почти вскрикнула Марина. - Да она не переменится, даже если её собака загрызёт трёх человек.
- Ну да! - подхватила я. - Она и не может перестать это делать, иначе все удивятся, что она стала поступать по-человечески, и сочтут, что это подозрительно.
- Не поэтому, - раздражённо возразила Марина. - Просто она хамка, каких свет не видывал. Денег много, неизвестно только, откуда, вот и мнит себя королевой. А сама только вчера из помойки вылезла.
Я увидела, что к нам подошёл Михал Михалыч, и обрадовалась прекращению этого разговора.
- Хозяйка, - обратился он к Марине, - я закончил грядки с морковью и теперь у меня перерыв.
- Конечно, отдохните, Михал Михалыч, - отозвалась та.
- Давай, пока я буду отдыхать, я закончу окно, - предложил садовник.
Мне показалось, что Марина сейчас лопнет от злости, но она сдержалась.
- Нет, Михал Михалыч, окно пусть ждёт осени, а вы отдыхайте, а потом займитесь свёклой.
- Но…
- Всё! - заорала Марина. - Слышать больше не хочу про окно!
Садовник плюнул с досады и пошёл прочь.
- Дура-баба! Вот дура! - бормотал он.
- Сам дурак, - тихо сообщила нам Марина. - Ещё раз подойдёт со своим проклятым окном - убью.
- А мне он нравится, - сказала я. - Колоритная личность.
Я подумала, что неплохо вставить героя, подобного ему, в мою книгу.
- Лучше бы ему убавить колоритности, - проворчала хозяйка. - И без него голова идёт кругом. Кстати, сейчас в доме убирается Юля. Это девушка из посёлка. Старательная и честная. Я, кажется, вам про неё уже говорила.
- Говорила, - подтвердила Аня. - Ты знакома с художником, у которого здесь дача?
- Не знаю, - пожала плечами Марина. - Какой он?
- Очень симпатичный, жизнерадостный, приветливый, улыбается так хорошо… - начала перечислять Аня.
- Зовут Михаилом, - уточнила я. - И у него пузо великое и не прикрытое.
- Ходит здесь такой, - вспомнила Марина. - Часто перед мольбертом сидит. Вы с ним успели познакомиться?
- Случайно, - ответила я. - Не знаешь, что он за человек?
- Не знаю. Вежливый, приятный на вид, а кто его знает, каков он в натуре?
- Женат? - с замиранием сердца спросила Аня.
- Никогда не видела его с женщиной, - ответила Марина. - А Катя всё возится с пирогами и обедом. Неужели она думает все дни проводить на кухне? Погуляла бы, подышала воздухом.
- Не мешай ей, - посоветовала я. - Она наслаждается. Ей так нравится твоя кухня, что она не променяет её ни на какие удовольствия.
- Тогда пусть наслаждается, - решила Марина. - Я-то в этом наслаждения не вижу. Я вообще старалась поменьше возиться на кухне и при муже, а для себя вообще почти не готовлю. Ладно, девочки, вы загорайте, гуляйте и отдыхайте, а я отправляюсь к своим строителям.
- Пошли, посмотрим на нашего «шкелета», - предложила я.
- Пошли, - согласилась Аня.
Катя священнодействовала и на наше приветствие только помахала рукой, измазанной в муке.
- Хоть один готовый пирожок есть? - спросила я. - Надо же определить, достаточно ли соли в начинке.
- Достаточно, - ответила Катя.
Мы не теряли надежды, поэтому медлили с уходом.
- Ладно уж, - сжалилась Катя, - возьмите вон в том тазике по пирожку, но прикройте полотенцем, как было.
Мы не стали отвлекать её лишними разговорами, взяли по три аккуратных пирожка и тихо удалились. В столовой мы уселись на угловой диван и стали с аппетитом поедать добычу.
- Как нам повезло, что Катька так любит возиться на кухне, - сказала Аня. - Не надо устанавливать очереди, выдумывать, что приготовить. И нам удобно, и ей приятно.
Мы всё съели, подумали, не пойти ли на промысел ещё раз, но решили дотерпеть до обеда. Как раз в это время в столовую вошла симпатичная молоденькая девушка с коротко подстриженными русыми волосами. Она была не толстого, а скорее крепкого телосложения.
