надо распознавать свежее мясо, причём так подробно, что у меня все они тут же перепутались в голове.
- А вот гжельская посуда, - торопливо перевела я её внимание на нужные нам прилавки.
- Доставай сахарницу, - распорядилась Аня.
Я осторожно развернула пакет и убедилась, что драгоценная посудина не пострадала. Катя долго и придирчиво разглядывала выставленные чайники, сверялась с рисунком и формой сахарницы и выбрала наконец нужный экземпляр. После этого она попросила продавщицу достать несколько таких же чайников и утомительно тщательно выбрала подходящий оттенок, после чего то осматривала чайник и сахарницу на ярком свету, то вносила их в тень.
- Вот этот нам подойдёт, - решила она. - Заверните нам его, пожалуйста.
Продавщица, видно, сразу почувствовала, что перед ней опытный покупатель, поэтому обслуживала нашего «шкелета» терпеливо и доброжелательно. Сейчас она завернула ей чайник со всевозможным тщанием. Мы забрали покупку и двинулись к дому.
- А может, зайдём на пруд? - спросила Аня, останавливаясь.
Я чуть было не согласилась, но Катя оказалась мудрее нас обеих.
- Сейчас Марина должна вернуться, - напомнила она. - Лучше зайдём туда в следующий раз.
Мы пошли прямо домой. Ключ от калитки был у меня, поэтому я первая вошла на участок. Мне сразу показалось, что я что-то заметила, но определить, что именно насторожило моё внимание, я так и не смогла, но и думать об этом я тоже не перестала. Мы уже вошли в дом, а я всё ломала голову над тем, что же я видела.
- Хорошо! - вздохнула Катя, аккуратно ставя свой свёрток на стол и разворачивая. - Ой, какой хорошенький! Мила, иди скорее сюда. Посмотри.
Я оставила пакет на стуле в холле и подошла к ней.
- Да, симпатичный. Очень красивый.
- Если Марине не понравится, то я уж и не знаю, что ей нужно, - решительно проговорила Аня.
А мной вновь овладело странное убеждение, что я чего-то упустила.
- У меня такое чувство, что здесь кто-то без нас побывал, - вдруг разобралась я в своих ощущениях.
- Кто здесь может побывать? - удивилась Катя. - Вон какая ограда. Сплошная и высокая. Тараном не пробьёшь.
- А Михал Михалыч? - вспомнила Аня.
- Так он давно ушёл, - объяснила Катя. - Вы ещё не вернулись с последней прогулки, а он уже ушёл. Сказал, что всё сделал на сегодня, спросил, нельзя ли всё-таки подобраться к недоделанному окну, а то к ночи соберётся дождь, а скорее всего, гроза. Мне вновь пришлось посоветовать ему обратиться к Марине. Он и ушёл.
- Интересно, кто же здесь был? - спросила я.
- Почему ты думаешь, что кто-то здесь побывал? - не поняла Аня. - Вот я ничего не замечаю.
- Не знаю. Не могу объяснить. Чувствую, и всё тут. Запах? Нет, даже не это.
- Ладно вам, - остановила нас Катя. - Только себя запугиваете и меня заодно. Никого здесь нет, быть не может и не могло. А где сахарница? Мила, неси сюда сахарницу. Надо этаких красавчиков поставить рядом…
Я прошла в холл и замерла: пакет, аккуратно положенный мною на стул, теперь валялся на полу.
- Девочки! - в отчаянии позвала я. - Смотрите!
- Вот бестолковщина! - вскричала Катя. - Знаешь ведь, что в пакете хрупкая вещь и кое-как кладёшь на стул!
Я даже не обиделась.
- Честное слово, он стоял очень устойчиво, - оправдывалась я. - Он не мог упасть.
- Упал ведь! - бушевала Катя.
- А может, он упал точно так же как чайник и как чашка с блюдцем? - спросила я.
Катя осеклась на полуслове, а Аня раскрыла рот.
- Ты хочешь сказать, что это полтергейст? - спросила она.
- Не знаю, может, полтергейст, а может, кто-то ещё. Говорю же вам, что мне показалось, что кто-то здесь побывал. Может, пока мы восторгались новым чайником, кто-то пробрался мимо нас в холл, а оттуда - к выходу, задел пакет, тот упал, а этот кто-то выскользнул, не заботясь о том, что натворил?
