Паоло Вилладджио. Вторая трагическая книга Фантоцци

«спорщика» и одевался, не соблюдая традиционных правил. Лучше, чем клерк, выглядел как один из "Роллинг Стоунз".
"Рекомендуется!" - подумал Фантоцци, - если они позволят ему прийти в такой маскировке!" Тогда самое ужасное будет то, что Фолагра не попросит ни защиты, ни совета и не проявит притворно уважительного тона, который есть у всех «первокурсников» со старшими.
Но через неделю Фолагра с ним заговорил. После чего Фантоцци понял, что должен был учиться на четвертом курсе политологии, когда умер его отец, и при том очень серьезно.
Мужчина оказался лидером студенческого движения, и когда Фантоцци, который в вопросах оспаривания был тверд на - Но ка кая... Но ка кая... но какая музыка маэстро, Фолагра робко спросил его, - но чего, черт возьми, хотят эти студенты? - и терпеливо объяснил Фантоцци все.
Сначала все это принесло ему поверхностные знания, а затем они вместе заговорили об этом.
После трех месяцев «проклятых» чтений и митингов Фантоцци увидел правду и разозлился, как зверь.
На самом деле он был гораздо более разъяренным, чем Фолагра.
Двадцать лет, они заставляли Фантоцци поверить, что он все еще был там только потому, что «они» являлись хорошими, и считали его удачливым, а также что он должен был проявлять уважительное в отношение к начальству, верность и благодарность.
Старшие коллеги, всегда остановившиеся на - Но ка кая... Но ка кая... но какая музыка маэстро, - услышав его речь, полагали, что Фантоцци снова выносит им мозги.
Феллини очень робко как-то ему сказал, что таким образом он рискует потерять свое место.
Но теперь мужчина знал, что Феллини говорил только из-за страха. Вот что у него появилось за двадцать лет! Страх, гребаный страх, что они могут наказать его, понизить, возможно, публично унизить. И вот в течение двадцати лет он подвергался шантажу. « Если ты не добр, мы тебя вытащим!».
Затем начались большие притязания на теплую осень. И когда Фолагра повел его по улицам столицы со ста тысячами Металлистов, Фантоцци почувствовал большой ком в горле и понял, что страха больше не будет.
Но вскоре наступила весна, и внутренняя комиссия объявила забастовку.
Фантоцци вышел на площадь.
Их оказалось около тысячи. Мероприятие проходило очень осторожно. Люди собрались на главной площади и, прежде чем расстаться, произнесли прощальные слова, и после попросили выступить Фантоцци.
Взяв плетеный стул из бара, он сел на него и сказал.
Но больше, чем слова, поразила его великая власть, даровавшая простой стул среди разгоревшейся толпы. Мужчина понимал, насколько опасны "балконы" в истории, и что никогда никто не мог подчинить толпу или сделать Декларацию прав человека и гражданина из ямы. На дне ямы кто-то мог, после какого-то принципиального заявления, закричать: - Помогите! Вытащите меня отсюда!
Тогда Фантоцци подумал о том, чтобы использовать силу, которой он обладал в то время, указывая этой человеческой реке на благородную цель. - Вперед! – закричал он. За ним последовало всего около сорока маоистов.
Сначала мужчина не знал, куда их вести, потом двадцать лет страха заставили его определиться. Они пошли, чтобы нанести ущерб, и сжечь, место, которое он ненавидел больше всего. Это стеклянный дворец, где мужчина работал.
"Вперед! - снова закричал он и, казался, Иоахимом Муратом во главе конницы Великой армии в битве при Йене. Они подошли к злосчастному дворцу.
Фантоцци потерял голову и оторвался от группы, которая тут же остановилась, в прочем, как и весь район (это был деловой район). Служащие контор и других дворцов стояли у окон. Лавочники, гаражисты выходили на улицу, как крысы.
Машины, троллейбусы, все движение остановилось.
Наступила абсолютная, магическая тишина.