- Ой, здравствуйте. - Она явно не ожидала кого-то здесь увидеть.
- Здравствуйте, Юля, - откликнулись мы почти хором.
- Я тут прибираю, - объяснила девушка.
- Не обращайте на нас внимания, - ободрила я смущённую Юлю. - Делайте, что вам нужно.
- Я здесь уже убрала, - ответила она. - Пойду на второй этаж.
- Удобно Маринка устроилась, - сказала Аня, когда девушка ушла. - Домина огромный, а убирать самой не надо. Я бы целый день провозилась с его чисткой.
- Ты бы закрыла почти все комнаты и пользовалась бы двумя-тремя. Не думаю, что Юле надо каждый раз убирать третий этаж. Может, он вообще заперт.
- Наверное, поэтому призрак и скребётся в двери, что они заперты.
Из-за встречи с Михаилом призрак почти вылетел у меня из головы, но сейчас вновь возбудил к себе интерес.
- Странный призрак, - возразила я. - Запрёшь его в комнате, он и выйти не может. Совсем как живой человек.
Аня прилегла на своей части дивана.
- Так бы и заснула, - сказала она.
- Подремли до обеда, - посоветовала я. – Похоже, нам скоро придётся поменять дневной образ жизни на ночной.
- Не поняла.
- Ночью будем слушать вой, а днём отсыпаться.
- Нет, днём мы не можем спать, - возразила Аня. - Мы должны производить впечатление на Михаила.
- Схожу наверх, - проговорила я. - Возьму свою рукопись. Надо, наконец, и поработать.
Я поднялась по лестнице и пошла в нашу спальню. Там я взяла всё, необходимое для сочинительства, и электронную книгу на случай, если фантазия откажется работать. Делать здесь днём было абсолютно нечего, если не намереваешься поспать, поэтому я не стала задерживаться и пошла обратно. Я уже выходила на площадку лестницы, когда сверху стала спускаться Юля. Я бы и внимания не обратила на то, что она была на третьем этаже, если бы не явный испуг, который отразился на её лице при виде меня.
- Я смотрела, не надо ли там прибрать, - торопливо объяснила она.
Я не знала, что и подумать. Марина была женщина далеко не наивная, и если уж она сочла девушку честной, то так и должно было оказаться, но поведение Юли всё-таки было странным. А может, не странным. Существуют же и в наше время люди застенчивые. Она не ожидала меня увидеть, поэтому смутилась и начала объяснять свои действия. Да, наверное, так и следует растолковать её испуг. Мы слишком привыкли искать в любом отклонении от нормы дурное, а такие понятия, как скромность, неуверенность в себе, стеснительность, стали чем-то ругательным.
- Надо? - спросила я.
- Нет, там всё чисто, - объяснила девушка. - Туда вообще не заходят.
- Хорошо, что чисто. - А что ещё я могла ответить?
Я спустилась вниз. Аня уже успела крепко уснуть. Я ей мешать не стала, а устроилась за столиком перед диваном, причём очень аккуратно разложила свои записи. С одной стороны у меня была стопка исписанной бумаги, которую надо было хотя бы бегло просмотреть, чтобы войти в ритм работы, перед собой я положила чистые листы, с боков поместила листочки и обрывки листочков, на которых были кратко записаны эпизоды, которые полезно было включить в повествование, красочные реплики и разного рода заметки, причём они писались в разное время, на разных клочках и чернилами разных цветов, то есть на том и тем, что оказывалось под рукой. Не очень привлекательно они смотрелись, но зато такой способ сохранения сиюминутных мыслей и идей был очень удобен. Разложишь листочки в нужном порядке или в кучки по содержанию - и пользуешься ими. Одну мысль, записанную на четвертинке страницы, разовьёшь, сам клочок выбрасываешь, а следующий ждёт подходящего места в романе. Я много раз пыталась сделать свои записи опрятнее, размещать их в блокноте или тетради, но убедилась, что это неудобно. Заносишь намётки будущих эпизодов в хаотичном порядке и потом не можешь найти нужный. Нет, удобство не должно быть принесено в жертву аккуратности.
Я сразу ухватилась за последний написанный эпизод и без особых усилий стала раскручивать нить повествования дальше.
- Мила, что делаешь? - спросила Катя. - Пора обедать.
Оказывается, она уже накрыла на стол.
- Сейчас, - ответила я, дописывая строчки, которые нельзя было бросить.
- Марина! - крикнула Катя. - Обедать! Аня, просыпайся.
Мы сели за стол, и к нам без лишних разговоров присоединилась хозяйка. Я заметила, что она стала спокойнее. Это было видно уже по тому, что она оставила рабочих одних. Вчера она согласилась покинуть их только после того, как я вызвалась подежурить вместо неё.
- Марина, хочешь, я пока побуду с рабочими? - спросила я.
- Нет, не стоит, - отказалась она. - Они уже устанавливают каркас, так что не будут топать по песку внутри фундамента.
Дался ей этот фундамент. Потопают, а потом разровняют песок, даже новый можно насыпать.
- Не беспокойся за этот песок, - сказала я. - Вот когда мы меняли фундамент (и, кстати, совершенно напрасно это делали), выяснилось, что кроты нам там всё так перерыли, что песок местами поднялся целыми горами.
Марина побледнела.
- И что, там были горы и ямы?
- Нет, ям не было, они же выгребают землю наверх, когда роют свои норы.
Она сразу успокоилась.
- Тогда пусть роют, но лучше не надо. Может, посыпать какими-нибудь ядохимикатами против грызунов?
- Гадость какая, - поморщилась я. – И животным плохо, и сама будешь этим дышать. Лучше раскладывать растения. Есть какие-то травы, которых грызуны боятся. То ли чёрный корень, то ли чернокорень. Что-то связанное с чёрным и корнем.
- Надо посмотреть по Интернету, - решила Марина.
Пока Катя расставляла посуду, разливала чай и раскладывала пироги, Марина критически оглядела мой рабочий стол.
- А это ещё что за помойка? - спросила она.
Мне понадобилась вся моя выдержка, чтобы достойно перенести этот удар.
- Знаешь, Марина, меня всегда привлекали картины голландских мастеров, - сообщила я.
- Да? - с запинкой проговорила Марина. - А при чём тут голландские мастера, если я говорю об этом мусоре?
- Вот и я говорю о том же, - объяснила я. - Только теперь я поняла, почему они мне так нравятся.
- Почему? - заинтересовалась и Аня.
- Потому что они рисуют беспорядок, самый обычный житейский беспорядок. Можно сказать, рабочий беспорядок. На обеденном столе загнута скатерть, опрокинут бокал, рассыпаны крошки и куски хлеба, иногда и вино разлито. А на столе у учёного обязательно в диком хаосе валяются всякие предметы и бумаги. И это естественный хаос, вызванный трудом, а не бездельем. Понадобилась вещь, поработали с ней и положили тут же на стол, взяли другой предмет. И таким образом образуется рабочий беспорядок. Старые мастера очень точно подметили эту особенность жизни учёного и не стали изящно, но ненатурально расставлять в идеальном порядке все эти предметы. Если по-настоящему увлечён работой, то некогда заботиться о том, как положена та или иная вещь.
Марина слушала меня, опершись подбородком на руку.
- Я ничего не поняла, - призналась она. - Ты все эти клочки выложила, чтобы потом их нарисовать, подражая голландским мастерам?
- Нет, я имею в виду, что я работаю, а эти клочки, как ты выражаешься, - элементы моей работы. Каждый такой клочок несёт в себе определённую мысль. Мысль исчерпывается - клочок выбрасывается.
- А-а-а, - понимающе отозвалась Марина. - То есть ты работаешь с этими бумажками. Извини, не знала. А что ты пишешь? Что-нибудь по педагогике?
- Она у нас книги пишет, - не выдержала Аня. - Романы. Она у нас писательница.
Пришлось объяснить, что я, действительно, сочиняю. Марина заинтересовалась и не стала ссылаться на занятость, а сразу же записала название сайта, где выложены мои произведения.
- Я не хочу сказать, что я сегодня же или завтра туда зайду, - честно предупредила она. - Но я непременно
С уважением, Андрей.