Сны у Коллинских ворот. Книга 1. "Три Мира"

Грегори. — Я сам не знаю, как в тебя попал. Я могу управлять только твоим левым глазом и видеть через него.
— А я больше нет, — горестно вздохнул страж тюрьмы. И кратко рассказал о своей болезни.
— Извини, я в этом не виноват.
— А мысли ты мои слышишь?
— Только когда ты обращаешься ко мне. А когда думаешь о своем, то нет. А ты?
— Тоже, — повеселев, ответил Мигуэль.
— Это хорошо, — обрадовался Грегори, — а то с ума можно сойти, если понимаешь, что у тебя больше не может быть никаких тайн и личной жизни.
— И надолго ты ко мне поселился?
— Не знаю, но помочь приобрести мне новое тело или вернуть старое могут два твоих белолицых пленника.
— Они уже не мои, их после выставки в цирке в рабство продадут. Так старший сын императора распорядился. Хорошо, что вообще не убил твоих готов.
— Да не варвары они, а тоже из иного мира пришли.
— Во дела! Пойду Марчелле расскажу.
— Не будь дурнем. Про меня и про них держи язык за зубами, а то посчитают за придурка и выгонят с работы.
— Ладно, как скажешь, так и сделаю или сделаем, раз уж мы вместе живем.
— А скажу так — выкупить этих двух эластов надо.
— Людей, — поправил Мигуэль. — Только дорого это, аж четыре золотых.
— Все равно, сколько бы это ни слоило, необходимо этих двоих вызволить из клетки.
— Продавать их новому хозяину станут в последний день выставки. У тебя имеется время, чтобы убедить меня. Но семейные сбережения находятся у моей жены, и это может быть непреодолимым для тебя препятствием.
— Вот слизняк бесхребетный попался. Подкаблучник. Нет, не подкаблучник, здесь женские особи на каблуках не передвигаются. Он подсандальник или подподошвенник. Что за мужик, который приходит после получки и всю зарплату жене отдает? А потом свои же заработанные деньги выпрашивает у супруги на личные нужды. Ничего не изменишь, тем проще такого убедить будет, — но об этом Грегори подумал про себя, и до Мигуэля такие мысли не дошли.
Прошло несколько дней, в течение которых Грегори и Мигуэль рассказывали друг другу о себе. Первый убеждал второго выкупить Сашу и Андрея. Последний убийственный довод был таким: «Да вернешь ты этих четыреста песет с моей помощью. Я помогу тебе их заработать. Ты же понимаешь, что я обладаю гораздо большими знаниями, чем люди, тебя окружающие. Даже простой пример приведу. Узнали, допустим, о твоей слепоте на левый глаз. Захотели проверить и с работы выгнать. Завязали твой правый глаз, чтоб ты ничего не видел, а я своим глазом за всем наблюдаю и тебе передаю.
Значит, никакой ты не слепой, и за два месяца получил по службе четыре эскудо». На что стражник ответил: «Пошли к моей мегере».
— Марчелла, ты как-то хотела раба взять?
— И сейчас хочу, — оживилась жена, а дочка, услышав начало разговора, села на лавку рядом.
— Вот, я подумал и тоже созрел.
— Ага, как кабачок на грядке в межсезонье. Одумался. Хвала богине мудрости Менфре, что подбросила в голову моего непутевого муженька умные мысли.
— Это не Менфра никакая, а Грегори, но ты не болтай лишнего, — только Мигуэлю сказал ученый.
— Лучше с опозданием, чем…— Помолчи, умник, — перебила его Марчелла. — Итак, Литисия, в следующие праздники идем на невольничий рынок покупать себе раба.
— Прям как новый костюм к очередному государственному празднику, — подумал Грегори.
— Зачем ждать, завтра в последний день выставки я сам куплю, чего тянуть.
— Тебе разве что гнилых слив на рынке для изготовления бырла можно доверить купить. Такому недотепе всучат кривого или больного раба, ты ушами прохлопаешь, а через декаду он издохнет и денежки тю-тю.
— Никакие они не больные, нормальные здоровые хлопцы.
— Отчего ты о невольнике говоришь во множестве?
