тумане, в абсолютной завораживающей тишине.
-А этот Эзра Лейбович,… - снова начал Леонидович, – вы давно его знаете?
-Кого? Зихертухиса?
-Кого!!!? Какого Зихертухиса!!!? – Опешив, остановился Леонидович.
-Эзра Лейбович, он же – Зихертухис... Мы идем в гости к Зихертухису. – Не останавливаясь, тихо проговорил Арсэн.
-К кому!!!?
-К Зихертухису, к Зихертухису. – Улыбаясь и щурясь, как кот на лампу, изрёк парень.
В это время впереди, в густом тумане посреди улицы, вырисовался большой темный силуэт. Заинтересовавшись этим темным пятном, Арсэн двинулся в его сторону. Леонидович же, не замечая этого, забегая вперед и пытаясь заглянуть в лицо товарища, выпалил:
-А вы знаете, как переводиться фамилия Зихертухис? – Заржал Леонидович. – Вы даже не представляете, что это значит!
-Ну и как по-твоему переводиться его фамилия? – Иронично спросил Арсэн, практически вплотную подойдя к чему-то большому, что было спрятано от человеческих глаз, туманом и сумраком.
С нескрываемым любопытством, он смотрел мимо Леонидовича, пытаясь определить, что это за огромный предмет, который вдруг вырос посреди улицы. Леонидович, стоя спиной к этому неподдающемуся визуальному определению объекту и практически дотрагиваясь до него, продолжал тараторить.
-Ну, если перевести на русский, то его фамилия будет звучать приблизительно, как – «Хитрожопый»! – И сказав это, Леонидович снял свои очки и протирая их своим носовым платком, громко заржал.
В туже секунду, из тумана, практически из-под левой руки Леонидовича появилась огромная голова черной лошади. Судя по глазам и прижатым ушам животного, оно было полностью во власти оцепенения вызванного страхом. От неожиданности, Арсэн втянул своими ноздрями громко воздух и как-то медленно подался назад. Леонидович, увидев такую реакцию товарища, медленно опустил свою голову вниз и тут же натолкнулся своим мясистым носом, в такой же мясистый, но мокрый нос лошади. Какую-то долю секунду они так и стояли, уткнувшись носами, друг в друга. Застывшие и расширенные до невозможности в диком испуге, глаза благородного существа, с дрожащими ресницами и близорукие прищуренные глаза Леонидовича, встретились. Леонидович, молниеносно надел на свой нос очки, голова его провалилась в поднятый воротник и он еще раз, но уже оттуда, дико заржал.
Арсэну показалось, что в этот момент, глаза лошади просто вылетели из орбит и она от страха заорав нечеловеческим голосом, рванула в кромешную мглу тумана и ночи. В следующую долю секунду, как вихорь, мимо друзей пронеслась черная карета, в которую и была запряжена эта лошадь. Извозчик, который видимо до этого дремал на козлах, теперь же висел на карете, неистово цеплялся за нее руками и орал матерщинные слова на своем родном языке.
-Твою мать!!! – Только, что и смог сказать Арсэн.
В это время, где-то далеко в тумане, последний раз прозвучал отчаянный крик извозчика, ржание лошади и все разом стихло. Тишина просто стала давить на уши.
-Слушай, «гипнотизер парнокопытных», ты ржешь, как мерин буденовской породы. Это уже не смех – это какой-то «рингтон сумасшедшего дома». Лучше хихикай, я тебя прошу! Да, скорее всего, теперь эта кобылка не черной масти, а белой. Будь на ее месте, я тоже поседел бы от страха. - Покосившись на Леонидовича, сказал Арсэн.
-Мы - шо те «ежики в тумане». – С втянутой головой в поднятый воротник, прошептал Леонидович. Но покосившись на Арсэна, добавил. – Нет, похоже, шо это только я «старый ежик в тумане»… Вы скорее похожи на какого-то хищника, а не на ежика.
-На кота я похож, на черного кота – «ежик ты мой в пальто»! – И сказав это, Арсэн шагнул в сторону тускло освещенной витрины на противоположной стороне улицы. - Все пришли.
-Точно – на кота! – Поддакнул Леонидович, и тут же вынырнув из поднятого воротника пальто, как танкист-механик из люка танка, зашипел. - Я не понял, это кто «ежик в пальто»? И что значит пришли?
-Да так - шли, шли и пришли…. И не шипи, как «паровая машина Ползунова». Ну-ка, быстренько надень на свое лицо благопристойность, интеллигентность и «пофигизм». Нас ждет, хотя он и не догадывается пока об этом, очень серьезный человек. Я бы сказал, «монолит контрабандной и антикварной культуры» - Зихертухис Эзра Лейбович…. И что я тебе скажу, Леонидович,… Эзра Лейбович - полностью соответствует своей фамилии. Так что, у нас сегодня с ним аудиенция.
-А зачем?
-Ну что значит «зачем»? А как, по-твоему, ты думаешь, мы сможем оценить и продать наш камешек? А? - И остановившись у витрины, он стал всматриваться сквозь нее в середину магазина.
Антикварный магазин размещался на первом этаже старого четырехэтажного здания, а его витрина была большой и имела вид полукруга. Надписей никаких не было и только за стеклом витрины, стояло множество старинных предметов, от граммофона и самовара, до бюста Ленина и статуэток херувимов. Всматриваясь в середину магазина, можно было увидеть достаточно большую комнату, которая была в определенном порядке заставлена антикварными столами, стульями, диванами и шкафами. На стенах висело множество больших и маленьких картин всевозможных эпох и всевозможных художников. И все это освещалось шикарной старинной люстрой, свет которой придавал всем этим предметам еще большую значимость и ценность. А в самой глубине магазина находился прилавок, за которым стоял продавец и он же хозяин - Зихертухис Эзра Лейбович.
Эзра Лейбович выглядел лет на шестьдесят, шестьдесят пять. Он был невысокого роста, широкоплеч и с большими и крепкими руками. Короткая борцовская шея, удерживала большую, и уже достаточно полысевшую, но с жестким седым ежиком волос, голову. Его лицо, которое постоянно выражало невозмутимость и глубину житейского опыта, ни когда не выдавало окружающим ни мысли, ни эмоции хозяина. На его носу, восседало пенсне. Да, да, именно пенсне, и, причем в золотой, и очень старой оправе. Губы у него были пухлыми, и складывалось такое впечатление, что они постоянно улыбаются саркастической улыбкой. А одет, Эзра Лейбович, был как всегда, в белую рубашку, поверх которой была одета черная атласная жилетка, которая очень гармонично сочеталась с такой же черной, аккуратной бабочкой.
В тот самый момент, когда медные колокольчики, которые крепились над входной дверью, звякнули малиновым перезвоном и Арсэн с Леонидовичем зашли в магазин, Эзра Лейбович, стоя за прилавком, увлеченно что-то рассматривал в своих ладонях. Посмотрев на вошедших поверх пенсне, он медленно опустил ладошки на прилавок. Ни один мускул на его лице не дрогнул.
Друзья успели сделать только два шага, а Эзра Лейбович уже был посреди магазина, и не обращая на Арсэна ни какого внимания, заговорил к Леонидовичу так, словно он его знал кучу лет и они только вчера расстались:
-Вот, ви, и только ви, должны это видеть!.. Идемте, и чьто я вам сейчас покажу! Ах, это же - цимес! Цимес мит компот! – Проговорил Эзра Лейбович на диалекте, на котором еще и сейчас говорят одесские евреи и который еще пока слава Богу является одной из визитных карточек этого великого города.
И непринуждённо поздоровавшись за руку с последним, и даже сейчас не взглянув на Арсэна, он увлек за руку ошеломленного и нервно озирающего Леонидовича, к стойке.
Арсэн же, улыбаясь и с интересом поглядывая в их сторону краем глаза, стал прохаживаться между антикварной мебелью разглядывая ее.
У стойки, Эзра Лейбович отпустил руку Леонидовича, и достав красную бархатную подушечку, положил на нее небольшую золотую пластину, которая напоминала человеческую ладонь.
-Вэй из мир! – Вырвалось у Леонидовича. – Это же - ХАМСА!!!
-Да! Таки – ХАМСА! – Гордо изрёк Эзра Лейбович, водрузив на свой нос дорогое золотое пенсне. – И чьто я хочу вам заметить, дорогой мой … э...
-Яков Леонидович.- Представился завороженный слушатель.
-Ну, конечьно, Яков Леонидович! Именно – Яков Леонидович! Так вот, - эта хамса шестнадцатого века!!! – И при этих словах он, как учитель перед завороженными школьниками, поднял указательный палец правой руки вверх и потряс им в воздухе. – Ви меня конечьно понимание! Ведь мы же с вами ведем род от мамы, а не так как некоторые от папы. – И он покосился поверх своего пенсне в сторону Арсэна, который продолжал с усмешкой бродить среди «мебельной древности» этого магазина. Продолжая смотреть на него поверх очков, Эзра Лейбович, выдержал длинную паузу, потом, как то с грустью, изрек, - Ну и чьто?.. И долго, ми там будем швендять между этими комодами? Я так понимаю, чьто встреча с другом – это не так интересно, как старый антикварный мотлох? Да?
-Нет. Таки нет. – Повернув голову в сторону Зихертухиса, и широко улыбаясь, передразнил его Арсэн. – Родители, семья и друг нам даются от Бога, а все остальное от случая. – И он шагнул в сторону хозяина магазина. Эзра Лейбович, широко раскинув руки, так же, двинулся на встречу к Арсэну. Они крепко обнялись и долго хлопали друг друга по плечам, при этом Зихертухис все время повторял: - Ой, амэхайя! Такие встречи делают меня живым! Арсэн – ты шейн ви голд – ты красив, як золото! Правда,… не все-то золото, чьто блестит… - И они оба смеялись и опять продолжали хлопать друг друга по плечам.
Надо сказать, что Эзра Лейбович Зихертухис, когда-то в той прошлой жизни и в той еще «Богом забытой стране», был по паспорту Эдуардом Леонидовичем Зимбицким. И всю свою сознательную жизнь, он пытался делать деньги на сомнительных коммерческих операциях и аферах. И, как правило у него всегда и все получалось. Получалось потому, что он очень детально и скрупулезно все просчитывал, и умел отказываться от прибыли если чувствовал опасность. Но самое главное – это было его слово. Слово, данное Зихертухисом кому либо – можно было ложить в банк. Он любил повторять все время одну и туже фразу - «Дал слово – умри, но сдержи!» И он ни разу, ни кого не подводил, хотя сам иногда попадал в обстоятельства, которые называл не «форс-мажорные», а «факт – а киббитцер».
Вот как раз при стечении таких обстоятельств и произошло знакомство Эзра Лейбовича с Арсэном. Тогда Арсэн спас ему не только репутацию, но и жизнь. После этого случая Зихертухис и сказал фразу: «Родители, семья и друг нам даются от Бога, а все остальное от случая». Не смотря на то, что они очень редко виделись, их дружба была крепкой и настоящей. Бывало, правда, что они время от времени иногда проворачивали совместно некоторые операции, но заработок денег – это был второй вопрос. Как говаривал, теперь уже, Арсэн: «Дорога к цели – все! Сама цель – ничего!» Их обоих всегда захватывала красивая и рискованная игра, игра спланированная до мельчайших деталей со всевозможными вариантами, игра в которой компаньон понимает тебя с полуслова и все происходит на уровне подсознания и интуиции. И поэтому, они всегда с трепетом ждали следующей встречи друг с другом. Ну, а когда они встречались, то людям со стороны, могло показаться, что эти двое, по меньшей мери, ненормальные. Вот так было и сейчас. Яков Леонидович, который уже привык к проделкам Арсэна, стоял и изображал на своем лице меланхолию. Но он все-таки не преминул, со свойственным ему сарказмом, ввинтить:
-А глик от им гетрофен! – Счастье ему привалило!
При этих словах, Арсэн и Эзра Лейбович
