случае необходимо было пройти к автобусному вокзалу, дождаться проходящего междугороднего автобуса, заплатить за билет, доехать по шоссе до поворота на Волатильность, а оттуда до края деревни всего десять минут хода детскими ножками. Здесь присутствуют свои трудности: автобус ходит нерегулярно и с опозданием, проезд, хоть и дешевый, но не бесплатный, от школы до автовокзала и от шоссе к дому также приходилось тратить время на дорогу. Во втором случае, а это касается и Таммы Нгуви, ребенок доходил до своего подворья полевой дорогой примерно за час.
Дети в маленьких населенных пунктах, даже если не одного возраста, прекрасно знакомы друг с другом. Чтобы веселее и безопаснее было идти из школы, односельчане собирались в группы и направлялись домой. Естественно, шли не все большой толпой. У одних количество уроков в один день было одно, у других – другое. Кто-то оставался на факультатив, шел на занятия в кружок самодеятельности или спортивную секцию. Некоторые из учеников, кто постарше, намеренно задерживались после занятий в Споте.
Сегодня делать работу над ошибками оставили пятерых учеников из класса Таммы, оттого в Волатильность он возвращался позже других. Но шел он не один. Из его села в одном классе с ним училась Махири Кахесаба. Она тоже делала работу над ошибками, поэтому домой они шли вдвоем.
Дети шагали по грунтовой дороге пшеничным полем.
Мощные колосья шевелились на ветру.
– Сейчас самое время молотить пшеницу, – сказал Тамма, трогая колосья рукой.
– Очень уж много ты знаешь, – фыркнула Махири.
– Конечно, знаю, – ответил Нгуви.
– И откуда ж тебе знать?
– Мой отец – хлебороб.
– Какой же он хлебороб, если на машине ездит? – удивилась девочка.
– Самый настоящий, – возмутился Тамма.
– Хлебороб – это тот, кто хлеб сажает, убирает, молотит, а твой отец только привезет зерно с тока на приемный пункт, и уже хлеборобом стал.
– А как же! Он не только зерно, но и кукурузу, морковь, капусту, лук и свеклу возит. Все, что фермер скажет, – заступался за отца сын.
– Тогда он еще и кукурузороб, капустодел и лукомод, –дразнилась одноклассница.
– Сама ты – лукомод, и папа твой – свиновод, потому что он на ферме за свиньями прибирает навоз, – нашел что ответить мальчик.
– Мой папа – главнее. Он – начальник свинофермы, а твой – обычный водитель, – выпалила Кахесаба.
– Твой папа – обычный свинарь, а мой в технике разбирается, – пошел в атаку Тамма.
– Твой отец – вообще вор. Об этом все знают. Он постоянно на обед приезжает домой и ведрами пшеницу, ворованную у фермера, скидывает, – выпалила девчонка.
– А твой тогда на этой ферме за титьки цапает тетку Виби.
Я знаю. Об этом все в Волатильности говорят. Только мать твоя не знает.
– Виби – кума моему отцу, поэтому они и общаются часто.
А остальное – враки про них, – слезы навернулись на глаза девчонке.
– Ага, кума Виби – на колени поставил и… гляди. Так наш сосед говорит.
– Много твой сосед знает, – шмыгнула носом Махири.
– Знает-знает. Он говорит, что к ней постоянно мужики разные захаживают, поэтому Виби и муж бросил.
– Они характерами с мужем не сошлись. Вот почему.
– Он ее бросил, потому что она гулящая. К ней постоянно мужики ходили за титьки подергать.
– А ты еще мал такое знать.
– Ты – взрослая?
– На год старше за тебя. Поумнее тебя буду. Может, они к ней на чай приходили? – предположила Кахесаба.
– Это твоя мать тебе сказала?
– Хотя бы и мать. Она не глупее твоего отца будет. Она университет закончила, а твой папаша – неуч. Еле на права сдал. Как ему машину только доверили?
