щурясь от предвкушения медового пряника.
- В смысле? – несколько зависла я. Мой взгляд непонимающе скакал с одного лица на другое, пока не вернулся к родным лазоревым глазам.
- Тина, познакомься, - небрежно махнул кистью Зайн в сторону настороженно наблюдающего за мной парня. – Илья. Инкуб /распутный демон, ищущий сексуальных связей с женщинами/.
- Как ты сказал…?
В глазах моего недавнего кавалера появились задорные искорки, и вот передо мной уже сидит тот самый обаяшка, который совсем недавно топил меня в коварном омуте своего очарования.
- Приятно познакомиться! – кивнул головой он, и широкая, от уха до уха улыбка осветила его лицо. – Это особенно приятно, когда между нами больше не стоит стена недопонимания. Спасибо, конечно, за предложение, - шутливо кивнул он Зайну, - но я предпочитаю не питаться лишний раз залежалой колбасой и обмусоленными креветками, когда перед носом такое изысканное блюдо.
Это он про меня? Вот гад!
- Это и есть твой так называемый друг? – обратился он ко мне. – Так это твоя нянька, охрана или же…? Извините, надеюсь, я не вторгаюсь на чужую территорию? А то должен признаться, что если бы только Тина согласилась узнать меня поближе, то я был бы на седьмом небе от счастья.
- Тина – свободный человек, - ножом прошёлся по мне ответ ангела. Я хотела бы услышать от него нечто совершенно иное.
- Подтяни губёнки! – осадила я инкуба.
- Жаль, - тяжёлый вздох разочарования вырвался из лёгких этого сексуального гурмана. Теперь, когда покров тайны был сорван, и правда оголилась, его глаза откровенно прожигали меня, искушая. И я вынуждена была признаться самой себе, что противостоять такому чувственному напору было куда сложнее, чем безобидному флирту, которым мы баловались, как «лёгким салатом» перед основным блюдом. – Ладно, милая. Нет – так нет!
- Я тебе не милая! – сквозь зубы процедила я, несказанно разозлённая его фамильярностью.
- Как скажешь, сладкая, - не растерялся тот.
- И не сладкая!
- Хорошо-хорошо! Только не сердись, киска!
- И не…!
- Господи, как ты только с ней ладишь?! – легко рассмеялся Илья, ничуть не задетый откровенным презрением, звучавшим в моём голосе. Было такое ощущение, что его только забавляла и заводила вся эта словесная перепалка.
- С трудом, - удивил меня Зайн. Его подчёркнуто терпеливый взгляд переходил с одного лица на другое. – И если вы уже закончили сыпать тут гормонами, то, может, перейдём к делу?
- Конечно, - беспечно подмигнул мне Илья. – Так что же привело моего высочайшего собрата в мир сексуального удовольствия?
- Поосторожней с заявлениями! – осадил его Зайн. - Между нами нет ничего общего.
- Уверен? – глаза парня хитро сощурились. - Позволь мне с тобой в этом не согласиться! Ты не можешь отрицать того факта, что оба мы - и ты, и я - несём человечеству любовь.
- Вот только находимся мы по разные стороны баррикад! И само понятие любви у нас в корне отличается!
- Но и ангелам, как я вижу, не чуждо всё земное, - лукаво усмехнулся на это инкуб. - Вы тоже любите женщин. Взять хотя бы этих ваших…, м-м-м…, Николая с Рут!
- Но они не меняют своих партнёров, как перчатки! – заступилась я за всё небесное воинство в целом и за своё человечество в частности. – А вы же…, вы…
И тут глаза Ильи полыхнули огнём. Пренебрежение в моём голосе задело его за живое.
- Что мы? Чем ты собираешься нас пригвоздить к позорному столбу? Нашей сутью? Я же не осуждаю тебя за то, что ты поедаешь трупы животных! Думаешь, если я перехожу от одной женщины к другой, то у меня нет сердца? Думаешь, мне доставляет удовольствие расставаться с теми, кто становится мне дорог каждый раз, когда возникает в этом необходимость? Думаешь, я не мечтаю об одной единственной?
- Так в чём же дело?! Ведь всё упирается только в тебя!
- Вот именно, в меня! А вернее в моё естество! Вы люди всегда видели лишь то, что хотели видеть. Весь мир делится у вас на белое и чёрное, на хороших и плохих парней. А ведь именно из любви и уважения к вам я и не остаюсь с избранницей больше, чем она может меня выдержать. Да! Я такой, какой создала меня природа! – его кисть пробежалась сверху вниз, демонстрируя лицо с идеально чистой матовой кожей и хорошо сложенное тело. - Но я никогда не довожу своих партнёрш до состояния крайнего истощения, всегда чутко слежу за их здоровьем. Поэтому-то я и стараюсь не заводить длительных романов, но иногда всё-таки не могу удержаться от искушения побыть с кем-нибудь подольше.
- Как, например, с Лилей!
Стоило только Илье услышать имя моей подруги, как весь его боевой запал тут же испарился. Откинувшись на спинку стула, он с минуту буравил меня глазами, будто пытался докопаться до истины, а потом разлепил губы:
- Так вы поэтому искали меня?
- Догадливый, ты наш! – съязвила я.
- И что вы хотите знать?
- Причастен ли ты к её болезни? – вклинился Зайн.
- Побойся бога! – возмутился инкуб. – Мы расстались с ней уже очень давно!
- Мне нечего страшиться Его гнева, - парировал мой друг. – А вот тебе не избежать расплаты, если выяснится, что ты приложил к этому руку.
- Да я всей душой любил эту девочку! – продолжал негодовать обвиняемый.
- Да. Как и меня, как и Кису, как и всех остальных! – клеймила его я.
- Это моя суть, - небрежно отмахнулся от меня он, как от назойливо жужжащей мухи. В это время он не сводил своего напряжённого взгляда с ангела. – Я клянусь всем своим миром, что не причастен к несчастью, которое с ней случилось.
- Говоришь, что давно её не видел? - продолжала настаивать я. - А вот у нас совсем иные сведения. Во-первых, ты виделся с Лилей около месяца назад. Она сама мне об этом рассказывала. А потом… Как ты объяснишь тот факт, что после твоего посещения в больнице моя подруга впала в кому?
- Лиля в коме? – выдохнул он. С минуту он таращил на нас глаза, а потом со всей искренностью, которая, наверное, у него имелась, воскликнул: – Поверьте, я ничего об этом не знал! Клянусь!
Не знаю. Но его ошеломлённый вид изрядно подорвал мою уверенность в том, что инкуб виновен.
- Господи, я ведь разговаривал с ней всего пару дней назад!
- Так зачем ты приходил к ней? – решила идти до конца я.
- Чтобы убедиться, что не я причина её болезни. Видите ли, после того, как мы чисто случайно столкнулись с ней на улице, Лиля ушла тогда в несколько подавленном настроении. А я не люблю оставлять за собой шлейф сожалений и неопределённости. Ни одна из моих девушек не может пожаловаться на кровоточащие сердечные раны. Оно может, конечно, побаливать некоторое время, но обычно состояние лёгкой грусти не длится у них дольше двух недель, потому что при расставании я всегда даю им щедрый заряд позитива. Да, я немало беру, но точно так же я и отдаю не в меньшей степени. Так вот я позвонил Лиле и вдруг узнал, что она в больнице. Представляете моё удивление?! Вот я и кинулся к ней, чтобы выяснить причину.
- И ты утверждаешь, что это не ты.
- Определённо не я! – Илья упрямо скрестил руки на груди и не сводил с меня своего уверенного взгляда. – Мы чувствительны к настроению, как вы к оттенкам вкусов или запахов. Вот и ты сейчас злишься на меня только из-за того, что слегка возбуждена, – я хотела было возмутиться, но Илья не дал мне раскрыть рта. – Так вот, ничего тогда в её поведении не указывало на то, что она тоскует по мне. Лиля встретила меня радостно, не спорю, но лишь как старого, хорошего друга, с которым есть что вспомнить.
Я окончательно утонула в сомнениях. Всё, что говорил Илья, было убийственно логично. Тогда я решила обратиться за помощью к последней инстанции:
- Зайн?
- Он говорит правду. Леги чувствительны ко всякого рода лжи, - последовал незамедлительный ответ.
На некоторое время между нами воцарилось молчание. Каждый мысленно перемалывал информацию, которая, как общее блюдо, была выложена для свободного доступа.
- Ну, раз мы прояснили ситуацию, то можно я уже пойду, подыщу себе чего-нибудь на ужин, пока все основные блюда не разобрали? – нарушил молчание инкуб. – Если, конечно, только Тина не передумала насчёт моего предложения. Поверь, детка, ты не останешься внакладе! Я покажу тебе, что такое настоящий рай!
Я посчитала ниже своего достоинства отвечать этому пройдохе. Презрительно фыркнув, я демонстративно отвернулась.
- Кстати, а почему ты перешёл на залежалый товар? – осведомился у него Зайн. – Насколько я помню, ты всегда славился хорошим вкусом.
- Слышишь, детка? – кинул мне Илья. – Это тебе знающий че… - э-э-э, впрочем, не важно - говорит!
Но поскольку я продолжала демонстрировать ему своё пренебрежение, инкуб преувеличенно скорбно вздохнул и ответил ангелу:
- Просто недавно по местам, где я люблю бывать, неожиданно прошёл слушок, что вместе с всепоглощающей любовью я несу ещё и супер смертельный, супер убийственный вирус. Представляешь, барышни начали шарахаться от меня, как от чумного! Пришлось на время уйти в глухое подполье. А здесь меня никто не знает.
- Понятно.
Уж, не знаю, что меня выдало: может быть, красные уши, или постукивающие по столу пальцы, или же преувеличенно невинный взгляд, только Илья вдруг подался вперёд и впился в меня глазами.
- Постой-ка, постой-ка! – подозрительно воскликнул он. – Уж, не ты ли поспособствовала моей диете?!
Врать? Но ведь ангелы так чувствительны ко лжи…
- Ну, я! – с вызовом сцепила руки на груди я, и Зайн крякнул. То ли весело, то ли осуждающе, я так и не поняла. – И что?! А нечего тут в нашем городе разврат плодить!
- И это меня учит девственница девятнадцати лет отроду! – сражённый моей вопиющей наглостью, сдерживая рвущееся наружу веселье, воскликнул Илья.
Я поперхнулась, и моё лицо залила густая краска.
Глянув на Зайна, я увидела, как по его лукавой роже расплывается предательская улыбка.
- Ладно, не смущай её! – заступился за меня ангел, как за какое-то неразумное дитя, за что мне безумно захотелось его пристукнуть. – Между прочим, это неоспоримое человеческое достоинство.
- Кто бы спорил! – хмыкнул на это рыжик. Его глазки щедрой рекой источали елейный мёд в мою сторону.
- Наговорились мальчики? – меня просто распирало изнутри раздражение, смешанное с бессильной злостью и невероятно сильным смущением! Чтобы сохранить своё лицо, я постаралась, чтобы мой голос звучал спокойно и уверенно.
Чёрт, ни за что не прощу этого инкубу!
- Да, - спохватился Зайн. – Уже поздно. Нам всем нужно отдохнуть.
- А что же теперь делать с Лилей?
- Не знаю, - ответил мне ангел, поднимаясь. – Мне нужно подумать. Ты идёшь или остаёшься здесь на последний коктейль?
- Да! Оставайся, бархатная! – взглянул на меня из под опущенных ресниц Илья, суля неземное блаженство. – Не пожалеешь!
- Спасибо, обойдусь, как-нибудь! – гордо бросила ему я.
Я шла за Зайном к выходу, а внутри меня всё клокотало от сдерживаемого возбуждения, которое сумел-таки пробудить во мне этот самоуверенный инкуб! Только вот хотела я не его, а того брутального ангела, что, спокойно повернувшись спиной, маячил передо мной своим по-мужски крепким, аппетитным задом...
***
- Ты уверенна, что он тут не причём? – допытывалась в понедельник Буня на уроке информатики. Перед нами на плоском экране была выведена мешанина из символов, которую мы должны были читать с той же лёгкостью, что и любовный роман. – Ведь ты его даже в больницу не привела!
- Уверенна, уверенна… - с досадой отмахнулась я. – У
