равно кто-нибудь внимание обратит, что ты каждый день на свалку мотаешься».
«Это точно», - Дока вздохнул с сожалением, - «у нас таких прохиндеев как Шарпан пруд пруди, начнут болтать невесть что!»
«Есть второй вариант: дробленку вывезти в степь, туда же и мельницу. Я даже знаю куда. Только придется бензиновый движок доставать, электричества в степи нет, сам понимаешь».
«Движек не проблема, но куда все это тащить? До снега осталось с месяц, не больше. А выпадет – что делать будем?»
«До снега дробленку перетрем, а отмывать – что-нибудь придумаем, это дело второе», - и заметил, что Дока на глазах оживает. Возможный визит ментов с проверкой его тревожил определенно, потому не замедлил поинтересоваться:
«А куда барахло отвезем?» - уже и не сомневался, что мы это сделаем.
«Помнишь, куда нас однажды чабан приглашал на бешбармак? Мы с тобой еще рогача завалили для Паши, того жена ругала, что мяса в доме нет».
«Помню, помню», - Дока разулыбался, - «Хорошо покайфовали!»
«Рядом с юртой будка стояла. А в ней было устройство, поднимать воду из скважины, и движек. Туда и перебазируемся».
«Прямо в будке молотилку поставим?» - довольный, что вопрос в принципе решен в его пользу, Дока руки потер от удовольствия. Пришлось ему объяснить, что не все так безоблачно:
«В будке мы ночью спать будем, когда похолодает. Если кто и заглянет случайно – мы на охоте, отдыхаем в комфорте. Никто и не удивится, сейчас многие по степи шастают. А дробленку и мельницу спрячем рядом, в пол километре. Канаву там я когда-то задавал, с ВВ. Она получилась глубиной под три метра, и длиной под десять. В ней молотилку установим, сверху перекрытие сделаем – вокруг на старых скважинах труб буровых брошенных навалом. Ну и замаскируем по возможности».
«Придется машину доставать», - Дока в голове уже составлял план работ, - «на моем мотике много не навозишь».
«На нем завтра туда смотаемся, посмотрим все на месте», - это по принципу куй железо пока горячо.
Дока и тут со мной согласился:
«Тянуть нечего, до снега бы с дробленкой разделаться».
Решение мы приняли вовремя: на крыльце загремело, Чапа завертел обрубком – идут его хорошие знакомые. И точно, появился Паша, вслед за ним пропавший Владимир. Паша без разговора поставил на стол бутылку, Владимир скромно (надо же!) нашел для себя место на диване. Я молча полез в холодильник за закуской, а Дока, оставшийся не у дел, решил напомнить одному из гостей железное правило: где ночь гуляешь, там утром и здоровье поправляешь:
«У вас в школьном коллективе мужиков нет? Не с кем похмелиться?» - напомнил Владимиру, что вчера тот нашу компанию игнорировал.
«Пропойцев таких, как геологи, точно нет», - нашелся Владимир, - «И потребляют напитки благородные, а не самогонку как вы!»
«Делать ее боятся, потому и не пьют», - Паша подал голос, - «а принес бы с собой бутылку – вторую бы попросили!»
«А что, от благородных напитков голова не болит?» - продолжил свое Дока.
«Может и болит, только я вчера свое дело сделал, и больше очкариков видеть не хочу. Всю плешь за вечер переели, интеллигенты хреновы!»
«Мог бы еще вчера от них сбежать», - втиснулся Паша, - «мы то как всегда – отлично посидели!»
«Не получилось», - вздохнул Владимир, - «жена заставила в школе праздник организовывать, целый день крутился с закупками, в магазинах то пусто. Да и народ другой», - обреченно махнул рукой, - «не наш точно. Каждый сам по себе, ни веселья, ни радости», - и Доке персонально, - «Вчера б еще сбежал к вам, да жена не пустила. Подрываю мол ее авторитет!»
Теперь его остальные пожалели: Паша головой покачал, я тоже но с улыбкой: что хотел то и получил, а Дока даже прискорбно вздохнул и предложил:
«Тогда давайте за стол. Хоть чуть вчерашнее для него (Владимира) наверстаем!» - сказал полную ерунду, но все его поняли и начали подбираться к столу, на котором все изыски были представлены грубым жареным мясом и самопальной самогонкой. Для присутствующих привычными и любимыми.
Как и обычно, часа два мы посидели. С разговорами по жизни, но общего характера. Паша жаловался на дела в партии, мол все, скоро конец и денег уже не платят. Владимир возмущался своим положением в школе – из геолога превратился в завхоза. Дока тоже что-то темнил о своих заработках на ремонте частного транспорта. Я же по привычке молчал, и придумывал, как бы поэтичней сообщить Владимиру, что общее незаконное производство мы с Докой решили из партии, вернее из погреба, перебазировать в другое место, где работать Владимиру в ночную смену будет невозможно. Как он на это дело посмотрит, как отреагирует? В чем будет заключаться его участие в деле на новом месте?
Наконец я набрался наглости и предложил «поправку здоровья» кончать. Хватит, сидим уже третий час. Паше, как и обычно, этого показалось мало, и он тут же предложил желающим продолжение у себя в антисанитарии. Но предложение принято не было: Доку я раньше успел предупредить, что бы никуда не уходил, а Владимиру в подходящий момент, когда Паша не мог меня видеть, состроил зверскую рожу и показал жестом, что бы сразу же вернулся ко мне. Компаньоны по незаконной деятельности поняли меня отлично, и в итоге домой отправился только Паша, в недолгом сопровождении Владимиром.
«Зачем Владимир тебе нужен?» - поинтересовался Дока, как только парочка вышла за калитку бывшего огорода.
«Объяснишь ему, что производство мы перебазируем, пока не поздно».
«Не, не», - начал тот открещиваться, - «ты у нас главный – ты и объясняй!»
«Но в твоем присутствии, что бы Владимир понял: другого варианта нет».
Дока покивал головой, повздыхал. И начал помогать мне убирать стол.
Владимир вернулся через десяток минут. Заинтригованный, в ожидании новостей приятных. Пока я рассказывал ему о трепаче Шарпане, о выступлении Паши на вчерашней гулянке, на лице у него все ярче и ярче проявлялись черты сожаления, возмущения и желания набить этому болтуну морду. И когда я замолчал, задал вечный вопрос:
«Что делать будем?»
Когда я объяснил и это, возмутился окончательно:
«А я как? Обо мне вы подумали? Я же днем на работе! И ездить в степь не на чем! И прав у меня нет!»
«Пехом можно», - подлил Дока масло в огонь, - «Всего то двадцать пять км. туда, и столько же обратно!»
Владимир дернулся, замер и …. на пяток секунд замолчал. Потом обиженно выдал:
«Друзья называется! Что мне теперь дочке сказать? Что институт ей не светит?»
Дока понял, что поступил жестоко, и поспешил оправдаться:
«Да ладно тебе! Из дела же не выгоняют! Придумаем что-нибудь!»
Теперь пришла моя очередь:
«Будешь по выходным работать. С утра субботы и до обеда воскресенья. С ночевкой. Ну а мы», - посмотрел на Доку, - «будем тебя отвозить и привозить».
Дока тут же кивнул головой, подтверждая согласие, а Владимир вздохнул как лошадь, и плюхнулся на диван. Даже улыбнулся – не забыли его друзья в тяжелую минуту!
Ближе к вечеру, пошатавшись без дела во дворе и испортив настроение видом запущенного сада-огорода, решил навестить Игоря Георгиевича, главного геолога и моего давнего товарища. Пораспрашивать о делах в партии, и что светит на будущее. Паша кое-что рассказать успел, но как я знал, суждения его глубиной обычно не отличались, а для меня интересными были даже мелочи, на которые внимания он не обращал.
Игорь Георгиевич оказался дома, моему появлению обрадовался:
«Проходи, садись! Давно не виделись!» - и полез в холодильник. Вернулся к столу – надо же, где только достал! – с бутылкой коньяка, правда уже начатой. Валентина, его жена, в комнату заглянула, со мной поздоровалась, и засуетилась, выставляя на стол рюмки и легкую закуску.
«Давай за встречу!» - Игорь Георгиевич поднял рюмку, предложив мне и Валентине сделать то же самое. Выпили, потянулись кто за конфетой, кто за финтифлюшками из теста.
«Пришел узнать, как в партии дела?» - догадался главный геолог, а я кивнул головой, подтвердил, что он не ошибся. Валентина же со словами – «Слушать даже не хочу!» - со стула поднялась, махнула рукой и ушла в другую комнату. Игорь Георгиевич кивнул ей вслед:
«Довели народ до ручки!» - вздохнул, и уже для меня, - «Ничего у нас хорошего. Все сокращают, все урезают, и если дальше так продолжится – любая работа здесь теряет смысл. Половина геологов уже ушла, причем – заметь – лучшая половина. Кто-то уехал в Россию, поближе к родственникам, кто-то в город, бизнесменами заделались – шмотками на базаре торгуют». Взял бутылку, посмотрел ее на свет, налил еще по рюмке:
«У тебя как дела? Чем думаешь зимой заниматься?»
«Пока ничем», - а что другое мог я сказать, не о нашем же подпольном производстве.
«В артели вы хоть что-то заработали, зиму перебьешься. На рыбалку на озеро поездишь, за сайгой побегаешь. Не пропадешь. И жена до весны будет при деле – карты для отчета чертить». Поднял рюмку, я свою тоже. Выпили, конфетами закусили. Игорь Георгиевич внимательно и серьезно посмотрел на меня:
«В камералке разговоры пошли. Чем то вы с Евдокимом у него занимаетесь. Что-то тяжелое возите непонятно куда чуть ли не каждый день. Не золотишко ли в степи моете? Ты же все рудные гнезда в округе знаешь».
«До рудных гнезд добраться не просто», - улыбнулся главному геологу, - «У нас же не россыпное золото, а в коренных породах. Без взрывчатки и экскаватора до него не доберешься».
«Ну-ну», - не поверил этот провидец, - «с вашими талантами и без экскаватора обойдетесь, а взрывчатку достать – сам знаешь, в геологии дело плевое».
«Так зима на носу», - привел веский аргумент, - «артель на время прикрыли, по снегу не получается работы. Что тогда говорить об одиночках вроде нас!»
Игорь Георгиевич недолго задумался, потом с серьезным видом выдал:
«Не удивлюсь, если вы золотом займетесь. Жить как то надо. А гнезда отрабатывать и должны, такие как вы одиночки».
Я пожал плечами, демонстрируя неопределенность – вроде как с мнением старшего товарища согласен, может и подумаю над данным вопросом. Но рассказать правду о наших с Докой и Владимиром делах, не решился. Потому что начать бы пришлось с криминальных событий в артели. С двух трупов на совести банды Милочкина, с санкционированным начальником незаконным отбором богатой руды, в итоге оказавшейся в наших руках. Зачем все это моему товарищу, с его исключительной честностью и правдивостью? Лучше промолчать. К тому же Игорь Георгиевич улыбнулся и перешел на другую тему.
«Об этом никто не знает, так что только для тебя. Представь себе: японцы согласны финансировать поисковые на золото работы в регионе, до которого мы пока не добрались. Сейчас ведут с руководством объединения переговоры. Наши конечно согласятся – это ж живые деньги можно поиметь!»
«Так вы теперь заживете по нормальному!» - сделал вид, что радуюсь за любимую партию, и не слышал ничего по этой теме от Паши.
«Не скажи», - Игорь Георгиевич покачал пальцем возле моего носа, - «если бы переговоры вело начальство партийское – я мог и поверить, в хорошие для партии перемены. А так», - обреченно махнул рукой, - «японцы соглашение заключат с руководством объединения, и основные денежки в городе останутся. Нам же достанутся крохи, вот посмотришь».
Черт! Что же это за система в стране, когда деньги трудом тяжким зарабатывают одни, а распределяют их совсем другие! Сколько вокруг разговоров:
