Сны у Коллинских ворот. Книга 1. "Три Мира"

другим нет. Съел банан — бросил кожуру под ноги, а не в мусорку, выпил пиво — бутылку о стену разбил, а после на виду у прохожих на эту же стену и помочился, зашел в лифт — закурил сигарету, другие пусть душатся табачным дымом. А само клево, если у кого, кто побогаче, проблемы возникли, тогда у него душа от этого поет и пляшет.
— Так ты хочешь сказать, что я вот такой? Что у меня такой убогий внутренний мир? — всерьез обиделся Саша.
— Станет таким, если не приспособимся к новой обстановке, и не только у тебя, но и у меня, — слегка оправдался Андрей, поняв, что переборщил.
— А ты что предлагаешь?
— С утра идти к людям и интегрироваться в их среду.
— Я не пойду, не выяснив некоторых деталей, — отрезал Саша.
— Хорошо, твои предложения, — пошел на уступки Андрей.
— Надо достать другую одежду, сходить в город.
— Послушай, Челентано, ты хочешь, что бы я, как лесной или снежный человек, бродил несколько недель вокруг города по лесам, воровал яблоки и одежду, а будучи пойманным на этом занятии, предстал перед местным правосудием? Тогда нас признают за дикарей из леса и поместят в клетку. А так мы утром постучим в ворота и, как мессии или ученые со знаниями, опережающими эту эпоху на тысячелетия, войдем в город.
— Писец! — начал издеваться Саша. — Пред моим взором восстает картина величия мира и прихода в сей мир мессии Эндрю (в миру — Шумахер). Пред восходом солнца завтра утром он выходит из леса на широкую дорогу. Подбирает на опушке леса корявую палку и за неимением посоха, опираясь на нее, движется в направлении города. По обочине дороги вослед ему распускаются цветы, лисы впереди хвостами метут пред ним дорогу, птицы вьются вокруг и щебечут дивные песни. А мессия Шумахер торжественно подходит к вратам замка и дотрагивается до них своим сучковатым посохом. В сей миг восходит солнце, и первые лучи его озаряют врата, и они раскрываются.
К пророку стекается люд от землепашцев до дворян. Все стремятся дотронуться до него, получить благословение и исцеление.
И, о чудо, на каждого снисходит Шумахерова благодать: чиновники-казнокрады, заливаясь слезами, несут ворованное золото назад, толстые чревоугодники сбрасывают лишний вес, наматывая круги вокруг города, у распутных блудниц происходит рефлорация девственной плевы, скряги и жлобы угощают вином и едой всех подряд, остальные каются, заливаясь горькими слезами. Если бы мне про твое желание стать мессией рассказал ктонибудь другой, а не ты сам, то я бы никогда не поверил. Разве только он подтвердил бы, что ты лежишь в дурке с диагнозом «мания величия».
— Успокойся, успокойся! — начал орать Андрей. — Я никому ничего плохого в этом мире пока не сделал. Я не вижу смысла прятаться под кустами и корягами. Я не желаю быть пойманным, как мелкий воришка на воровстве гороха или прочей житейской мелочи. Я хочу жить, и жить достойно, не начиная свою жизнь в новом мире с преступления. Я завтра с восходом солнца иду в город, и пусть будет что будет. Ты пойдешь со мной?
— Не вижу смысла подвергать свою жизнь опасности так поспешно, — спокойно ответил Саша.
— Тогда я не вижу никакого смысла оставаться здесь и иду прямо сейчас.
— Это опрометчивое решение. Первая же стрела ночного стража с крепостной стены прибьет тебя. Андрей, дождись хотя бы утра.
