Сны у Коллинских ворот. Книга 1. "Три Мира"

будет осквернен.
К вечеру состояние Мигуэля стало критическим. У него посинела не только вся голова, но уже и шея. Жар усилился. Литисия побежала за лекарем Антонио, но его дома не оказалось, и домой она вернулась в открытой повозке. Из нее вышел мужчина средних лет с аккуратно причесанными волосами. Одет он был в тогу из дорогого хлопка, а в руках нес небольшую кожаную сумку. Следом тащил две огромные плетеные корзины слуга.
Из хлева вышла Марчелла, вначале посмотрела на незнакомца, почему-то смутилась, потом поправила волосы, и вопросительно уставилась на дочь.
— Антонио дома не оказалось, — начала она, — никто не знает, где он, и когда вернется. Вот мне и посоветовали обратиться к сударю…— Фернандо, меня звать хирург Фернандо.
— Вы, по всей видимости, берете дорого за лечение, — предположила Марчелла, осмотрев лекаря, его слугу и экипаж.
— Вы правы, сударыня, дорого, но платит мне всегда сам больной, причем после полного выздоровления. Можно отдавать деньги частями, по мере появления их у вас. Не будем терять времени. У меня его мало, у больного, судя по рассказам девчонки, вообще не осталось.
Прошли в дом. Слуга достал из корзины белый льняной передник, накинул на своего господина, завязал сзади. Затем попросил у хозяйки воды, помог хирургу вымыть руки при помощи измельченного морского песка и уксуса. Фернандо приступил к осмотру. Он попросил передвинуть кровать поближе к окну, обошел несколько раз вокруг больного. Затем потрогал его за голову и тело в разных местах, прощупал пульс, биение сердца. Раскрыл здоровый глаз, затем поврежденный. Долго его рассматривал. Далее попросил у слуги кусок выпуклого прозрачного стекла. Держа левой рукой раскрытыми веки левого глаза, приближал и отдалял это стекло, глядя в него. Дал знак слуге, тот достал отполированную до блеска пластину меди или бронзы, начал пускать «зайчик» на поверхность глаза. «Зрачок не реагирует на свет?» — обратился слуга к хозяину. Тот не ответил. Фернандо при помощи слуги стал прикладывать различные железные инструменты и растяжки к голове и шее Мигуэля, что-то мерили и на папирус записывали. Постучали по суставам и голове различными молоточками, в разных местах кольнули иголками. «Расскажите, сударыня, как до сего момента проводилось лечение больного?» — поинтересовался хирург. Мать и дочь, дополняя друг друга, рассказали о методах лечения травника Антонио. Во время их рассказа Фернандо и слуга несколько раз переглянулись меж собой, улыбаясь уголками губ.
— Что-то не так делал Антонио? — поинтересовалась Марчелла.
— Я не даю оценку действиям моих коллег-врачей, — ответил хирург.
— А как вы решили лечить? — со скепсисом в голосе задала вопрос Марчелла.
— Решать вам, я могу только предложить варианты, а вы выбираете.
— Слушаю.
— Ваш муж имеет очень большие шансы умереть. Как я предполагаю, от удара у него лопнул кровеносный сосуд или несколько под костями черепа, и часть крови вылилась в полость головы.
Она там начала гнить, и заражение пошло на шею.
— Ой, маменька, мне страшно, — прошептала Литисия.
— И какой же выход? — твердо взглянув на лекаря, спросила Марчелла.
— Необходимо попытаться пустить дурную кровь, — ответил врач.
— Из руки через вену? — спросила Литисия.
— Нет, девочка, из головы.
— И как вы собираетесь это сделать?
— Просверлить дырку в голове и выпустить сгустки крови и гной, — сказал Фернандо.
— Маменька, это что-то страшное.
— А по-другому никак нельзя?
— Ну, вы же, сударыня, по-другому уже пробовали. Болезнь в запущенной форме. Если бы несколько дней назад, то можно было бы попытаться снять жар приемом препаратов вовнутрь, но теперь такой метод не подойдет.
— Нам рекомендовали аистиный помет и порошок из сушеных крыльев, — заметила Марчелла.