Он откинул с асфальта большой куб порфира. Все смотрели на этого маленького человечка, который с камешком в руке бежал к стеклянному дворцу, выкрикивая несвязные фразы: - трусы... у вас все это со мной, что я сделал вам двадцать лет ... Быть благодарным ... теперь я покажу вам свое!!!
В десяти метрах он с силой швырнул камень, и сосредоточился на большом витраже генерального директора.
Витраж разбился с зловещим лязгом. Галактический Мегадиректор тут же появился у входной двери.
Все исчезли даже сотрудники банков и гаражисты. Суровый Мегадиректор спросил его: - это вы, не так ли? Следуйте за мной!
И город ожил. Фантоцци стал мышиного цвета, у него вспотели руки и появилось слюноотделение. Когда они поднимались в лифте, мужчину стошнило.
Вместе с ними поднялись и два гигантских пристава, которые были телохранителем Галактики.
Он подошел к электрическому стулу. Что они могли с ним сделать? Суммарное судебное разбирательство, а затем они даже избили бы его перед казнью? Он боялся быть распятым в столовой, а также был уверен, что будет плакать перед Мисс Сильвани, которая так его ценила.
Лифт остановился, и директор сказал ему сладким голосом: - пожалуйста, бухгалтер Фантоцци, садитесь, - и первым выпустил его.
Они вошли в самый необычный кабинет, который он когда-либо видел в своей жизни. Антро Аладдина!
Ковер пастельно-зеленого цвета, абстрактные картины на стенах, система кондиционирования воздуха, кабельное телевидение, а также великолепный телевизор, встроенный в стену.
- Вы что-нибудь пьете? - спросил его мелодичным голосом галактический Мегадиректор. Потом открыл дверцу в шелковой обивке того же цвета, что и ковер, и достал из нее два бокала и бутылку виски марки лет двадцати.
- Садитесь, пожалуйста, - сказал господин генеральный директор.
- Здесь? - удивился Фантоцци, стоявший возле большого управленческого кресла из человеческой кожи.  - Да ... какая разница? Какая разница? Какая разница? Я не хочу сказать, что мы с вами равны, Ваше Превосходительство... вы, хозяева, воры, вы-эксплуататорский класс, а мы-рабы, умершие от голода! - Он цитировал Фолагру.
Уважаемый господин инженер доктор гендиректор покровительственно улыбнулся, отпил глоток виски, встал и погладил его по затылку. - Уважаемый Фантоцци, это просто вопрос понимания ... терминов, вы говорите "хозяева", а я говорю "работодатели", вы говорите "воры", а я - "богатые", вы умираете от голода, а я-менее богатый класс, но в остальном я думаю так же, как и вы.
- Как? - спросил он, не понимая.
- Да, и, как и вы, я просвещенный человек, и думаю, что в этом мире есть много несправедливостей, которые нужно исцелить, и я думаю об этом точно так же, как о нашем дорогом сотруднике Фолагре.
- Но это не означает, что вы... коммунист. - И, произнеся это слово, которое в этой комнате показалось ему богохульством, он почувствовал пробежавшую дрожь по спине.
- Просто коммунист нет, - сказал господин доктор инженер, профессор Гранд Уфф генеральный директор. - Видите ли, я средний радикал.
- А что касается всех наших претензий и несправедливости, которую нужно излечить, что бы вы посоветовали сделать?
- Вот! - и тут Его Величество прославленный господин доктор инженер, Гранд. Уфф Генеральный директор усадил его на ковровое покрытие, а сам сел на трон: - нужно, чтобы для каждой новой проблемы все люди доброй воли, такие как я и вы, начали без насилия встречаться на ряде гражданских и демократических собраний, пока мы все не согласимся!!!
- Но Сэр, - робко осмелился Фантоцци, который выпил на голодный желудок весь свой виски и был почти пьян, - на это уйдет почти тысяча лет!
- Я могу подождать... я, - с величайшей добротой сказал Его Святейшество Мистер Доктор Инг Гранд Уфф генеральный директор.

                 СТАРОЕ БЕЗОПАСНОЕ СРЕДСТВО ОТ ПРОСТУДЫ

Для самого важного матча, с ненавистным лидером лиги, Фантоцци пошел на стадион с флагом команды, но без зонтика.
В "секторе", где он стоял, разразился самый большой шторм за последние сто двадцать лет. Сибирский ветер до 180, снег, волчьи стаи и белый медведь. Но особенно страшный, чудовищный дождь.
На пятнадцатой минуте первого тайма Бульбем, центральный нападающий, его кумир, забил с громким ударом задницы Тибиата на отсрочку вратаря соперника Нотарджакомо.
Затем в районе ворот его команды сразу же началась драка. Стадион погрузился в абсурдную тишину.
Теперь было семьдесят минут, когда мяч не мог выйти из штрафной площади завязалась потасовка, выбили зубы, штангу, нос, рефери, почти руки, отбили на линии угол, выбили вратаря, канонаду, штангу, затылок, спасение на линии закрывающий свисток.
Все в шторм. Фантоцци потерял обувь, пальто, перчатку, 2000 лир, карточку теннисного клуба и оказался без рубашки под мокрым снегом.
На заключительном свистке игроки команды Фантоцци даже не обнялись. Зрители покинули стадион на 50%.
30% не выжили и стояли лицом к лицу на бетоне, измученном эмоциями. 20%, полностью "замороженные", имели позиции типа "красивые статуэтки" и были улыбчивы и неподвижны: поднятые руки, флаг на груди или в акте изготовления рогов рефери, но все кристаллизованные, белые, мраморные, спящие.
Фантоцци с пристальным взглядом вышел без рубашки, с темно-фиолетовой кожей, когда увидел, что многие сотрудники "Финдус и Дженепеска" уносят самые аппетитные замороженные продукты, нарезают их, консервируют под трибунами потом загружают в грузовики, отправляющиеся на распределения.
Он подошел к дому на коленях. Пина, его жена, посмотрела на него, когда он на четвереньках дополз до своей комнаты, потом тяжело поднялся на кровать и сказал: - Я не чувствую себя слишком хорошо, - и потерял сознание.
Ночью все началось. Ужасный озноб, ледяной пот, рвота и поднялась температура.
Утром Пина сказала: - Любимый, ты хочешь, чтобы я вылечила тебя с помощью бабушкиной системы? Это древняя, но надежная система!
Фантоцци прекрасно себя чувствовал, только простыл. Он неподвижно лежал на кровати и не мог говорить: шутки простуды, он надеялся!
Он пытался отчаянно намекнуть глазами, что боится этих систем, но Пина не поняла, и мужчина, неподвижно лежащий на кровати, последовал за ней глазами – единственное, чем он мог пошевелить в этот момент.
На кухне, женщина принялась жарить пшено, чтобы положить ему на грудь.
Через двадцать минут Пина вернулась. Она держала в руке пакет из марли с пшеном с ужасающей температурой.
Он глазами еще раз попытался показать жене, что не хочет этого. Но госпожа Пина, нежно расстегнула ему пижаму на груди, и в комнате послышалось зловещее шипение, смешанное с дымом и запахом горелого мяса, таким же, как если бы он бросил стейк на раскаленную сковородку.
Мужчина не менял выражения глаз, но все в комнате вокруг него менялось. Вот сидит в правом углу Грета Гарбо Божественная, он улыбнулся и начал разговаривать с ней.
Пина пошла звать привратника. Когда Фантоцци пришел в себя, то взял Грету Гарбо под руку, и они гуляли по улице Риволи в Париже. Он был без рубашки, у него красовался ужасный кроваво-красный ожог на груди. Мужчина был очень галантен и имел только пару шерстяных трусов, жалко зашитых Пиной спереди, и с босыми ногами.
Когда он попытался зайти к Картье в шкаф, чтобы купить Грети Гарбо золотые часы, Пина тихо заплакала.
Он поздоровался с Гарбо и внезапно сел на кровать потом сказал: - я заканчиваю свою последнюю книгу " Майн Кампф". Затем обратился с немецким акцентом и угрожающим тоном к швейцару: -