– Да мой отец не только машину, но и трактор знает, а твоя мать, хоть и с образованием, а полная дура. Мой отец так и говорит, что только полной дурой надо быть, чтобы верить в порядочность Виби.
– Тогда твой отец – вообще псих и припылок. У него не все в порядке с головой. Особенно когда выпьет или своих папирос покурит. Все знают, что он дрянь курит, и все знают, что он придурошный и вор, – в отместку говорила обидные слова девчонка, глотая слезы.
– Тогда неси сама свой портфель, если мой отец придурок, – ответил Нгуви, злобно посмотрел на одноклассницу, бросил ее школьную сумку, которую помогал нести до дома, на землю и пнул ее ногой.
Потом он весь покраснел и, сдерживая слезы, побежал к себе домой, оставив спутницу на полпути.
Так на пустом месте двое детей тридцати трех и тридцати четырех лет от роду, которые были одноклассниками, часто возвращались из школы вместе, разругались, обозвав родителей друг друга последними словами. И все это выросло из ничего. Никаких серьезных споров между ними до этого момента не возникало. Махири была красивой эльфийской девочкой и нравилась Тамме, но взаимностью ему не отвечала.
То была обычная детская дружба, которая случается у ребят в начальных классах. Получилось, что разговор тридцатилетних с «хвостиком» детей, которые вдвоем шли по обширному пшеничному полю, перерос в спор, а потом и в ругань.
Тамма Нгуви размазывал по лицу слезы, смешанные с пылью, поднимаемой башмаками при быстром беге. Он бежал до тех пор, пока не почувствовал жжения в груди. Потом перешел на шаг, а спустя минуту снова попытался бежать, но тяжелый школьный ранец отобрал все силы, и он окончательно перешел на быстрый шаг. «Почему? Ну почему все так ненавидят нашу семью? Почему пытаются издеваться надо мной и моими родителями?» – задавал он вопросы сам себе. «Наверно, потому что мы бедные и нищие. Потому что у моей семьи нет собственной земли. Только поле около дома.
Вот почему мы обязаны всю жизнь батрачить на богатеев», –сам дал ответ ребенок.
Затем он прокручивал в голове свой разговор с Махири Кахесабой и все повторял вслух: «Ну зачем? Зачем она так о моем отце?» Мальчик устал морально и физически. Он решил передохнуть, а заодно и помолиться богине Бэквордации и одновременно спутнику его планеты. Он стал на колени и посмотрел на небо. Два солнца смотрели на него сквозь дымку жаркого дня, а в стороне от них по небу плыла вытянутая и изрытая, как картофелина, кратерами от столкновений с метеоритами луна Бэквордация. Он закрыл глаза и повторил пять раз подряд молитву, прося у богини благополучия для своей семьи.
Закончив религиозный обряд, Тамма открыл глаза и снова устремил взгляд вверх. По небу по-прежнему плыл оранжевый Опцион, а около него красным цветом горел Фьючерс.
Молодая Бэквордация находилась в первой квинте. Мальчик то всматривался в луну, то щурился на бинарное светило.
Вдруг его внимание привлекла небольшая темная точка, быстро перемещавшаяся невысоко над горизонтом справа налево. Предмет увеличивался в размерах и, казалось, приближался к Тамме. Он встал в полный рост, чтобы лучше разглядеть непонятное явление. «Странно, что это может значить?» – спросил он сам у себя. Но ответа не мог подыскать.
Летящий объект уже был хорошо различим. Он имел размеры, как у коршуна, выслеживающего свою добычу над лугом или полем, но этот предмет находился гораздо дальше, поэтому мальчик решил, что он в длину как самолет, только почти круглый, словно слепили два блюдца между собой.