— Видно, такой способ не всем подходит, — ответил лекарь и посмотрел на своего слугу.
— А почему я должна поверить вам и разрешить пробивать дырку в голове у моего мужа?
— Это ваше право, давать мне возможность врачевать вашего мужа или нет. Но я бывший военный хирург, много лет ходил с нашими легионами на войну. А в бою такие травмы сплошь да рядом. На войне, женщина, бойцы при неудачном сражении умирают, как мухи.
— А какова вероятность, что мой муж выживет и, если выживет, будет полноценно здоровым? И второе. Во сколько мне станет это лечение?
— Объясняю по порядку. Лечение, полное, встанет вашему мужу в два золотых эскудо. Примерно столько же стоят и похороны. Так что эти деньги вы все равно потеряете. Дурная кровь в голове ядовита, она отравляет тело. Может отравить руку или ногу, тогда они перестанут двигаться полностью или частично, может повлиять на ум человека. Каждый случай не похож на другой. Может, если человек крепкий, и не причинить вреда. Но скажу вам точно — больше на этот глаз ваш муж видеть не будет.
Поэтому предлагаю вырезать глаз и через это отверстие выпустить дурную кровь. Глаз все равно сгниет и выпадет. Это только продлит его хворь и страдания. Еще придется сверлить несколько дырок в черепе, если не подбираться к болезни через глазное углубление.
— О, боги всемогущие, я имею время обдумать все? — спросила Марчелла.
— Я дам бескорыстно больному медовую настойку на горчавке. Вольете ему в рот. И мазь из корня имбиря и листа лотоса.
Смажете больное место. Это приглушит болезнь. Завтра в обед моя повозка будет стоять на этом же месте. Вы письменно дадите мне разрешение на хирургию либо откажетесь. И напишете, вырезать глаз больному или нет.
— Договорились, — простонала Марчелла. — Хотела спросить, а что делать с лекарствами травника Антонио?
— Еще остались?
— Больше половины от купленного у него, — вставила Литисия.
— На вашем месте я бы воздержался от потребления фекалий и крыльев.
— Да, но он еще советовал пить целебную воду и молиться.
— Вот это никогда не навредит, — закончил хирург и направился к своей повозке.
Утром следующего дня Марчелла поднялась с первыми лучами солнца, разбудила дочь. Дала ей распоряжения по уходу за отцом, состояние которого оставалось плохим, но стабильным. Сама вымылась, надела на себя длинную шаль-плащ паллу, на ноги — кожаные сандалии. Сделала на голове пирамидальную прическу.
— Мам, ты куда так вырядилась?
— Не твое, дуреха, дело. Надо с умными людьми посоветоваться.
— Ты как будто в театр собралась?
— Я что, в убогом одеянии должна на люди выходить?
— Нет, но ты словно на праздник нарядилась. Отец при смерти почти.
— Я всю жизнь мучилась с твоим придурком отцом, хотя он был здоров телом, но немощен умом. А теперь он, видите ли, собрался на встречу с Дитом. А мне что делать с незамужней дочкой? Как без жалования жить дальше? — взорвалась Марчелла. —У меня что, поместье есть или земля? У меня жалкий огородишко в предместье. Даже повозки приличной нет, чтоб до города добраться не стыдно было. Пойду пешком. Может, кто из добрых людей подвезет.
Марчелла подошла к зданию городской тюрьмы. У входа стоял молодой стражник с коротким мечом без щита и шлема. «Господин Густаво на месте?» — спросила она. Охранник посмотрел на нее, но вопрос проигнорировал.
— У тебя проблемы со слухом?
— С гражданскими разговоры вести не велели, — ответил тот.
— Кто тебе не велел?
— Устав.
— Я должна повидаться с начальником тюрьмы. Понятно?
— Не положено, — отрезал стражник.
— Послушай, салага, что не положено тебе, то разрешено мне.
Ты сколько служишь?
— Сударыня, сколько я на службе, не имеет значения. А вот за оскорбление стражника на посту я посажу вас в клетку, тогда точно повидаетесь с господином Густаво.
— А, значит, он у себя. Хорошо, боец, пропусти меня к нему, прошу.
— Я же сказал, что гражданским входа нет.
— Я не гражданская, болван, я жена Мигуэля.
— Точно?
— Не сомневайся.
— Проходите, — сказал он, а про себя добавил, когда она скрылась: — Точно она. Мне рассказывали. Такое хамло на сто мужиков не сыщешь, как жена Мигуэля.
Марчелла поднялась по крутой винтовой лестнице на второй этаж, подошла к нужной двери и легонько постучала.
— Входите, — ответил голос из-за двери.
— Здоровья тебе, Густаво.
— И тебе долгих лет, Марчелла. Ты зачем сюда пришла? Я же просил тебя.
— Мне-то, может, и долгих лет, а вот Мигуэль уже на своем пути Кербера повстречал.
— Слышал. Как он сейчас?
— Кровь дурную ему из головы пускать будут сегодня.
— Кто?
— Хирург Фернандо.
— Не знаком, — сказал начальник тюрьмы, — но слышал, что хирург неплохой.
— Глаз он ему хочет вырезать. Без глаза сможет ли Мигуэль остаться на работе у тебя?
— Если бы у меня, то мог, работник он хороший. Да и сколько лет при мне. Но тюрьма — это почти военная служба. Одноглазого держать не будут.
— А пожизненное пособие по выходу на отдых из-за травмы глаза?
— Марчелла, он же зрение не на службе потерял, а по пьянке.
— А если все дадут показания, что ему преступник глаз выбил?
— Марчелла, ты ж сама налево-направо всем раструбила, что муж твой, пьянтос, нажрался эля или бырла, шел домой и побил голову.
— Откуда я знала?
— А чем я могу помочь?
— Густаво, дорогой, не за себя прошу, за дочку, не оставь нас без куска хлеба. Сделай так, чтобы Мигуэль получил пожизненное содержание, а я отблагодарю, — лукаво улыбнулась Марчелла.
— Я пособие сам не определяю. Это муниципалитет выносит решение. Если узнают, что я подделал документы, — он понизил голос, — то мне отрубят голову. Кто будет тогда о моей жене заботиться? Пусть лекарь глаз не трогает. Даже если Мигуэль на него видеть не сможет, то кто об этом сразу узнает? Будет здоров — будет на службе, а там посмотрим.
— Так я на тебя могу рассчитывать, Густаво? — сказала Марчелла, подойдя близко к нему.
— Да, что в моих силах, я помогу. А теперь иди.
Марчелла оглянулась на дверь, наклонилась и поцеловала Густаво в щеку. «Иди, Марчелла, иди. Не создавай новых проблем», — посоветовал начальник тюрьмы.
Марчелла спустилась по ступеням на первый этаж. У входа попрежнему стоял молодой охранник.
— Ну как, сударыня Марчелла, переговорили с начальником Густаво? — добродушно спросил он.
— А то! — буркнула она в ответ.
— И как, успешно? — опять вполне мирно задал вопрос стражник, но Марчелла подумала, что над ней издеваются.
— Для меня — да, а для твоего начальника — не очень.
— И что же его так огорчило?
— Его уже ничего не может огорчить, — очень серьезно ответила Марчелла и еще более серьезно посмотрела в глаза охраннику.
— А в чем проблема? — он отвел глаза в сторону.
— А проблема юноша в том, что ты нарушил устав. Пропустил постороннего человека к своему командиру. И теперь он лежит в своем кабинете с перерезанным горлом от уха до уха в луже крови. А все потому, что ты, олух, поверил мне, убийце, что я жена твоего сослуживца некого Мигуэля. А я являюсь женой казненного недавно преступника. Вот и отомстила. Тебе не с мечом надо здесь стоять, а с палкой охранять коров на лугу, что бы бык к ним сзади не подкрался, растяпа.
— Вы, это, так не шутите, так не положено, не по уставу, —сбивчиво протараторил он и взялся за рукоять меча. — Я в любой момент могу вас задержать.
— Ну, задержи меня покрепче, — Марчелла схватила юношу за кисть правой руки, лежащей на рукояти