— Марчелла, я порешил двоих взять.
— О Юпитер, он порешил. Ты слышишь?! — Марчелла обратилась к дочери, но та отвлеченно смотрела в сторону. — Смотри сюда, такая же бездельница. Мух там считаешь?
— Маменька, — изобразила обиду Литисия.
— Чего, маменька!
— Пока и одного хватит, понял?
— Но они друзья, к чему их разлучать.
— Ты, олух, невольника для работы себе покупаешь или собираешься для рабов общину из их приятелей и родственников создавать?
— Нет, для работы в поле, понятно.
— Хотя если за пару просят не дорого, то можно брать. Потом чуть что одного перепродадим. Сколько просят за пару?
— Да немного, — промямлил Мигуэль.
— Так сколько?
— Всего четыреста песет.
— Четыре золотых? Ты в своем уме или сказываются последствия лихорадки? Средний раб на рынке стоит сейчас пятьдесят, от силы — сто серебряных монет, а ты хочешь отдать два эскудо.
Ты заболел?
— Это очень хорошие рабы.
— Что у них необычного?
— Два сиих невольника — молодые белолицые готы.
— А сколько, папенька, им лет? — спросила дочь.
— Где-то чуть больше двадцати.
— Симпатичные? — задала еще вопрос Литисия.
— А тебе не все одно, какой с морды раб? Главное, чтобы работал, как вол, мало ел да не болел, — вставила мать.
— Ну приятнее же когда у тебя в доме красивый раб, а не уродина, — возразила Литисия.
— Бесстыжая, ты мне еще в подоле от раба или вольного голодранца принеси — из дома выгоню. Хватит, я по молодости за голытьбу замуж вышла, так хоть позора перед соседями нет, а то на раба засматриваться. На грядках в поле он трудиться должен вдали от дома.
А там мне какая разница, белая у него рожа, как у республиканца, или черная, как у южных варваров. Ты, кобылица, на выгодных кавалеров смотри, состоятельных, из хорошего домена. Ты, дуреха, гляди, у кого кошель потолще, а не на тех мужчин, кто сладко языком байки рассказывает. Или же будь скромной, как твоя подружка Элеонора.
Та по вечерам пока не бегает за парнями, — отчитала мать свою дочь.
— Во-первых, она младше меня на два года, а во-вторых, я слышала, что и мать у нее более смиренная, чем у меня.
— Ого, а кто так говорит? Давай, выкладывай на стол их имена, домены, место проживания, я разберусь.
— Бабы, давайте к покупке невольников воротимся, — робко намекнул отец семейства.
— Я ж сказала, в следующие празднества поедем на невольничий рынок и воротимся назад с рабом. А эти безумно высоки в цене. Чего не ясно?
— Так, вроде, как ясно. Только они столько и стоят на самом деле.
Марчелла, ты на них глянешь и поймешь, что трудиться на свои деньги они будут. Представляешь, у них росту больше четырех локтей.
— Поразительно, поразительно, настоящие великаны! — всплеснула руками Литисия. — Мамуля, давай их купим.
— Вижу, дочка, что по уровню развития и ума ты от своего папаши далеко не ушла. Тратить золото на ерунду — нет.
***

Вас приветствует информационный накопитель AZurga.
Доброго времени суток, доброго пространства и доброго времени.
Вы ознакомлены с правилами шлюзования посредством www.azurga.net: да.
Вы предупреждены об ответственности за разглашение конфиденциальной информации лицам, не имеющим соответствующей формы допуска: да.
Заполните бланк запроса.
Синхронизация: согласно пространству и времени запроса.
Язык запроса: русский.
Язык ответа: русский.
Выдавать ли резервную копию на каком-либо другом языке:
английском.
Запрос: локоть (Мастрийская империя), мера длины и расстояния.
Единица измерения: метр.
Краткая характеристика единицы метр:
Является единицей International System of Units.
5. 1 километр равен 1000 линейных метров.
6. Метр — это длина пути, проходимого в вакууме светом 1/299 792 458 долю секунды.
7. Метр равен одной десятимиллионной доли участка земного меридиана от Северного полюса до экватора.
