несчастная животина умирает от тоски и голода. Ты говоришь, что вой был совсем слабым? А вдруг она уже на последнем издыхании?
- Чердак заперт, а взломать дверь я не решусь, - сразу предупредила я. - Надо подождать Марину, объяснить ей ситуацию и с её разрешения или вместе с ней туда подняться и спасти бедное животное.
- Ну вот, теперь мне покоя не будет до самого вечера, - пожаловалась Аня.
Но она ошиблась. Встреча, к которой мы стремились, но о которой из-за волнующего разговора забыли, на время заслонила собой все мысли о злосчастной собаке.
- Вот он! - сообщила Аня страшным голосом и даже изменилась в лице. - Значит, сейчас я должна изображать задумчивость, женщину-загадку?
- Попробуй его заинтересовать.
Михаил сидел перед мольбертом на опушке леса за станцией и рисовал. Мне показалось, что он не обрадовался при виде нас, но быстро овладел собой и изобразил довольную улыбку.
- Аня! Мила! Добрый день! - вскричал он.
Я ясно видела, что мы отрываем его от работы, и рада была бы сейчас же уйти, сославшись на неотложные дела, но со мной была Аня, а она не могла упустить случай поговорить с «приятным мужчиной».
- Какое вы выбрали странное место для рисования, - сказала она, напуская на себя томность.
- Почему же странное? - удивился художник.
- Рядом помойка.
- Так я рисую не помойку. Я к ней сижу, как и полагается, спиной. Я рисую три сросшиеся берёзы на краю поляны. Очень уж колоритно они смотрятся, грех не нарисовать.
Мне тоже понравились берёзы, но то, что выходило на картоне, мало напоминало прелестный пейзаж. Я, конечно, понимаю, что подмалёвок - это отнюдь не картина, но не до такой же степени!
Аня взглянула на будущий эскиз, и лицо у неё стало каменным. Хорошо, что сегодня она изображала томность и отрешённость, а то вышло бы неудобно.
- Вам нравится? - спросил Михаил.
Аня не ответила, погрузившись в запланированную задумчивость.
- Аня?
Моя подруга вздрогнула и словно очнулась.
- А? Вы что-то сказали, Михаил?
Художник в недоумении посмотрел на неё и перевёл взгляд на меня, словно спрашивая, не требуется ли Ане помощь. Я печально склонила голову, потому что ничего другого придумать не могла.
- Вы сегодня какая-то… грустная, Аня. Надеюсь, ничего не случилось?
Очень симпатичный был мужчина и при этом деликатный, но почему его никто не надоумил прикрывать животик рубашкой или хотя бы майкой? Совсем был бы другой вид. Ведь и лицо приятное, открытое, и дружелюбие видно за сто метров, и в разговоре не теряется, но брюшко всё портит. Мало того, что брюшко, так ещё и грудь слегка поросла тёмными курчавыми волосами.
- Не обращайте внимания, Михаил, - рассеянно отозвалась Аня. - Сегодня мне, и правда, совсем невесело. Так, знаете ли, воспоминания печальные нахлынули… С вами, наверное, тоже бывает?
- Бывает, - с запинкой согласился Михаил. - С каждым бывает. Надо бороться с таким настроением.
- Борюсь… Да-да, конечно, борюсь… Не обращайте внимания… Всё пройдёт… Всё пройдёт…
Кажется, она попыталась изобразить гаршинскую «таинственную слезу», но это явно было уже слишком.
- Мы пойдём, Михаил, - сказала я. - Не будем вам мешать. До свидания. Не обращайте внимания на Аню. Обычно она весёлая и жизнерадостная. Просто сегодня день такой. День воспоминаний.
- До свидания, приходите, - без особого радушия в голосе пригласил он. - Вы знаете, где меня можно найти в ближайшие два-три дня.
Аня только кивнула, делая вид, что не в силах отвечать.
- Не торопись, - прошептала я, когда она чуть не припустила впереди меня привычной энергичной рысью. - Ты же сейчас витаешь в другом мире.
Когда мы отошли достаточно далеко, Аня спросила:
- Как я сыграла отрешённость?
- Не знаю, кричал бы Станиславский своё «не верю» или не кричал, но Михаил, похоже, был озадачен.
- Ну, хотя бы в хорошем смысле озадачен? Как мы и задумывали?
- Не могу за него решать, - честно призналась я. - Что озадачен - это точно, но вот что он при этом подумал… С другой стороны, не может ведь он с первого раза осознать, насколько ты интересная женщина. Сегодня ты была одна, а вот завтра мы опять заглянем сюда. Тогда ты будешь весела и, может быть, даже счастлива. Не от того счастлива, что видишь его, это разыгрывать ещё рано, а просто… просто у тебя такое настроение. День хороший, пищеварение отличное…
- Фу, - не выдержала Аня. - Что ты такое говоришь? Счастье и пищеварение.
- Классику читать надо. Короче, ты изображаешь лучезарное счастье. Только изображай естественно и не переигрывай. У тебя, наверное, бывает, что ты идёшь на работу в ненастный день, знаешь, что просидишь за бумагами до позднего вечера, вроде бы, ничего отрадного нет, а ты испытываешь самую настоящую радость. Просто идёшь и ликуешь.
- М-м-м…
- Вот ты и должна изобразить нечто подобное. Тихое счастье. Кто-то дал определение, что счастье - это состояние души. Вот и пускай твоя душа завтра пребывает в таком состоянии.
Аня закивала, проникнутая моей идеей.
- Я заранее буду готовиться стать на завтрашний день счастливой.
С этим мы и вернулись домой.
Глава 10
Так всё-таки это собака?
Впечатление от встречи с Михаилом мало-помалу улеглось, и мы могли вернуться к проблеме собаки, возможно, спрятанной на чердаке. Я, конечно, подумала о ней первая, а Аня ещё нескоро отошла от мыслей о «приятном мужчине».
- Послушай, а ведь мы так и не купили гжельский чайник, - вспомнила она.
- Да, не купили, - спохватилась я. - Марина приедет где-то через полтора часа, если не застрянет в пробке. Давай сходим на рынок, пока её нет, а то я всё время думаю о собаке и места себе не нахожу. Хоть отвлекусь.
- Пойдём.
- Куда это вы собрались? - спросила Катя.
- Покупать гжельский чайник, который подошёл бы к синему сервизу, - объяснила я. - Марина очень горюет о разбитом чайнике, и мы хотим её утешить.
- Хорошая мысль, - одобрила Катя. - Тогда и чашку надо купить. Взамен разбитой. Признайтесь, вы сами её грохнули?
- Честное слово, нет, - принялась уверять её Аня. - Мила вообще подумала, что это ты её задела, когда проходила мимо, а она поколебалась в неустойчивом положении и брякнулась на пол.
Из-за взгляда, брошенного на меня Катей, мои чувства к Ане стали далеки от добрых.
- Как не стыдно меня в этом подозревать?! - воскликнула разобиженная Катя. - И ведь молчите, словно всё в порядке. Подумайте, как я могла её задеть, если я шла к двери, а чашка стояла на подоконнике в стороне? Может, вы подозреваете, что я и чайник сама смахнула на пол?
Тут уж даже Аня догадалась, что не следует рассказывать о возникшей у меня догадке. А я при виде негодования Кати лишь утвердилась в этой мысли.
- Никто тебя ни в чём не обвиняет, - сказала я. - Успокойся, пожалуйста. Когда мы вернёмся, то расскажем тебе кое о каких наших догадках по поводу чердака и воя.
Я видела, что Катя всё ещё дуется на меня, раз даже не проявила любопытства, поэтому решила помириться с ней самым безотказным способом.
- Катя, а может, мы вместе сходим на рынок? Ты бы помогла нам выбрать подходящий чайник. Вкус у тебя хороший, а то, боюсь, мы не сумеем подобрать такой, чтобы идеально подошёл к сервизу.
- А ведь, правда, это дело тонкое, - сейчас же встрепенулся «шкелет». - Девочки, подождите меня. Я иду с вами.
Мне пришлось отойти к окну, чтобы Катя не видела выражения моего лица.
- Невиданное дело! - вскричала Аня. - Катя решилась пойти погулять!
- Мне на это, правда, трудно решиться, - согласилась Катя. - Не знаю, как в дальнейшем, а сейчас я с таким наслаждением вожусь на кухне, что и передать не могу. И это здесь, на даче. Представляю, каково на кухне в городской квартире Марины! Девочки, я теперь думаю о том, как бы мне переоборудовать свою кухню. У меня по сравнению с этим раем для хозяек полный хаос и дикость.
