Возбуждение, охватившее его в этот момент, было сильным и спонтанным. Волконский не стал сдерживаться, подхватил на руки хрупкое тело девушки (СВОЕЙ девушки). Настя тихонько охнула, но сопротивления не оказала. Ни малейшего.
----------------------------------------
* * *
- Ладно, а теперь давай начистоту - почему ты убежала?
Они снова расположились на кухне (чайник пришлось ставить заново). Настя с ногами забралась на кухонный диванчик и теперь, облаченная в короткий атласный халат, лениво подъедала вишневое варенье из маленькой хрустальной розетки. Вскинула на Волконского немного насмешливый взгляд.
- Я тебе все объяснила.
Он снисходительно вздохнул.
- В чем заключается реальная проблема? Она носит материальный характер?
Настя слегка покраснела, отставила от себя варенье, взяла чашку обеими ладонями (это выглядело даже изящно), но пить чай не спешила.
- Можно хотя бы сейчас не затрагивать этой темы?
- Нет, - твердо возразил Волконский, - Пока не обсудим все досконально.
Она скорчила забавную гримаску - дескать, опять ты...
- Не собираюсь садиться тебе на шею, если ты об этом. Мне, кстати, уже пообещали на кафедре место референта... где-то ближе к осени, - вскинула на него потемневшие глаза, - Доволен?
- Не-а, - он невозмутимо помотал головой. Пригубил из своей кружки свежезаваренный чай. В самый раз, не слишком крепкий и не слабенький. Без сахара (сахар обычно отбивал вкус). - Деньги тебе нужны сейчас.
Настя издала демонстративный вздох, почти стон, закатила глаза.
- Ну, пожалуйста...
Он поднялся из-за стола, вышел в прихожую, извлек из кармана куртки банковскую карту, вернулся на кухню, положил карту перед Настей.
- Можешь расходовать. Код на обратной стороне, записан в обратном порядке, поменяй две последние цифры.
Она тут же начала краснеть.
- Я не собираюсь...
- Не собираешься меня разорять, я понял, - невозмутимо отозвался Волконский, - Ты меня не разоришь, даже если растратишь все.
Она чуть прикусила губку.
- Как-то странно ты говоришь... я же с тобой не из-за денег.
Он кивнул.
- И это мне известно. Но мне бы меньше всего хотелось, чтобы ты обращалась по этому вопросу... к кому-то еще.
Вот тут Настенька по-настоящему вспыхнула. Резко отставила от себя чашку с чаем (который даже слегка выплеснулся через край).
- Только не нужно все портить своими грязными намеками.
- А я разве намекаю? Я говорю прямо - не хочу, чтобы ты обращалась к своему “спонсору”, когда тебе в очередной раз понадобятся деньги.
Он смотрел на нее прямо, разве что с некоторым сожалением. Ему не меньше Насти претило затрагивать эту тему, но некоторые вопросы следовало прояснить до конца. И откровенно.
Она промолчала. Снова опустила глаза, при этом продолжая покусывать губы. Пальцы бессознательно теребили салфетку.
- Там... все закончилось, - наконец, негромко (и не слишком уверенно) сказала Настя. Потом все-таки вскинула на него взгляд. Ненадолго. - Действительно закончилось. Как и с Дэном.
- Ну и отлично, - кивнул Сергей. Насчет того, что с “Дэном все закончилось”, он и не сомневался. Относительно финансиста... здесь у него имелись некоторые сомнения. Ибо данная СВЯЗЬ изначально имела сугубо материальную подоплеку.
- Знаешь, мне меньше всего хочется идти непосредственно к Горицкому и уже лично ему объяснять, что теперь ты - МОЯ девушка, и встречи с ним должны быть прекращены раз и навсегда. Но я это сделаю, если не останется ничего другого.
Она посмотрела на Волконского едва ли не с испугом. Он не отвел глаз. Он действительно ТАК думал. Она должна была это понять (и, похоже, поняла).
- Как-то ты... слишком категоричен, - пробормотала Настенька. - Я что же, уже твоя собственность?
Сергей невольно поморщился.
- Давай не мешать теплое с кислым. Ты МОЯ. Точка. А моя девушка не должна быть с кем-то еще. Нравится называть меня собственником? Да называй хоть сатрапом. Я просто говорю, как НЕ ДОЛЖНО быть, вот и все.
- Это уже похоже на деспотизм, - она еле заметно улыбнулась, - Что ты мне еще запретишь? Запретишь ходить с подругами в кафе или, не дай Бог, в бар?
- Тебе нравится шататься по барам?
Она чуть поморщилась.
- Не лови меня на каждом слове. Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду, - потянулась к карте, взяла, повертела в своих длинных и тонких пальцах. - В тратах я тоже должна буду давать тебе отчет?
- Это не обязательно, - мысленно он перевел дух - она уже начала соглашаться с его условиями (хотя он вовсе не собирался ставить ей каких-то условий, просто... так уж вышло).
- Ага, - усмехнулась Настенька, - Ты и так сможешь видеть движение средств.
- Ну хочешь, переведу деньги на твою карту, - предложил он, - Если тебе претит использовать мою.
Она опять бессознательно прикусила нижнюю губку.
- Да, это действительно было бы удобнее. Хотя... поступай, как знаешь.
- Значит, мы договорились?
Она еле заметно дернула плечом.
- Спорить с тобой бесполезно, так ведь? Ты все равно настоишь на своем...
- Я ни к чему тебя не принуждаю, - мягко сказал Волконский, - В любом случае выбор за тобой.
Настя промолчала, но по выражению ее красивого лица и так было понятно - в конечном итоге последнее слово останется за ним. По крайней мере до тех пор, пока они ВМЕСТЕ.
А сейчас они снова были вместе.
* * *
- Ну вот, опять снег, - негромко сказала Настя, подойдя к панорамному окну в его коттедже и отдергивая портьеру.
- Как снег? - Волконский тоже встал с постели, приблизился к ней, встал рядом. - Разыгрываешь? Где ты его видишь?
- Везде, - отозвалась Настенька невозмутимо, - Не замечаешь, что ли?
- Вишни зацвели, - пояснил он, уловив, наконец, ее “посыл”. - И слива. И яблони скоро зацветут.
Белые лепестки цветущих вишен опадали на молодую траву. Настоящего тепла так и не пришло, не иначе, чем-то Весна была обозлена. Но все-таки плодовые деревья и кустарник зацвели, как и положено. Можно сказать, “по графику”.
Настя повернула к нему серьезное лицо.
- Все-таки хоть у тебя и лицо поэта, ты не поэт.
- У меня лицо поэта? - он ощутил замешательство.
По ее губам скользнула легкая улыбка.
- Да, но тебе это неизвестно. Тебе многое неизвестно...
- Что именно? - он обнял ее за талию, в очередной раз убеждаясь с какой-то щемящей нежностью, насколько она все-таки хрупкая.
- Не скажу, - спокойно ответила Настя. - Да это и ни к чему тебе знать.
Он неопределенно хмыкнул. Была в ней какая-то загадка, и Волконский неожиданно подумал, что есть загадки, которые должны таковыми и оставаться.
* * *
3. Глава 3.
ДЕНИС
Несмотря на холода, вишни со сливами цвели, как ни в чем ни бывало. Я остановился напротив вишневого дерева на бабулином приусадебном участке, заметил парочку шмелей - крупных, мохнатых, толстых, деловито и очень сосредоточенно собирающих с цветков то ли нектар, то ли пыльцу. Яблоня напротив только собиралась зацвести и ее набухшие бутоны были ярко-розовыми, почти красными.
По тропинке, ведущей от соседнего дома, прошла трехцветная кошка, прошла неспешно, с достоинством. Определенно, направлялась по своим кошачьим делам. Я бросил взгляд на ярко-красные тюльпаны на бабушкиной клумбе и подумал, что это первая за четыре года весна, когда я не стану выпрашивать у бабули хотя бы пяток ее цветов, чтобы порадовать свою девушку.
Девушки у меня больше не было.
Я некстати подумал, что пору цветения деревьев Настя назвала бы, наверное, снежной. Они действительно выглядели осыпанными снегом, все эти вишни, сливы, терновник... и прочие деревья и кустарники, названия которых я попросту не знал (не увлекался ботаникой, хоть одно время самым настоящим “ботаном” и являлся. До встречи с Настасьей.)
Я сумел справиться с собой, не звонил ей и тем паче десятой дорогой обходил не только ее дом, но и улицу, на которой этот дом находился, и университет, где Настя должна была сдавать государственные экзамены...
Почти справился (ключевое слово тут, разумеется, почти). Просто взять и выкинуть ее образ из своих мыслей было куда тяжелее. Да что там, это было невозможно.
Но можно было с головой уходить в написание программ, в компьютерные “игрушки”, по выходным вкалывать на бабулином участке, доводя его до образцового вида (и с горькой усмешкой слушая похвалы бабушкиных соседок - какой у тебя, Макаровна, внучек-то трудолюбивый да старательный!). Можно... только вот по ночам (а особенно в предрассветные часы) в моих снах Настя появлялась снова и снова, и я снова и снова ее вопрошал - почему? Почему ты так поступила? Почему дала понять, причем предельно четко, что я тебе больше не нужен?
И с кем ты в настоящий момент?
Это был, конечно, вопрос вопросов по заключающемуся в нем откровенному идиотизму. Да какая разница, с кем моя девушка в настоящий момент, если она больше не моя?
Не моя. Точка.
Да я и знал (почти знал), с кем она может быть. Раз снова начала бегать к своему “папику” (и наверняка согревать ему шелковые простыни), то скорее всего с ним она и по настоящий момент.
Вот почему меня повергло... нет, не в шок, конечно, но в изрядное замешательство известие о том, что господин Горицкий, глава “Мега-банка”, попал в аварию на горной дороге, когда находился на отдыхе на острове Тенерифе в Испании. Причем, помимо самого банкира (которого с тяжелыми травмами доставили в госпиталь), пострадали его водитель и помощница господина банкира Веретенева Светлана (я специально отыскал на просторах всемирной паутины фото этой девицы, яркая блондинка лет двадцати пяти от силы, ноги эскортницы (то бишь, нереально стройные и длинные), призывная улыбка, от которой запросто можно ослепнуть и при всем том абсолютно ненатуральная, будто персонаж сериала “Дикий Запад”, где андроиды отличались от людей разве что безупречной внешностью).
Собственно, было понятно, какие функции могла исполнять эта красотка во время “культурного” отдыха финансиста.
А следом за этим известием меня стала назойливо сверлить мысль - где же тогда сейчас моя бывшая девушка? Где моя... все еще моя.
И - с кем?
* * *
И снова Настя, и опять Волконский
Май выдался удручающе холодным, пасмурным