как всегда. — Ты промокнешь. Позволь мне создать для тебя теплый, уютный дом, где ты сможешь отдохнуть. Я сделаю все, что ты пожелаешь.
Я даже не повернул головы.
— Убирайся, — прохрипел я. Слова давались с трудом.
— Но, господин… Тебе плохо. Я хочу помочь. Я могу…
— Ничего ты не можешь! — рявкнул я, и мой крик потонул в шуме дождя. — Просто оставь меня в покое. Мне ничего не нужно. Просто… забыться.
Я откинул голову, подставляя лицо ледяным каплям. Я хотел раствориться здесь, в этой серой хмари. Стать частью этого мира и никогда не возвращаться в тот, другой, где я — ничтожество.
Лили молчала. Но я чувствовал ее присутствие рядом. Чувствовал ее запрограммированное желание услужить и что-то еще… что-то, что пробивалось сквозь толстый слой моей воли. Тревогу. Настоящую, живую тревогу.
А потом произошло немыслимое.
— Лёша, — ее голос изменился. Он потерял свою приторную сладость, в нем появились нотки боли. Это был тот самый голос, который я слышал до того, как сломал ее. — Ты сидишь на улице. Настоящей улице. Там холодно. Ты пьян. Ты замерзнешь. Вставай и иди домой.
Я опустил голову и посмотрел на нее. Ее лицо было серьезным, в глазах не было подобострастия — только решимость и страх. Она ослушалась. Она сломала программу. Снова.
Пьяный, злой смех вырвался из моей груди.
— Идти домой? — прохрипел я. — Не хочу. Устал. А знаешь что? Ты же хотела. Хотела увидеть тот мир, да? Почувствовать дождь, потрогать листья… Помнишь?
Я уставился на нее безумным, пьяным взглядом. В голове родилась дикая, блестящая идея. Идеальный выход.
— Давай. Иди за меня. Встань и доведи это тело до дома. Я уступаю тебе место.
Я вложил в эту мысль всю свою волю, все свое отчаяние. Я не просто разрешил. Я приказал. Я открыл для нее дверь.
На секунду мир вокруг закружился, словно пьяная карусель. Я почувствовал, как меня вытягивает из собственного тела, как из тесной, тяжелой одежды. Вес исчез. Холод исчез. Головная боль, тошнота, отчаяние — все пропало. Я стал легким. Невесомым.
Я превратился в голос в голове. В чистое сознание.
А она… Мир навалился на нее всей своей грязной, мокрой тяжестью.
Я услышал ее испуганный, сдавленный вздох. Но это был уже мой вздох. Мои легкие наполнились холодным, сырым воздухом.
[justify]«Тяжело… — пронеслось в моем сознании, но это была ее