- Первобытные условия существования, - пояснила Аня.
- Вот именно, что первобытные. Всегда считала, что у меня всё хорошо, но теперь вижу, что мне ещё очень многое нужно купить. Места только у меня совсем нет, ведь кухня пять метров. И денег, пожалуй, тоже.
- Вот что значит, останавливаться на достигнутом. - Я подмигнула Ане. - И вот в чём неприятная сторона хождения по гостям. Сидишь у себя спокойно, думаешь, что добилась совершенства, и знать не знаешь, что бывает ещё лучше. А сходишь в гости… Ой-ой-ой! Оказывается, надо всё менять.
- Да уж, - вздохнула Аня. - Идём, девочки?
Мы двинулись к выходу.
- Стоп! - скомандовала я. - Мы же не взяли образец. Сейчас захвачу с собой чашку.
- Только не чашку! - взмолилась Катя. - Она такая хрупкая, что трещина будет обеспечена. Лучше сахарницу. На ней и рисунок ясно виден, и к форме мы легче подберём чайник.
Я высыпала сахар в первую попавшуюся тарелку и завернула сахарницу в пластиковый мешок, а свёрток положила в другой пакет.
- Порядок! - объявила я. - Теперь можно выходить.
Мы с Аней уже прекрасно знали дорогу до рынка, а Катя шла здесь в первый раз, поэтому с понятным любопытством озиралась вокруг.
- А где убили Марининого мужа? - спросила она.
Мы уже вышли на большую асфальтовую дорогу, и я показала в нужную сторону.
- Это там, ближе к станции, а к рынку туда. Хочешь, прогуляемся до страшного места?
- Нет, - решительно воспротивилась Аня. - Раз уж мы идём по такому важному делу, как покупка чайника, то мы должны сразу же идти на рынок. А если Катя хочет посмотреть на то место, то пусть завтра идёт вместе с нами на прогулку. Заодно и пройдётся, не всё же ей торчать на кухне. Только учти, Катя, что там ничего, кроме асфальта, нет. Да ещё ёлка стоит напротив.
У меня сложилось впечатление, что Аня очень не хочет вести Катю в ту сторону, где мы могли встретить Михаила. Похоже, она уже считала его своей собственностью и делиться ни с кем не желала.
- Пойдёмте лучше на рынок, - решила Катя. - Кстати, вы деньги с собой захватили?
Аня раскрыла рот. Пока мы оживлённо беседовали о кухнях, мы совсем упустили из вида, что от коммунизма мы удаляемся гигантскими шагами, так что бесплатно нам никто ничего не даст.
- Давайте, я сбегаю, - предложила я.
Мне не составило труда открыть замок оставленным нам ключом, и я торопливо вошла в дом. Я пробежала на второй этаж, захватила оставленный на столике кошелёк с общими деньгами и свой, с моими личными средствами, спустилась вниз и поспешила обратно. О том, что дверь надо было запереть, я почему-то не подумала, понадеявшись на мощные стены, окружавшие участок нашей подруги. У нас и на собственном участке, окружённым прозрачной сеткой с улицы или дырявым заборчиком со стороны соседей и с вечно незапертой калиткой, дверь часто остаётся открытой. Пока я шла, у меня было какое-то странное чувство, что я чего-то не заметила, на что-то не обратила внимания в доме. Такое бывает, ничего удивительного в этом нет, причём чаще всего оказывается, что это ложное чувство. Возможно, что-то я планировала взять или сделать, пока спешила за кошельком, а потом забыла про своё намерение. Вот и осталось чувство какой-то незавершённости, чего-то недоделанного. Ничего страшного. Я быстро убедила себя в том, что все эти ощущения - результат моей поспешности.
- Принесла, - сообщила я, передавая кошелёк Ане. - Держи, казначей.
На рынке Катя проявила бурную деятельность. Она осмотрела буквально всё, причём за очень короткое время.
- В следующий раз, девочки, мясо покупайте вон у того продавца, - сказала она. - У него оно лучшее.
Она описала нам приметы, по которым
С уважением, Андрей.