стая

окну. Там нажал невидимый тумблер и показал это Дадону.
- Теперь нас не пишут, - доверительно сообщил он.
 Дадон ничего не понимал. Зачем нужно было ему об этом сообщать, к тому же проверить пишут или нет, все равно нельзя.
- Послушайте Сергей Иванович, я прошу прощения за резкость тона при телефонном разговоре, просто настроение было плохое. Извините, погорячился. Работа, знаете нервная.
 Дадон совсем обалдел. Не последний в городе мент уже второй раз перед ним извиняется. Чего ему надо? Дадон приготовился к самому худшему. Он стал лихорадочно вспоминать все свои последние подвиги, и номер телефона адвоката…
- В последнее время сферы наших с вами интересов пересеклись,  - продолжал между тем хозяин кабинета, - несколько дней назад был убит сын известного в городе предпринимателя.
  Дадон весь напрягся. Вот началось то, зачем его сюда и позвали. Понятное дело, что интересы ментов и его интересы тут пересекаются.
- Я понятно выражаюсь? – Одинцов внимательно посмотрел на собеседника.
- Понятно, - захлопал глазами Дадон, которому  было, как раз непонятно.
- Мне известно, Сергей Иванович, что это вы заказали эту акцию. Не спрашиваю о целях, наверное, они самые благородные. Предвижу, что вы будете отрицать свою причастность к этому убийству с пеной у рта. Но, я не собираюсь привлекать вас к уголовной ответственности по этому делу.  
Растерянный Дадон захлопал глазами. Теперь он совсем ничего не понимал.
- Более того, скажу вам сразу, что дело уже раскрыто. Убийца задержан, дал признательные показания, и понесёт заслуженное наказание. Как видите, я вам помог, причём очень сильно. Уж если быть откровенным до конца, то снайпер убит при задержании. На вас он теперь никак не укажет. Понимаете?
  Дадон не смог произнести даже слова, он просто кивнул.
- Но, согласитесь, что я не альтруист.
  Дадон силился вспомнить значение этого слова, но не смог.
- Я это сделал не бескорыстно, - пришёл ему на помощь Одинцов, - поэтому хочу, чтобы и вы мне помогли, а заодно, впрочем и себе. Нам с вами известно, что Николай Лыков по кличке «Лык» имеет к убийству Седова младшего такое же отношение, как вы к воровским понятиям. Я знаю, кто убил Седова младшего. Я знаю его адрес, имя, фамилию. Мне нужно, чтобы вы по моему сигналу избавили мир от этого выродка. Тогда все концы в воду, и мы расстанемся друзьями.
   Тут, наконец, до Дадона дошло, чего от него хотят. Он понял предложение мента по - своему. У следователя нет доказательств, чтобы привлечь стрелка, но он хочет справедливости. Поэтому руками Дадона эта справедливость должна быть восстановлена.
- Чушь! – подумал Дадон, - тогда зачем они взяли «Лыка», да ещё и замочили? Невиновного!
 Всё окончательно запуталось в голове Сергея Ивановича. Он понимал только одно, что условия следователя надо принимать, а то будет хуже.
- Но, это…,- промычал Дадон.
- Да это тоже убийство, - прервал его Одинцов, - но если вы хотите, чтобы я взял стрелка, выбил из него всех посредников и добрался до вас, тогда нашего разговора не было.
- Нет, - замахал руками Дадон, - я о том, что по убийству стрелка тоже будет заведено уголовное дело.
- Ах, вы об этом? Если, конечно, вы застрелите его прямо на улице и труп бросите, то дело будет возбуждено. Но, если вы поступите разумно, и труп ликвидируете, то искать его никто не будет.
- А родственники, друзья?
- Исключено. Их просто нет. У снайперов такого калибра их и быть не может. Гарантия полная. Только всё надо сделать чисто, и главное тихо, и только по-моему сигналу.
- Согласен. Давайте адрес и фотку.
- Я же сказал, что только по-моему сигналу. Я всё вам предоставлю, когда потребуется. Но это будет через несколько дней, не раньше. А сейчас я даже вам адреса не дам. Ваши бандиты запросто его могут спугнуть. Так что ждите звонка, и без фокусов.
  Одинцов поднялся, давая понять, что встреча окончена. Получив согласие Дадона, Одинцов снова принял начальственный вид, подчёркивая своё превосходство перед бандитом. Когда Дадон машинально протянул руку, чтобы попрощаться, Иван Андреевич её не заметил. Рука так и осталась висеть в воздухе.
- Ещё чего выдумал, - подумал Одинцов про себя, - нет, ты мне не ровня.
 Убрав руку, Дадон вышел из кабинета.  Забравшись в машину, Сергей Иванович велел везти его домой, а сам залпом опорожнил полбутылки водки. Алкоголь всегда хранился на заднем сиденье «Мерседеса», так как часто был просто необходим, как сейчас.
- Ну, дела, - подумал Дадон,- значит, следак стрелка знает. Их что-то связывает. И эта связь является опасной для мента. Он решил стрелка угробить, но мараться не хочет. Но Лык – то тут причём? Зачем его замочили?
    Никак до смотрящего за городом не доходило, что есть еще и официальная деятельность старшего следователя следственного отдела, а также уголовного розыска, полиции и так далее. Есть уголовное дело по убийству Седова младшего. Но в голове Сергея Ивановича так тесно переплелись, а главное запутались, все линии многогранной деятельности правоохранительных органов, что он про официальную часть просто забыл. Вернее не вспомнил, настолько она была несущественной, что ею можно было и пренебречь.
     От тяжелых умственных упражнений Сергей Иванович почувствовал себя совершенно разбитым. Он приехал к себе домой, выпил еще водки, завалился на диван и уснул тревожным сном, отложив продолжение размышлений на вечер.  





  ГЛАВА 28



    Кривцов лежал в кровати с открытыми глазами. Спать совсем не хотелось. Рядом, слегка укрытая одеялом, спала Ольга. Её маленький носик уткнулся ему в плечо и при каждом вздохе посапывал. Ольгина ладошка лежала у него на груди и даже во сне она продолжала его поглаживать.
- У меня никогда такого не было, - подумал Кривцов, - я даже не знал, что такое возможно. Прожил почти пол жизни и не знал. А мог бы и никогда не узнать.
 Он погладил Ольгину ладошку, осторожно поднёс её к свом губам и поцеловал. Потом поднялся с постели и вышел из комнаты на кухню. На кухне Кривцов налил себе коньяка, закурил сигарету и присел на табурет. Он вспомнил свои предыдущие романы, из которых самый продолжительный занял около месяца. Ни в какое сравнение все эти его предыдущие пассии не шли с женщиной, которая сейчас спит в его постели.
- Почему? – спрашивал себя Кривцов, - почему она другая? Внешне Ольга уступала очень многим из его бывших, красавицей она явно не была. Худенькая, с обычным телосложением, в толпе на неё он бы и внимания не обратил. Тогда почему же сегодня было так хорошо, как ни с кем?  
  Кривцов пил коньяк, размышляя над этой извечной проблемой: почему с ней не так, как со всеми.
- Причина не во внешности, - подумал Кривцов, - просто в ней что-то есть. Есть то, что притягивает мужчину. Этому даже есть научный термин, только я его не помню. Она мне помогла в аэропорте, я ей помог с жильём. Смешно, но мужчина и женщина начали свои отношения не с постели, а с взаимного участия в судьбе друг друга. У меня это первый раз. Обычно сначала в постель, а потом разговоры о глубоких внутренних переживаниях. Через несколько встреч выяснялось, что секс надоел, а ничего больше меня и мою спутницу не связывает. Поэтому, получив своё, стороны легко расстаются, даже и телефонами не обменявшись.
  Кривцов грешным делом считал, что такие отношения с женщинами являются его инициативой. При его работе стабильные отношения только во вред, будешь считать себя  уязвимым. Он думал, что стоило ему только захотеть, повести себя с новой подружкой иначе, и она непременно захочет остаться с ним навсегда. Но этого ему как раз и не нужно. Наверное, все женщины, с которыми он встречался, чувствовали, что никаких перспектив их отношения с ним не имеют, поэтому и не проявляли в постели никаких способностей. А зачем? Всё равно, ни о каких чувствах речи идти не может.
- А, Ольга на перспективу надеется. Поэтому сегодня и выложилась вся без остатка. Глупая, она думает, что у нас всё может получиться. Знала бы она, с кем связалась. Опять ей не повезло. Она даже имени моего настоящего не знает. А ты, Павлик Терентьев, как всегда, в своём репертуаре. Перестал делать дырки в черепушках, теперь вот сердца разбиваешь. Она же в тебя влюбилась, это видно. И ты ей сегодня шептал  на ушко про любовь. Она и размякла совсем. Какая у тебя, Павлик, у которого руки по локти в крови, может быть любовь? Стоп. Но я же чувствую, что если и не полюбил её, то уж очень этого хочу. Может позвать её с собой? А то, ведь останется она в этой квартире, появится риэлтер, будет скандал. Да и след останется. Если ей расскажут, с кем она спала и кого полюбила, то, думаю, ей этих впечатлений на всю оставшуюся жизнь хватит.
 Кривцов налил ещё коньяка и подошёл к окну. За окном шёл снег. Редкие машины пробивали себе путь по нечищеной дороге. Прохожих вообще не было. В домах напротив не было ни одного освещенного окна.
- Надо поспать, - подумал Кривцов, - Моня может позвонить в любую минуту, а надо еще решить, на чём добираться до Москвы.
  Кривцов решил улетать именно из Москвы. Там легче затеряться, и билет купить гораздо легче. Просто потому, что из Шереметьева самолёты за границу вылетают через каждые пять минут. В здешнем аэропорте международные рейсы наперечёт, и билетов на них обычно не бывает. А билет Кривцов сможет купить только, когда Моня изготовит паспорт.
 Кривцов подумал, что в Москву безопаснее всего добраться на машине. Он посмотрел под окно, где стояла, слегка запорошенная снегом «девятка».
- Машина, конечно, не новая, но до Москвы дотянет. Погони  за мной не предвидится, поэтому спешить некуда. Да и бросить её не жалко, оформлена она на Кривцова, которому осталось совсем немного. Машину, конечно, найдут, но пока разберутся что и как, я уже буду далеко. Почему я? Может, всё – таки, мы? Это вполне может быть, надо только придумать какую-нибудь вескую причину отъезда.
   Кривцов ещё отхлебнул коньяка и пошёл спать. Он осторожно, чтобы не потревожить спящую Ольгу, залез под одеяло, прислонился к её тёплой, приятно пахнущей коже  и закрыл глаза.
    Олег проснулся, когда солнце было уже высоко. Из кухни вкусно пахло блинами. Он потянулся всем телом, посмотрел на солнечных зайчиков, весело прыгавших по голым стенам комнаты.
- Ну, ты и спать, - весело сказала Ольга, заглянув в комнату. На ней была одета его голубенькая  рубаха.
   Кривцов с удовольствием посмотрел на ее свеженькое личико, чуть вздернутый носик, голубенькие глазки и непокорный  локон волос, который девушка поминутно пыталась сбросить с лица резким движением своей аккуратненькой головки. И вся она была такая стройненькая, воздушная, словно куколка. Кривцов  зажмурился от такой прелестной картинки и притянул девушку к себе:
- А из тебя получилась бы  хорошая жена, -  шутливо проговорил он, зарывшись в ее волосах, - и встаешь рано, и блины готовить умеешь, и в других более приподнятых вопросах  разбираешься, если, конечно, еще немного подучить, то будет совсем неплохо.
   Он положил девушку на спину и, расстегнув рубашку, поцеловал оба, набухших уже от его ласк, соска.
- Отпусти, - со смехом запротестовала Ольга, - блин подгорит.
Кривцов с трудом заставил себя оторваться от ее груди:
- Отпускаю.  Все верно, любовь любовью, но есть вещи святые и еда, безусловно, к ним относится.