- Сахарница-то хоть цела? - простонала Катя.
Я с надеждой развернула хрупкую фарфоровую вещицу. Ручка у неё была отбита.
- Ужасно! - страшным шёпотом произнесла Аня. - Что будем делать? Купим новую сахарницу?
- Разумеется, - саркастически ответила Катя. - Возьмём с собой новый чайник, подберём сахарницу, а потом Мила разобьёт чайник. И так по кругу. Весь месяц будем развлекаться.
- Я прочно поставила пакет, - возразила я, начиная приходить в себя.
Я уже стала сомневаться, что пакет опрокинул посторонний человек, проникший без нас в дом и покинувший его, воспользовавшись нашим увечённым созерцанием чайника. Скорее всего, это, действительно, я небрежно поставила пакет. Но именно потому, что я это осознала, мне не хотелось признавать это вслух. Я боялась Марину.
- Думайте, что хотите, - решительно сказала я. - Пакет стоял прочно, в этом нет никаких сомнений. Вы, конечно, можете в этом сомневаться. Человек так устроен, что он во всём сомневается и во всём видит плохое. Я не собираюсь вас переубеждать, потому что это бесполезно. Если бы вы сами поставили пакет, то вы были бы уверены в его прочном положении, как уверена я. Но вы этого не делали, поэтому и готовы заподозрить меня в неаккуратности. Пусть так. Это ваше право. Одно я не могу понять: что мы скажем Марине?
- Ах, вот оно что! - протянула Аня. - То есть сознаваться в содеянном мы не хотим?
- Я, конечно, могу сказать ей всё, как было, потому что уверена в своей правоте, но она будет сомневаться, как и вы. А если она подвергнет сомнению этот случай, то она вспомнит и два предыдущих. Катю она обвинит в гибели чайника, а тебя, Аня, - в кончине чашки с блюдцем.
Удачный ход. Мои подруги сразу призадумались и, поразмыслив, пришли к общему выводу:
- Девочки, раз Марина верит, что её любимый сервиз бьёт покойный муж, давайте скажем, что он разбил и сахарницу, - предложила Аня. - Одним предметом на его совести больше, одним меньше - роли не играет.
- Я то же самое хотела вам предложить, - призналась Катя.
- Теперь надо договориться, как Сергей разбил эту сахарницу, - сказала я.
- А мы не знаем, как он её разбил, - сказала Аня. - Мы купили чайник, пришли домой, а сахарница лежит на полу с отколотой ручкой.
- Решено, - одобрила я. - Простенько и доходчиво. Никаких подозрительных изысков.
Когда Марина приехала и завела машину в гараж, она выглядела усталой. Я понимала её состояние: после почти бессонных ночей даже поездка в поезде, когда тебя везут и ты просто сидишь на скамье, утомительна, а она вынуждена была вести машину, пристально следя за дорогой. Сейчас ей не следовало бы садиться за руль, это опасно и для неё и для окружающих, потому что внимание её ослаблено. Если вдуматься, что она почти не спит ночами, то она может заснуть прямо за рулём. Сколько раз слышишь про такие случаи. К сожалению, советовать ей временно не пользоваться машиной бесполезно. Или попробовать?
- Марина, может, тебе лучше пока не управлять машиной? - спросила я для очистки совести.
- Это ещё почему? - насторожилась она.
- Ты почти не спишь ночами. В таком состоянии ты можешь попасть в аварию.
К моему удивлению, она кивнула.
- Наверное, ты права. Мне очень тяжело вести машину. Иногда я почти перестаю ощущать реальность и только усилием воли заставляю себя вспоминать, что я за рулём.
Я была рада, что она согласна со мной, однако Марина ещё не закончила.
- Если бы я жила в другом месте, где все не так следят друг за другом, то я бы не села за руль, но здесь это невозможно. Как представишь, что соседи обо мне будут думать, так пойдёшь на любые жертвы. Ты не сможешь себе даже вообразить, как все они хвастаются друг перед другом. Противно, но, если хочешь здесь жить, то приходится подчиняться местным законам.