«Но это не может быть самолет, – рассуждал Тамма. – Интересно, а Махири его видит? Да пошла она лесом! Еще о ней думать буду. У нее язык, как помело, а в голове отруби. Самолеты так быстро не умеют летать, я видел, как они пролетают над Волатильностью. Что же это может быть?» Тем временем это «что-то» приблизилось к маленькому наблюдателю на максимально близкое расстояние и стало удаляться, уходя в левую часть неба. «С ним не все в порядке, – подумал Нгуви. – Оно необычно, неровно летит, меняя скорость. А еще за ним тянется какой-то хвост. Нет, не дым или огонь, как от подбитых истребителей или бомбардировщиков в кино, а сгусток плотного воздуха, не такого прозрачного, как впереди этого предмета». Затем летающий объект начал резко терять высоту, а из него вверх вылетел еще меньший шарик. Этот шарик поднялся, а затем начал падать вниз, и над ним раскрылся парашют.
Парашют, качаясь в потоках воздуха, опускался к земле, а большой предмет скрылся за высокой пшеницей. Затем Тамма услышал глухой удар, от которого пошел гул по почве. Нет, не взрыв, а именно удар, словно большущая гиря, которую поднимал в праздник на ярмарке силач, выпала из его рук и ударилась о песок. Связав этот случай со своими мольбами к богине, мальчик, не задумываясь, направился в сторону падения парашюта. Пойти к большому блюдцу было заманчиво, но он знал, что парашют приземлился гораздо ближе.
II
За окном «Мвамвитугари Упепо» мелькали светящиеся окна вечернего города. Хасимо Маурицио крутил руль, двигаясь в жиденьком потоке автотранспорта. День на Тренде почти всегда был равен ночи вне зависимости от любого из пяти месяцев или времен года на планете. Свет уступил место тьме, как обычно, быстро, и транспорт перемещался с включенным светом.
– Куда едем? – поинтересовался Джефри Клиан, сидевший на месте переднего пассажира.
– А, – махнул рукой водитель, – я заприметил тихое местечко возле завода. На той площадке, вроде, должны вечером только влюбленные на машинах собираться. Даже не влюбленные, а любовники, которым за неимением мест для встреч вполне подходит собственное «корыто» да отсутствие любопытных глаз.
– Сегодня может и не быть этих влюбленных любовников.
Как-никак – выборы.
– Толку с них. Все болтуны. Никто страной управлять не хочет и не может. Последние годы – бардак да коррупция.
Довели, суки, страну. Обнищал народ, – заметил Хасимо.
– Насколько я осведомлен, такое положение дел на этом клочке Тренда длится уже долго, – выразил свое мнение Зуу’их, опираясь на опыт Джефри.
– Да не-е-е… До кризиса все было даже ничего. А потом как шугануло, то оправиться никак не можем. Понимаешь, капитализм вещь хорошая, но он неизбежно порождает кризисы перепроизводства, и те страны, у которых экономика сильная и в закромах родины лежит много тонн золота, переживают эти тугие времена легче, чем те страны, у которых кроме демократии ничего за душой больше нет.
– Смотрю, ты неплохо поднаторел за время жизни здесь, –улыбнулся Джефри. – Или и до переброски грамотным был?
– А что делать? Жить-то надо, и жить надо по-настоящему.
Я поначалу, когда попал в этот мир, думал: «А…, тяп-ляп, перекантуюсь». А вышло, что застрял на пятьдесят долгих местных лет. Годы-то тут быстро летят. Вроде наконец срок вышел. Забирают меня. Вот и тебя заодно прихвачу, а куда ты дальше, я не знаю.
– Так ты не специально за мной прибыл?
– Я? Нет. Я такой же, как ты. Ну, только обосновался капитально здесь. Понял, как жить среди этого народа. Меня забрать должны, а я, кроме тебя, еще четверых очень важных персон прихвачу, – пояснил Маурицио.
– Я уже и не спрашиваю подробности. Понимаю, что на хвост сажусь, – постарался корректно выведать информацию Клиан.
– В этом нет секрета. Два секрета лежат сзади в багажном отсеке. Спят.
Джефри оглянулся назад, но через спинки сидений второго ряда ничего разглядеть не смог. Он немного заволновался.
«А вдруг этот Маурицио совсем не тот, за кого себя выдает? –закралась в голову Джефри мысль сомнения. – Он как-то поверхностно о себе рассказал. Надо его расспросить про
