и состояние способствовали размышлениям над усовершенствованием Вселенной, созданной им когда-то в Безвременье. Этим же были заняты сейчас по его предложению и двенадцать самых мудрых Советников.
Определённо что-то мешало сегодня сосредоточиться. Накопившаяся безмерная усталость требовала отдыха. Высший Разум готовился перейти в щадящий режим мышления. Вскоре Умиротворение заполнило Вселенную. Энцефалограмма Высшего Разума показывала: Создатель погрузился в глубокий сон...»
-Сальвадор, - подняв вверх руку, перебил Дали кудрявый усатый молодой человек, лицом здорово напоминающий кота, - ты не мог бы сочинять свою сказку с чуть более понятными словами?
-Ты имеешь в виду слово «энцефалограмма»? – спросил его Дали. – Поясняю, энцефалограмма – это кривая, показывающая работу головного мозга. Впрочем, не удивительно, Август, что ты не знаешь это слово. Его придумают позже, а до твоей, Богом забытой Швеции, оно... Впрочем, не будем о Швеции, это хорошая страна, и не ее вина, что Господь забросил ее так далеко от Фигераса и Парижа.
-Кто это? – спросил Герман Аполлинера, имея в виду похожего на кота человека, перебившего Дали.
-Стриндберг, - пояснил Аполлинер.
Герман в знак понимания кивнул головой, хотя Стриндберга никогда не читал.
-Продолжим, - сказал Дали.
– « ...Время, когда-то сотворённое и запущенное Создателем, продолжало идти начертанным ему путём.
И надо же: именно сейчас в мозгу первого, Самого Мудрого Советника, оформилась интересная (по его мнению) идея. Её он вынашивал уже давно, не решаясь поделиться с другими Самыми Мудрыми, и не смея представить на суд Всевышнего: слишком сырой и не до конца продуманной она была.
Первый Самый Мудрый был первым совсем не потому, что превосходил умом остальных Советников. Нет, он был им ровней...».
–Почему, - внезапно перебил сам себя Дали, - он был Первым, если не был самым умным? Ты, Август, - указал он на Стриндберга, - придумай нам ответ.
- «Потому что не всегда проворным достается успешный бег, - начал Стринберг цитировать Писание, -не храбрым - победа, не мудрым - хлеб, и не у разумных - богатство, и не искусным - благорасположение, но время и случай для всех их».
-Кого устроил ответ Августа? – спросил, обводя взглядом окружающих, Дали. И, не дожидаясь, что скажет зал, заметил Стридбергу: - Мы ведь просили тебя придумать, а не цитировать Екклезиаста.
-Правильно! – донеслись возгласы из зала. – А святоши пусть платят штраф!
-Ты слышал, Юхан Август? С тебя абсент, – дал оценку участию Стриндберга в своей сказке Дали.
Стриндберг развел руками и показал гарсону, чтобы тот принес его проигрыш.
- «...Просто, - продолжил сочинять Дали сам, - во вселенском порядке Создатель взял, да и присвоил ему номер один. И дал ему имя – Овен.
Первые мгновения рождавшейся в огненном взрыве Вселенной, Создатель, по одной Ему известной причине, назвал эрой Овна. С тех пор за ним закрепилось звание первого знака огня.
Но Создатель справедлив, и одинаково любил остальных одиннадцать своих Советников. Каждый из них имел своё собственное имя и свою эру на шкале времени. А чтобы никто никогда ненароком не смог нарушить порядок смены эр, были утверждены двенадцать знаков Зодиака. И только Создатель знал, почему они расположены друг за другом в таком порядке, который записан на Небе.
Овен, не решаясь побеспокоить отдыхавшего Создателя, собрал Советников, и в общих чертах изложил долго мучившую его идею, которая, наконец-то, приобрела законченные очертания...»
Дали остановился и снова обвел взглядом зал.