- По-волчьи жить – по-волчьи выть? - вспомнила я старую поговорку.
- Именно. Прежде мне хотелось плюнуть на всё и убедить Сергея переехать в другое место, но останавливала мысль: они ведь подумают, что мы разорены. И участок наш приобрели бы соседи, которые давно уже хотят нас отсюда выжить. Нет, уступать им нельзя. Умирать буду, но не позволю какой-то хамке добиться своего.
Да, мои здравые рассуждения разбились о самую банальную вражду между соседями. Я решила больше ничего не советовать Марине. Она привыкла жить совсем другими понятиями, чем я. Для неё мнение соседей значит больше, чем собственные удобства и даже безопасность.
Мы вошли в дом, где Катя уже накрыла на стол.
- Ой, девочки! - восхищённо сказала Марина. - Как же приятно приходить к готовому ужину… Даже не то. Приятен не сам ужин, а то, что меня ждали. Обычно это я обслуживала мужа, как бы ни уставала в университете, а он ещё и был недоволен. В последнее время он меня всё время ругал…
Она замолчала, явно сожалея о невольно вырвавшемся признании. Я подумала, что момента лучше не найти.
- Успокойся, Марина, он о тебе не забывает, - сказала я.
- Что такое? - встрепенулась она.
Мы с Аней и Катей незаметно обменялись понимающими взглядами.
- Он разбил сахарницу, - объяснила я.
- Боже мой! - ахнула Марина. - Опять? Да когда же он прекратит надо мной издеваться?! Это уже становится невыносимо. Ночью он воет, пугает меня своим появлением, едва я задремлю. Но это ещё терпимо. От этого хоть нет материального вреда. Но бить дорогой сервиз! Я с ужасом думаю, что будет, когда он его весь разобьёт? Неужели он примется за следующий? А может, станет резать мои вещи, шубы?..
За это я была спокойна, ведь носильные вещи нельзя разбить, даже если случайно их заденешь и уронишь, но успокоить хозяйку, не выдав нашего секрета, я не могла. Кроме того, я вновь начала склоняться к мысли, что дело здесь нечисто. Пакет на стуле стоял очень прочно. Не мог он упасть сам собой. Может, правда, кто-то был в доме, хоть мне и не верят?
- Да, непростая штука - жизнь, - вздохнула я.
Все недоумённо посмотрели на меня, а меня словно обожгло: если кто-то здесь был, то он мог прихватить с собой какие-нибудь вещи или Маринины драгоценности. Наверняка, у Марины есть здесь украшения. Если её обворовали, то мы попадём в очень неприятное положение. В этом случае на призрак едва ли удастся сослаться.
- А мы как раз подобрали чайник для твоего сервиза, - грустно сказала Катя.
- Какой чайник? - заинтересовалась Марина.
Катя торжественно принесла свежезаваренный чай в новом чайнике.
- Красивый, - одобрила хозяйка. - И, действительно, очень подходит к сервизу.
Катя и Аня заулыбались, довольные её похвалой, а я пожалела, что устроена иначе, чем большинство людей, и мучаюсь сомнениями там, где не надо. Мне почему-то стало ясно, что Марина не так уж рада замене. Это мы смотрим на вещь и любуемся её видом, а ей нужна, прежде всего, марка. Если бы точно такой же чайник был изготовлен фирмой, продукцию которой она ценит, она бы была счастлива, но обычная гжельская посуда (не эксклюзивная, как теперь говорят), пусть и кажущаяся дорогой человеку со средними доходами, не привлекательна для испорченной деньгами женщины. Нет, не такая уж счастливая была у меня мысль купить этот чайник. Впрочем, если рассуждать дальше, покупка его доставила нам удовольствие, а это тоже ценно. И к сервизу, точнее, его остаткам, он идеально подходит. Может, ещё и сахарницу докупить? Возможно, Марина потом отнесёт наши приобретения на чердак и там предаст забвению, но в эти четыре недели они нас будут радовать.
Когда мы поужинали, пора было приступить к главному делу.
- Марина, у нас к тебе серьёзный разговор, - начала я.
- Только не говорите, что вы хотите меня здесь бросить! - испугалась она.
Это хорошо, что она подумала о такой возможности.
С уважением, Андрей.