Но Андрей быстрым шагом скрылся во мраке ночи. Он выбрался на дорогу, ведущую к замку, и уверенно направился к городским воротам. Было мрачно и жутковато, но злость и обида на друга заглушали природные инстинкты. Впереди ждала неизвестность, неприятности, а может, даже и смерть, но ему хотелось разорвать бесконечный дикарский голодный круг лишений, длившихся почти неделю. Калейдоскоп событий, произошедших после той злополучной ночи, не вкладывался ни в какие рамки разумного и рационального. Домашнему городскому человеку сложно перестроиться, оказавшись в абсолютно непривычных для него условиях. При мыслях о доме и родных у Андрея защемило сердце. Как-то сама собой угасла злость на Сашу. Разум стал брать верх над эмоциями. Черные косматые деревья создавали естественную арку над дорогой. Игра лунного света лепила причудливые формы из падающих теней, игра воображения придавала им очертания живых существ.
Впереди что-то темное шевельнулось. Андрей присмотрелся и зашагал менее уверенно. Подошел поближе. К счастью, это оказалась коряга. Минут через десять одиночество когтями пошкрябалось к нему в душу. Сперва робко, а затем все увереннее и увереннее. Он уже готов был повернуть назад, только гордость и невозможность капитуляции перед товарищем толкали его вперед. Вернуться означало, что в дальнейшем Саша будет иметь большее влияние на него при принятии совместных решений. Но не вернись он, как знать, увидятся ли они более в этом непонятном для них мире? Не станет ли он корить себя всю оставшуюся жизнь, что бросил друга одного посреди леса у костра? Ассоциация костер –огонь – зажигалка ударила Андрею по сознанию. У Саши не было возможности разжигать более костер. Источник получения огня остался у Андрея, ему даже стало стыдно за свой безответственный поступок. Он с радостью развернулся и поначалу зашагал, а затем побежал назад искать друга. Теперь он боялся только одного — как бы не пропустить поворот с дороги на полянку, где остался Саша.
В висках стучало, в груди горело, но он бежал назад.
После ухода друга Саша впал в какой-то ступор. Он медленно анализировал, что он сделал неправильно и что еще не поздно исправить. Идти за Андреем и дергать его за рукав не имело смысла.
Продолжать выяснять отношения под стенами замка было глупо.
Стражники могли непонятный для них язык принять за начало штурма врагов со всеми вытекающими для них последствиями.
То, что у Шумахера хватит ума не ломиться ночью в ворота, он не сомневался. Была боязнь, что под запертыми воротами могли дожидаться утра другие путники, неизвестно как настроенные по отношению к Андрею, но вряд ли уж отпетые разбойники станут хозяйничать прямо у городской стены. Саша решил поутру также идти в город. Включил телефон. Естественно, связь отсутствовала, а часы в мобильном имели колоссальное расхождение в показаниях с реальным временем суток. Саша произвел временные исчисления и установил будильник в телефоне так, чтобы он разбудил его через пять часов.
Далее занятый невеселыми мыслями и от необходимости куда-то смотреть он поднял глаза к небу. Светила почти полная луна. Саша подумал, что это всего лишь вторая ясная ночь с момента их попадания в прошлое. Остальные ночи были пасмурными. Все перевернулось с ног на голову. Люди — чужие, их язык — непонятен, эпоха — чужая, небо — тоже чужое. Он прикидывал различные варианты своего местонахождения. Ничего не складывалось, ведь созвездия не претерпевали изменений, по его представлениям, если не миллионы, то, по крайней мере, десятки тысяч лет. Планета не могла настолько быстрее вращаться пару тысяч лет назад, чтобы на часах было такое несоответствие реальному движению солнца. Вдруг боковым зрением он увидел некий свет градусов на сто двадцать от диска луны. Саша повернул голову и все понял.
Саша во всю прыть бежал по дороге, ведущей к городу. Временами он останавливался и кричал в тишину древнего мира непонятные тут никому слова: «Андрюха, Шумахер! Ты где? Отзовись!» Прислушивался к окутавшей его тишине и бежал снова вперед. Мысли по поводу того, что он бежит не вслед своему другу, а по другому пути, постоянно роились в его голове. И вот в очередной раз он услышал далеко и не совсем разборчиво: «Че…
но!» В сердце что-то кольнуло, и, превозмогая усталость, Саша ринулся вперед.