-Морис, - остановил он взгляд на Метерлинке, - ты не поможешь мне? А то у меня что-то в горле пересохло. Гарсон! – позвал он официанта. - Будьте добры, принесите мне бокал вина. Чего-нибудь испанского.
- Из испанских есть "Сьеррамонте", - предложил гарсон.
-Замечательно! Принеси бокальчик, дружок.
Официант удалился за вином, а Дали вновь обратился к Метерлинку.
-Ну же, Морис! Мы ждем.
-«...Собственно, - начал свою часть импровизации Метерлинк, - идея состояла в создании своеобразной лаборатории по изучению эволюции различных форм живой материи. Для этого предлагалось на орбите вокруг искусственно созданной звезды разместить несколько планет...»
-В этом кафе возможно попросить, чтобы мне принесли лист картона, краски и пару кистей? – тихо спросил Герман Аполлинера. – Эта сказка навеяла мне некоторые мысли. Я бы тоже хотел поучаствовать в ее придумывании.
-Так поднимите вверх руку и Сальвадор даст вам слово.
-Я бы хотел поучаствовать, как художник, - пояснил Герман.
- В таком случае, мы попросим метрдотеля отправить за красками посыльного, - шепнул Аполлинер Герману, и тихо отошел к метрдотелю, который стоял тут же, неподалеку.
А Метерлинк тем временем продолжал:
«...Чтобы никого не обидеть, решили сотворить их двенадцать, и каждую отдать на попечение одному из Советников. И пусть каждый творит на своей планете всё, что ему заблагорассудится. Разнообразие форм живой материи на них ограничивалось лишь фантазией Советников, которых Овен попросил поучаствовать в разработке идеи.
Единогласно было решено: лабораторию в готовом виде преподнести в качестве памятного сувенира Создателю с надписью: «Любимому учителю от благодарных учеников».
Идея...»
-Стоп! – остановил сказку Дали. – Дальше пусть продолжит Пабло.
Пикассо взъерошил волосы, потер лоб, и начал со слова «идея».
-«...Идея всем так понравилась, что приступили к её осуществлению сразу же. И вскоре результаты превзошли самые смелые ожидания и фантазии.
За каких-то четыре миллиарда мгновений вечного Времени, существа, наделённые разумом, достигли такого прогресса, которого не могли предвидеть даже экспериментаторы.
Особенно отличились разумные существа, созданные на основе азот-углеродного белка на планете Гея. Они уже трижды достигали таких уровней развития науки и техники, которые каждый раз приводили к полному истощению ресурсов планеты и к почти тотальному самоуничтожению. Вот и сейчас, четырехметровые верзилы (Советники назвали их Атлантами), для удовлетворения собственных амбиций построили пирамиды; создали плазменные капсулы, с помощью которых основательно выпотрошили вращающуюся вокруг Геи луну (её, кстати, приходилось самовольно, пока спит Создатель, менять каждый раз на новую, после очередного самоуничтожения цивилизации на планете-спутнице), переоткрыли ядерную реакцию и ядерный синтез, что позволило создать снова такое оружие, которое их самих же скоро и уничтожит...»
-Какой сейчас год? – тихо спросил вернувшегося за столик Аполлинера Герман.
-Тысяча девятьсот тринадцатый, - так же тихо ответил Аполлинер.
-Откуда же ему известно про ядерный синтез? – спросил Герман.
-Странно, что вас удивляет только это, - сказал Аполлинер. – Почему, в таком случае, вы не спросите, что здесь делает Верлен, который умер семнадцать лет назад? Или седой бородатый Хемингуэй, которому должно быть не больше четырнадцати? Здесь все по-другому - не так, как вы привыкли. Здесь давно, всем, про все известно... и, - добавил Аполлинер после некоторой паузы, - никогда ни у кого нет возраста.
В это время посыльный принес Герману картон, краски и кисти.
-Спасибо, - шепнул Герман и, вынув из кармана монету, дал ее посыльному. Краем глаза он заметил, что это была монета в два су, которой в его штанах отродясь не бывало.
