стандарта и конечно с большой, толщиной с руку, русой косой ниже пояса, она любила и всегда оставалась любимой самым главным мужчиной в своей жизни, своим сыном, своим Андрюшкой.
Сердце уже не колотилось бешено как несколько минут назад, оно остановилось и сжалось, кажется, до точки и стало тихо болеть, за грудиной как будто всё медленно спекалось, слёзы который раз пытались вырваться из глаз, к горлу подступил предательский комок, говорить не было ни сил, ни желания.
- Я думаю — вы узнали вашу мать, - понимая состояние Андрея, тихо с сочувствием произнёс Алексей Васильевич. - А смотрите на неё вы, это ваш взгляд, это не камера, это вы в то время.
- Узнал маму, - зачем-то чуть слышно, хрипло поправил Андрей. Сказанное далось с трудом, слова совсем не хотели выходить из сжавшегося горла. Сердце понемногу пошло, но жар и боль остались, от этого всего не переставая хотелось разрыдаться, послав к чёрту принципы и представления о мужском достоинстве. - Вы что, всю мою жизни моими глазами записали?
- Ну что вы, конечно нет, это, какие же сервера должны быть для миллиардов людей. Я просто синхронизировал прибор с вашими воспоминаниями, и он их показал в чистом виде, без наслоений памяти. Вы же желали увидеть наши с вами технологии из другого мира, настоящего мира, - Алексей Васильевич смотрел насторожено, он осознавал, что сейчас клиент начал вступать в психологически решающую стадию, и ему необходимо было помочь не возвращаться к реальной жизни, к реальной жизни здесь на Земле, чтобы скорей оказаться действительно дома. - Теперь последнее, давайте я подключу к вам прибор напрямую, и вы сможете не только видеть картинку, но и услышать звук, а главное - почувствовать всё, что чувствовал тогда тот мальчик, если конечно хотите, если доказательств достаточно — я готов откланяться.
- Нет, давайте продолжим, доказательств хватает, но всё же подключайте ваше устройство, - Андрею безумно захотелось встретиться с мамой молодой хоть на минуту, он сильно устал, ему был необходим отдых, отдых у неё не коленях, под её голос и барабанный бой капель по подоконнику в старом добром Спасске.
- Но предупреждаю, вы полностью будете ощущать происходящее там, при этом перестанете воспринимать текущую реальность. Мы так устроены, чувства не могут наслаиваться одно на другое из разных эпох, ну разве что память. Это как нельзя любить двух женщин сразу, если действительно любишь, хотя есть умельцы, которые утверждают обратное, но вы же понимайте о чём идёт речь в таком случае. У вас есть не более пяти минут. Вот возьмите цилиндр и просто держите его, если решите прекратить сеанс, разожмите руку, он выпадет и всё прекратится. Начнём?
-Да. - Тогда вам лучше присесть, так будет удобней, давайте быстрее, а то скоро нас замочит.
Андрей держал переданный предмет, пытаясь ладонью ощутить его структуру, он приготовился к чему-то необычному вроде изменения температуры или лёгким разрядам тока, но тот оставался металлически холодным и гладким. Вокруг тоже ничего не происходило, пространство не дрожало, не были видны завихрения, связанные с изменением времени, как это обычно показывают в фантастических фильмах. Всё оставалось по-прежнему, он устало сел на доски. Где-то блеснула молния, и через несколько секунд послышался треск от разрываемых громом туч. Соседская девочка Ира говорит, что это бог на колеснице едет по небу, но Андрюшка ей не верил, он точно знал, мама сказала, что это всего лишь разряд электричества, как щелчок выключателя вечером и даже бояться не надо. Ирка конечно подружка, но она всегда старается командовать им, то то сделай, то это принеси. Ну и пусть она старше, но ведь он мальчик, значит будет солдатом и может быть пойдёт на войну с китайцами, а там все начальники дяди, они главные и у мамы командир - майор Никитин. У этого майора все подчинённые — тёти, он почему-то называет своё хирургическое отделение: «мой курятник», при этом зачем-то все смеются, взрослые иногда выглядят странно, при чём тут курятник. Правда там ещё есть плотник Семёныч, но он совсем старый дед, такой старый, что даже видел злого царя и воевал с Блюхером. Интересно, кто такой этот Блюхер, скорее всего, был за красных. Опять раздался гром, а где же молния? Наверное, она стрельнула где-то совсем далеко, может быть даже в Москве, и потому её не было видно. Молния куда как интересней грома и дождя, вот бы дождь перестал, тогда можно пойти гулять, пока не стемнело.
В соседнем доме одновременно родились котята и щенки, и те и другие лежат в разных коробках на первом этаже, и их мамы не дерутся как кошка с собакой, а очень даже дружат. Зверята ещё слепые и пищат, когда не спят, трогать их можно одним пальчиком, тётка Валентина сказала, но даже так понятно какие это тёпленькие и милые животинки. А ещё котята все разные и разноцветные, а щенки одинаковые и чёрные. Скорее бы кончился дождь и сразу на улицу смотреть малышей. Андрюшка почти ощутил на ногах сандалии, как бежит к заветным ящикам, аж пятки сверкают, от нетерпения он даже заёрзал, смахнув на пол старую зачитанную книжку про хитрую лису. Матушка, ойкнув с улыбкой, подхватила её и продолжила чтение. Она читала с выражением, как перед уважаемой публикой, ей нравился этот процесс, она по переменке входила в образ то кота, то лисицы, то петуха, меняла голос, картинно хватая сына в подходящие моменты. Мальчик, давно знавший рассказ наизусть, как и большинство домашних книг, ожидал традиционное чтение по вечерам именно из-за подобных представлений, каждое из них непременно заканчивалось общим смехом, подкидыванием и качанием на руках. Блеснула молния и Андрюшка сделав глаза огромными, притворился испуганным и со словами: «ой боюсь, боюсь!» зарылся лицом в мамину грудь, закрыв от грома порозовевшие уши маленькими ладошками. Мама, подхватив игру, выпалила скороговоркой: «ой не дам, не дам!», прижала сыночка к себе, потом резко отстранилась и, поцеловав его в носик, завалилась спиной на кровать, подняла ребёнка на вытянутых руках. Они оба, радостные до самозабвения, принялись смеяться, показывать друг другу язык, тихонько нажимать пальчиком на нос, при этом пиликая как машина. Андрюшка, валяясь и прыгая по окончательно измятой кровати, всё же краем глаза поглядывал на оконное стекло и прислушивался к бою капель по жестяному подоконнику.
В обоих случаях дела обстояли хорошо, гроза закончилась, слышны были лишь постепенно удаляющиеся удары грома и лёгкие, почти незаметные всполохи от молний. Теперь важно убедить маму, что он в лужи ни ногой и по мокрой траве тоже бегать не будет. Надо сначала попроситься на улицу, а потом быстро зацеловать ей всё лицо, обычно такое срабатывало. А дальше полная свобода! И бегом к котятам и щенятам! Надо бы заскочить за Иркой и Катькой, с ними весело пока они не начинают спорить, особенно Катя. Надо быстрей, надо уже выходить, а то придёт Борька, он как раз из того дома, и будет выставлять себя главным, кому кого смотреть, кого можно трогать сегодня, очередь установит, как в прошлый раз. Мальчик почему-то вспомнил рассказ Бориса, про замену крана на общей кухне, у них стоял такой же бронзовый с маленьким изогнутым носиком и красным барашком сверху и тут же в памяти всплыл другой кран. Это было большое зеркальное устройство с рычажком посередине, для регулировки температуры воды. Но где он стоял, Андрюшка припомнить не мог, точно не у дяди Гриши с тётей Лидой, маминых друзей, точно не в бане, куда ходили мыться каждое воскресенье. Кроме этого в мозгу появились ещё другие диковинные вещи, они были странными и интересными, он знал их название и предназначение. Андрюшка уже почти уговорил матушку отпустить его на улицу, но идти туда вдруг расхотелось. Наоборот появилось желание тихо сесть за свои маленький столик в углу у печки, взять карандаши и рисовать, чего не случалось, наверное, недели три, а то и больше - лето же. Однако добрая мама с улыбкой уже рассказала, что можно и что нельзя делать на улице после дождя, уже ноги в сандалиях, один так и не захотел застегнуться, чешут на второй этаж за Катькой, но в голове начался непонятный сумбур. Вспоминались, привиделись теперь не только диковинные предметы, но ещё и события из какой-то жизни, или поведанной кем-то истории или из кино. Но нет, то было, что-то своё, собственное, родное. Там была и мама, только совсем другая, хотя и сегодняшняя тоже, а ещё она лежала в гробу, в синем платье с белым воротником, лицо как восковая жёлто-серая маска, совсем не похожее на то, что было днём, но Андрюшка точно знал, что это матушка, от возникшего видения его передёрнуло. Катьку заставляли одеть сапоги, и она по своему обыкновению препиралась и спорила с родителями, а время дотемна уходило. Мальчик, не дождавшись подругу, помчался в другой подъезд за Иркой, у неё сапог нет, и дело пойдёт быстрее. Только бы Борька их не опередил! Желание посмотреть малышей не пропало, но стоило заглянуть домой, убедится, что с мамой всё в порядке, однако ноги не слушались и уже подбирались к оббитой дерматином двери второй подружки. Ещё вспомнилась худая злобная женщина с указкой, возле школьной доски, она во весь голос кричала на мальчика, что он полный балбес, хотя и дылда. Сразу за этим появился чёрный котёнок, лежащий на боку, из открытого ротика шла пена, выпученный глаза постепенно стекленели, угасая, а задняя лапка конвульсивно то прижималась, то отстранялась от живота. Животное умирало от чумки, Андрюшка это почему-то тоже знал, и ему было невыносимо горько, но как-то не здесь, а где-то там далеко. Дальше он целовал лицо тёти, но не мамы, совсем другое, хотя тоже красивое и счастливое и тут пришёл испуг. Надо было сейчас же вернуться домой, даже если Борька придёт первым, вернуться и всё рассказать матушке, но Ирина уже схватила его за руку и они выскочили на улицу. Бедный мальчик не мог взять в толк, почему ноги сами несут его туда, куда идти не хотелось, он даже что-то пытался об этом сказать подружке, но получалось про нерасторопную Катерину с её причудами насчёт обуви. Теперь Андрюшка было решительно собрался вырвать руку из ладони Иры, развернуться и пойти назад, но в мозгу возник бешено орущий папа, вытаскивающий из брюк ремень. Он кричал обидные слова, их было так много, что они сливались в сплошное проклятье на него, щенка и недоноска, а мама почему-то с большим пребольшим животом молчала, даже не пытаясь сказать слово, защитить, она, постояв минуту, развернулась и ушла. В этот момент мальчик почувствовал дикую боль и резь от ремня, полосой прошедшую через всю спину.
Андрюшка больше ничего не хотел, он испугался и погрузился во тьму. Пропал двор, пропала Ирина, деревья, лавочки, бережно установленные неделю назад, соседского дома тоже не стало, как не стало ни неба, ни воздуха, ни звуков. Вокруг была одна темнота и тишина, они даже не звенели, не мерцали, они обволокли его полностью, проникли в рот, нос, уши, но не в сознание. В сознание опять появился умирающий