Подтвердите правильность характеристик метра: да.
Ответ:
1. Локоть (Мастрийская империя) — 0,47 метра.
2. Локоть (египетский) — 0,45 метра.
3. Локоть (тунисский) — 0,473 метра.
4. Локоть (римский) — 0,444 метра.
5. Локоть (греческий) — 0,463 метра.
6. Локоть (персидский) — 0,553 метра.
7. Локоть (шумерский двойной) — 0,996 метра.
Подтвердите получение вами информации: да.
Продолжить: нет.
Желаете выйти: да.
Всего хорошего. До встречи.
Происходит безопасное отключение от информационного накопителя AZurga.
Вы отключены.
***

В последующие несколько дней Мигуэль с подачи Грегори и так и этак пытался у своей жены выклянчить деньги. Результат — нулевой.
— Завтра — последний день ярмарки. Если не вытащим их, то продадут, а точнее, отдадут неизвестно куда, и не сыщешь, потому как империя огромна, — заметил Мигуэль.
— Слушай, займи денег у соседей, у знакомых, у родственников.
— Никто, кроме моего отца, не даст, а у него может и не быть в данный момент, и он отсюда далековато живет. Все понимают, что в действительности семейные сбережения у Марчеллы. А раз она их не занимала, то и отдавать никому не станет. Если жена за сегодня не согласится, то завтра с восходом солнца поедем просить у отца.
— Согласен, только сначала возьмем Марчеллу на понт.
— Как это на понт? На какой понт? На Эвксинский Понт? Он очень далеко. К нему за один день не добраться. И как ты представляешь туда мое исчадие добра доставить? Она ни в жизнь в такую даль добровольно не попрется. А силой?.. — Мигуэль помотал головой.
— Я также не ведаю, о каком Понте ты глаголешь, но предлагаю тебе план.
— Я не употребляю благовоний злых трав. У нас только ведуны и оракул дым нюхают, — отказался стражник.
— Я про другой план — план действий, как на войне, говорю.
— Тогда это другое дело. Я ж тоже немного воевал. У меня случай один такой был…— Потом, дружище, про армию расскажешь, дай мне речь держать.
— Валяй, — слегка обиделся бывший вояка, это была его благодатная тема.
— Слушай, перед самым сном еще раз попросишь у нее.
— Бесполезно, откажет.
— Хорошо, а ты скажи, что уже нашел спрятанные ею монеты и перепрятал сегодня, а завтра самовольно купишь пленников.
— Глупость, да не поверит она. Она так прячет золото и серебро, что ни в жизнь не сыщешь.
— Это ты не сыщешь, а я найду. Все, скажешь и спи. Если ночью или утром она тебя будить или кликать станет, то не отзывайся, пока она до тебя не дотронется.
Так и сделали. Вскоре Мигуэль захрапел, а Марчелла на соседней кровати ворочается постоянно, сон не берет. Потом она поначалу тихонько, а затем все громче по очереди несколько раз позвала мужа и дочку. Огляделась еще раз и встала с постели. Грегори открыл глаз: «О антифилософ или, как в этом мире, Дит побери, совсем плохо видно. Ничего, скоро глаз привыкнет. Ладно, лучше меньше думать, а то свою вторую сущность разбужу». Марчелла посидела, потом опять обратилась к Мигуэлю и Литисии и на цыпочках пошла, благо спали она и муж в одной комнате. Грегори внимательно следил. Если б у него было сердце, то давление и пульс от напряжения точно бы подскочили. Не зажигая лучину, а электрического света в этом доме не было, она присела в углу комнаты.
«А еще здесь нет холодильной машины, визора и кино не крутят по выходным, — не удержался от комментария ученый. — Культурную программу тут составляют термы, или бани, как у нас, ярмарки, выставки, амфитеатры. Как знать, может все это и забавно. Но вот чего нет так нет — это научных лабораторий, только самоучкиалхимики и философы. Как же без науки мне жить?» Пока Грегори рассуждал и всматривался в темень, которая в углу была еще гуще, Марчелла ничего не предпринимала, тоже следила за мужем и слушала, не скрипит ли лавка