Тем временем свою сказку Дали поручил продолжить Андре Жиду.
-«...Очень интересные результаты получились на планете, которая была отдана на попечение Скорпиона. Его фантазия превосходила изобретательность ума всех остальных Советников. Живая материя, созданная на основе кремне-медного белка, на его планете развивалась в условиях постоянного пребывания в отражённом свете обогревающей звезды. Для этого на орбиту вокруг планеты пришлось поместить сразу три спутницы-луны, одна из которых создаёт постоянное полное лунное затмение, а две других - освещают отражённым светом планету-спутницу. Каким лунатизмом и интуицией обладали на этой планете мыслящие существа! Но своей непомерно развитой интуицией они доводили себя и себе подобных до состояния постоянного психоза.
-Эрнест! – показал на Хемингуэя Дали. Но Хемингуэй в ответ только положил на стол скольки-то-долларовую купюру и наполненной рюмкой показал на нее гарсону.
-Разрешите мне продолжить? – поднял вверх руку высокий господин с глазами с поволокой и удлиненным лицом, обрамленным мягкими волнистыми волосами.
-Продолжить хочет Оскар Уайльд! - оповестил Дали присутствующих о намерении высокого господина.
«...Дева на своей планете все живые существа и, мыслящие в том числе, пожелала видеть однополыми...»
-Нет, Оскар! - прервал Уайльда Дали. - Сегодня давайте обойдемся без однополости. Сказку продолжает Генри Миллер!
-«... отдав, естественно, предпочтение женскому полу, - начал свою часть рассказа Генри Миллер, бросив многозначительный взгляд на прерванного Уайльда. - Никаких проблем с размножением здесь не было... – Ведь Оскар уже начал про однополость, - пожав плечами - мол, от него ничего не зависит - пояснил Генри Миллер необходимость продолжения рассказа в этом ключе. - Но любовь у них там получалась какая-то уж больно однобокая, да и сами они выходили какие-то ущербные и почти бесстрастные...»
-Хватит, Генри! А то мы с этой темой отношений между полами далеко уйдем. Продолжите, пожалуйста, вы, Артюр, - обратился Дали к Рэмбо.
-«...Рыба на подопечной ей территории не захотела видеть ни одного островка суши. Правда, некоторые мыслящие существа всё-таки научились взмывать над поверхностью океана, хотя полёт этот всегда бывал очень кратковременным. А им иногда так хотелось парить! Химический состав жидкости, заполняющей океан планеты, Рыба почему-то держала в строжайшем секрете от всех Советников.
Отличился и Стрелец. На своей планете, там, где проходит экватор, он устроил карусель, на которой разместил по одному экземпляру всех живых существ в порядке возрастания их хищности. Замыкал этот ряд примитивно мыслящий кибер-охотник. Так и вращается вечная карусель, где каждый стремится поймать и съесть впереди бегущего. Правда, у Стрельца хватило ума, чтобы охота на карусели оставалась всего лишь игрой.
Все мы – советники Создателя...»
-Спасибо! – остановил Артюра Рэмбо Дали. - Дальше я продолжу сам.
-«...Все мы – советники Создателя - удивлялись бессмысленности затеи Стрельца. Он и сам разделял наше удивление, но ничего не собирался менять.
Много удивительного для мыслящих существ экспериментальных планет можно было бы ещё поведать! Но это не имеет никакого практического смысла: межпланетное общение мыслящей материи не предусматривалось изначально!
Приходится с горечью сознавать: что-то в нашем эксперименте пошло явно не так, как должно идти во Вселенной, задуманной Высшим Разумом Создателя.
Такой сюрприз Создателю не преподнесёшь. Скорее бы он просыпался!- подумал Овен.
И почти сразу же после этих слов Вселенная начала заполняться каким-то чудесным светом, который всегда сопутствует пробуждению Создателя.
Двенадцать Советников, понурив головы, приблизились к Учителю. Он усадил их за изумрудный стол, неведомо откуда появившийся.