Каждая из приближавшихся друг к другу фигур орала на весь лес и обращалась к другой, пытаясь встретиться. Говоря языком нашего мира, можно было бы предположить, что близлежащие к лесу предместья должны были этой ночью слышать вой нечистой силы в окрестных лесах. А вот сама нечистая сила, если таковая действительно бы обитала в этих лесах, поутру должна была бы пойти писать заявление в местную милицию за нарушение общественного порядка двумя мессиями этой ночью.
— Челентано? — уже потише спросила одна тень.
— Шумахер, ты? — задала вопрос вторая.
— Ага. Я вспомнил, что забыл отдать тебе зажигалку.
— Да ладно, иди сюда. Вот так. Теперь повернись и смотри вверх.
Саша вывел друга на место, удобное для обзора. Андрей поднял лицо к небу и присвистнул. В стороне от почти круглого диска луны виднелся серп только народившегося еще одного месяца.
Он был на одну треть в диаметре меньше первого, но являлся полноценным спутником данной планеты, без сомнения.
— Что делать? — задал вопрос Андрей.
— А-а, повалим завтра в город, — ответил Саша.
— Ты знаешь, а может, это и к лучшему, — указал Андрей на второй спутник.
— В каком смысле?
— Сохраняет надежду, что где-то на этой планете есть цивилизация нашего уровня, а это всего лишь окраина мира.
— А что это конкретно нам даст? — поинтересовался Саша.
— Ну как? Представляешь, если у них существует шоу-бизнес, то можно стать известным композитором, благо песен из нашего мира я знаю море. А по совместительству стану еще и певцом, голос и слух в этом деле не главное. О! — Андрей поднял в полумраке палец вверх.
— Тогда я в этом вашем шоу-бизнесе стану известным ведущим, сатириком или юмористом, — перекривил его Саша.
— Ты сатириком? У тебя же подзаборный юмор. Он с телеэкрана приличное общество повергнет в шок, — искренне засмеялся Андрей.
— Что значит подзаборный юмор?
— Это когда шутки про низменные человеческие инстинкты, типа трахача или бухания.
— А может, в этом обществе такие шутки пойдут на ура?
— Челентано, все может быть. Мы с такими чудесами столкнулись — только в путь. И за городом побывали, и в тайге, и в Южной Америке, и в прошлое заглянули, теперь вот в параллельный мир наведались. Хорошо только, что это уже последняя стадия.
Дальше некуда.
— Шумахер, не зарекайся. А если это волшебный мир гоблинов и троллей, а если завтра у тебя вместо лица свиное рыло вырастет или рога с копытами, что тогда скажешь?
— Знаешь, — Андрей преступал с ноги на ногу, — мне от твоих слов аж в туалет по большому захотелось.
— Так отойди в сторонку, места тут много, не у памятника же посреди площади сейчас стоишь.
— А если я присяду на корточки и наложу шоколадную горку вон на ту кочку, а эта кочка окажется домиком волшебной феи? Как думаешь, в кого она меня превратит своей волшебной палочкой? Я думаю, во вторую кучку смрадного шоколада, только больших размеров. Считаешь, легко мне будет всю жизнь кучей навоза жить? И принцесса вряд ли меня захочет поцеловать и превратить обратно в человека.
— Вот, Шумахер, что мне нравится в тебе, так это твой тонкий английский юмор.
XII

Обоз по дороге растянулся не менее чем на полмили.
***

Вас приветствует информационный накопитель AZurga.
Доброго времени суток, доброго пространства и доброго времени.
Вы ознакомлены с правилами шлюзования посредством www.
azurga.net: да.
Вы предупреждены об ответственности за разглашение конфиденциальной информации лицам, не имеющим соответствующей формы допуска: да.
Заполните бланк запроса.
Синхронизация: