пригласила я. - У нас много хороших писателей.
- Я не читаю книги, - сразу призналась Катя. - Если я открою какую-нибудь, то сразу засыпаю.
- И я не читаю, - согласилась с ней Аня. - Совсем времени нет.
Как всегда, начинались отговорки. Времени нет! Вот сейчас сидит и загорает без дела, а могла бы загорать и одновременно читать. Нет, это во время перестройки людей отучили от чтения. Одним некогда было, потому что на трёх работах здоровье подрывали, а теперь уж и отвыкли, другим внушили, что читать глупо, и они поверили. До сих пор не могу забыть какую-то ёрническую передачу, где ведущий спрашивает у молодых дам: «Что это такое: женщина с книгой?». И приглашённые женщины, не чувствуя оскорбительности вопроса, отвечают: «Это, наверное, поваренная книга?» или «Женщина с книгой? Это что-то чудовищное». Как после стольких лет ломки сознания можно ожидать, что люди по-прежнему будут тянуться к книге? А таинственное исчезновение книг в советское время? Куда внезапно провалились все книги и журналы? Выпускались они миллионными тиражами, а до людей не доходили. В то время в журнал «Наука и жизнь» присылали много писем со сходными вопросами. Один учитель даже писал, что, если в семью, где нет книг, попадёт ходя бы «Физкультура и спорт», это уже хорошо, но в маленьком городке, где он жил, и этого журнала невозможно было достать. «Наука и жизнь» попала на завод в их местности всего в двух экземплярах. Один взял директор, а другой - главный инженер. Как ребёнок из нечитающей семьи может в таких условиях приобщиться к книгам? Вот и результат бескнижных лет до перестройки, а также перестроечных, когда над любителями книг потешались. А ведь в помойки выбрасывались целые библиотеки! Да и сейчас выбрасываются остатки.
- Мои книги могли бы и прочитать, сделать над собой усилие, - сказала я. - Хотя бы для того, чтобы доставить мне удовольствие.
- Может, прочитаю, когда буду свободнее, - вежливо ответила Аня.
- После родителей осталось море книг, - поведала нам Катя. - Я их постепенно выносила к помойке и оставляла там. Представляете? Всё разобрали.
По старой, прочно укоренившейся привычке я остро пожалела, что меня не было при выкладке книг. Может, что-нибудь хорошее бы подобрала. Ну да теперь поздно было горевать, и я заставила себя не думать о потерянных для меня книгах и вработаться в свой роман. Некоторые пишут очень легко и быстро. Могут за месяц написать очень большое произведение. А мне книги даются тяжело. Иногда не сразу вникнешь в работу, иногда быстро устаёшь и уже не можешь живо вообразить и прочувствовать мысли и побуждения героев. А иногда запнёшься на какой-нибудь мелочи и не знаешь, как из неё выбраться. Хорошо ещё, что, против ожидания, в этот день работа пошла как по маслу. Мне даже тревожно стало за такую скорость письма. Всё казалось, что я пишу что-то не то и не так. Но я решила, что потом перечитаю и определю, выбросить ли написанное или оставить. Меня часто одолевают такие сомнения, но потом, спустя какое-то время, я прочитываю казавшийся нудным текст и сама понимаю, что интересно написано и, кроме некоторых поправок в стиле, всё прекрасно укладывается в повествование.
В таком непривычном для меня темпе я писала часа два. Уже Катя ушла готовить ужин, Аня устала от сидения на солнце в шезлонге, ушла в тень и там крепко заснула, а я всё никак не могла оторваться от описания приключений юноши-моряка, попавшего в рабство к бразильским работорговцам. Но наконец у меня ручка начала вываливаться из пальцев, сами пальцы стало сводить судорогой, а на мозг наплывал туман. Мне кажется, сказывались почти бессонные ночи. Кончилось всё тем, что я закрыла свои записи и принялась выискивать, что бы такое почитать в своей электронной книге. Мне бы найти что-нибудь энергичное, вселяющее бодрость и уверенность, но, как обычно бывает в таких случаях, на глаза попался не Тур Хейердал, не Жюль Верн, не Борис Полевой, не Макаренко, а ни кто иной, как Стокер со своим «Дракулой». И я принялась читать самую что ни есть подходящую к данным обстоятельствам книгу.
- Что читаешь? - спросила Аня, лениво выходя из состояния сна.
- Мистику. «Дракулу», - буркнула я.
Я сердилась сама на себя, но оторваться от чтения уже не могла. Не знаю, что сулило мне будущее при таком выборе книги, наверное, очередную ночь, полную кошмаров, но я уже так углубилась в чтение, что не могла его прервать.
- Самое время, - одобрила Аня. - Тебе мало наших ужасов?
- Ничего, это всё выдуманное, - утешала я сама себя. - И у нас тоже шалит воображение, а на самом деле всё объяснимо.
- Посмотрим-посмотрим, - зловеще пробормотала Аня.
- Я читала у нас в Гильдии «Тайну Кровавого замка» Андриенко, даже рецензию на этот роман писала. Вот эта книга как раз для нашего случая. Представляешь, там в зеркале вместо отражения смотрящего в него человека появляется окровавленная женщина, произносит таинственные стихи, а после этого любителю собой любоваться грозит смерть. Причём это не мистика, а детектив, то есть самые необъяснимые события оказываются делом рук человеческих.
- И не надо мне вашего Кровавого замка, - решительно сказала Аня. - Мне достаточно того, что мы имеем.
- А у меня есть повесть «Старая легенда». Так там вроде бы естественные события так следуют друг за другом, словно действует старинное проклятие, к тому же в дальнем конце дома висит портрет героя легенды, причём этот портрет такой совершенной работы, что всем кажется, что человек на нём живой.
- Так это проклятие действует или нет? - не поняла Аня.
- Понятия не имею. Если уж сомневается сам главный герой, очень смелый и умный человек, то я и подавно не знаю.
- Это ведь ты писала. Как же ты не знаешь?
- Тайна автора, - ответила я.
- Я чувствую, что после следующей ночи или мы все сойдём с ума, или ты напишешь очередной роман о призраках, проклятиях и обо всём подобном.
А мне и самой так казалось. У меня уже в голове вертелся славный сюжетец, где любая мелочь указывала на существование призраков, а потом выяснялось, что на самом деле нечистая сила бездействовала.
- Пойдём ужинать, - позвала я. - Катя зовёт.
Глава 6
А собака ли воет?
Марина рассталась с рабочими, у которых закончились строительные материалы, попрощалась с садовником, у которого закончился трудовой день, и присоединилась к нам. Она явно устала от себя самой, до того придирчиво она вникала во все мелочи деятельности Толи и двух Павлов.
- Представляете, этот Михал Михалыч опять привязался ко мне со своим окном! - не то со смехом, не то со стоном проговорила она. - Еле от него отбилась.
Мы выпили чай с кексом, который на скорую руку испекла Катя. Наступил вечер, и часа через два должно было стемнеть. Марина мрачнела на глазах. Возбуждение, вызванное хозяйственными хлопотами, улеглось, и она возвращалась к своим страхам.
- У меня идея, - проговорила Аня.
- Какая? - нервно спросила хозяйка.
- Давайте не будем устраивать испытаний своего бесстрашия, а устроимся по двое. Ты с Катей у тебя в спальне, а мы с Милой - в спальне твоего мужа.
- Хорошая идея! - обрадовалась Марина.
- Впрочем, если Мила пожелает, она может и одна переночевать в своей комнате, а я тогда присоединюсь к вам третьей, - ехидно заметила Аня. - Она ведь убеждена, что всё нам только кажется.
- Я не говорю, что кажется, - возразила я. - Я говорю, что мы неправильно всё объясняем. Но я не хочу быть жалкой отщепенкой. Если решено ночевать по двое, то я согласна.
Темноты ещё не было, но солнце садилось и на землю спускались сумерки, а вместе с ними на сердце ложилась тревога. Не хотелось сознаваться даже самой себе, но меня очень беспокоила наступающая ночь. Неужели мы вновь будем слышать, как где-то наверху воет и царапается в двери собака?
Мы рано встали из-за стола, чтобы поскорее умыться и устроиться по-новому. Не хотелось бегать по дому в темноте. Свет, хоть и тусклый, конечно, будет включён, но ночью это утешение слабое.
Я не стала дожидаться своей очереди в ванную, стоя под дверью, а перенесла пока свои сумки в бывшую спальню мужа Марины. Конечно, хорошо, что эта комната была не напротив лестницы, а рядом со спальней Марины, но это была не просто чья-то спальня, а ЕГО спальня. Днём эта деталь казалась незначительной, а ночью приобрела большое значение. Меня утешала мысль, что Катя здесь уже ночевала и осталась жива и в здравом уме.
Аккуратно положив сумки в угол, я пошла вниз. Навстречу мне по лестнице поднимались Аня и Марина, а когда я спустилась, то встретилась и с Катей, которая тоже собиралась подняться наверх.
- Мила, будешь уходить - выключи свет! - крикнула мне Марина.
Будь это мой дом, я бы нигде не выключала свет. Он бы горел всю ночь во всех комнатах и ярко освещал лестницу. Я бы даже осветила весь третий нежилой этаж. Но здесь распоряжалась экономная Марина, так что спорить не приходилось.
- Выключу! - отозвалась я и пошла в ванную.
Мне вдруг стало не по себе. В кухне и столовой свет уже не горел, было почти темно, а за окнами зловеще качались ветки деревьев. Понимаю, что всё это чепуха, пустая игра воображения, но чувствам не прикажешь, а чувства доказывали мне, что я не могу совладать с тревогой.
- Спокойно, - ровным голосом произнесла я. - Всё в порядке.
Я открыла дверь в ванную и вошла туда. Почему-то первым делом я повернулась к стиральной машине, накрытой сверху куском очень толстой плёнки с красивым рисунком. Да, именно этот рисунок меня и привлёк. На неровном голубоватом фоне были не то нарисованы, не то сфотографированы розовые лилии в маленьких корзинках, между ними были упавшие лепестки и… а вот что именно ещё, я не поняла, наверное, поэтому и повернулась первым делом к машине. Мне показалось, что это сигареты или маленькие сигары, но так странно среди корзинок с лилиями увидеть такие приземлённые предметы. С другой стороны, что ещё могли обозначать эти коричневатые тонкие палочки?
Закончив рассматривать клеёнку, я повернулась к раковине и увидела, что платок, загораживающий зеркало над стеклянной полочкой, чуть приподнят снизу. Вдруг этот краешек платка стал медленно опускаться, пока не закрыл всего зеркала до самой полочки. Было полное впечатление того, что кто-то со стороны зеркала приподнял край платка, чтобы посмотреть, кто же это зашёл в ванную. Я была буквально пригвождена к месту увиденным, иначе закричала бы и бросилась скорее вон. А я стояла, не в силах пошевелиться, и продолжала смотреть на платок. Он оставался неподвижным. Я уже не пыталась говорить себе: «Спокойно. Ничего не произошло». Какое там! Я не посмела бы даже прошептать что-либо, боясь привлечь к себе неведомо чьё внимание. Я даже боялась повернуться к двери, чтобы тот, кто выглядывал из-под платка, не заинтересовался мной. Я просто стояла и смотрела на завешенное зеркало.
«Интересно, что будет, если снять платок? - мелькнуло в голове. - Наверное, не случайно завешивают зеркала в домах, где находится покойник. А Марине посоветовали не открывать зеркал все сорок дней».
Ситуация становилось уже нелепой. Я стояла в ванной и боялась шевельнуться. Так я могла простоять и всю ночь. Я попыталась собраться с духом, а для этого принялась вспоминать самых выдающихся смельчаков, не боящихся ни чёрта, ни дьявола. Но, как на зло, в голову лезли воспоминания о мистическом рассказе
С уважением, Андрей.