Нгуви. Но ребенок этого знать не мог. Ему казалось, что достаточно подняться на ближайшее возвышение, и заветная находка будет видна, как на ладони. Такое случается не только с детьми, но и со многими взрослыми гуманоидами.
Бывает, посмотришь на одинокое дерево в незнакомой местности, стоящее далеко от тебя на лугу, и считаешь, что за одну пятидесятую суток легко до него дошагаешь. А начнешь перебирать ногами или конечностями, и пока доберешься, то уйдет времени в несколько раз больше, чем предполагал изначально.
Движение Таммы осложнялось еще и тем, что ему приходилось передвигаться между плотными пшеничными стеблями величиной с его рост, таща за спиной школьный ранец, а он изначально видел только направление, где мог приземлиться шар. А еще ему было немного страшно, так как предстояло удалиться от дороги в ту сторону, где не было ни деревень, ни хуторских хозяйств.
Мальчик уже прилично прошел и предполагал, что должен был достигнуть того места, где упал парашют, но его не видел. В конце концов, он добрался до края поля, где росли злаковые культуры, и зашагал между рядами зеленой свекольной ботвы. Правда, ничего похожего на стропы или ткань от купола он не наблюдал.
Когда Тамма почувствовал усталость в ногах и спине, то детское любопытство по поиску неведомого иссякло, и он решил идти домой, а не топтать фермерские угодья, за хождение по которым можно было схлопотать по шее. Перспектива возвращаться тем же маршрутом, что добирался сюда, то есть до того места, где он свернул с дороги на поле, школьника не радовала, учитывая, что потом пришлось бы топать еще и немалое расстояние до дома. И Тамма созрел для того, чтобы рвануть по полю напрямую к своему хутору и срезать путь.
Ему пришлось снова углубиться в заросли пшеницы, и он, боясь, что сбился с курса, решил подняться на старую полуразрушенную геодезическую вышку, стоявшую невдалеке.
Обозревать с нее ландшафт в поисках парашюта было невозможно. Она, вернее то, что от нее осталось, поднималась над поверхностью земли на расстояние не выше трех метров, но осмотреть дальние окрестности было вполне по силам. Тамма взял чуть в сторону от того направления, которым двигался и пошел к вышке.
Он уже настолько был не рад, что ввязался в непонятные поиски непонятно чего, что желал лишь увидеть с этой искусственной возвышенности или высокие ясени, растущие вокруг его дома, или шоссе Маржинал-Консалт, проходящее недалеко от Волатильности. Тамма думал: «Доберусь до вышки, гляну, куда идти и пойду делать уроки на завтра. Нет, чуть-чуть передохну и тогда пойду домой». Он от усталости еле передвигал ногами, когда заметил, что порыв ветра впереди приподнял что-то сверкающее. Мальчик подпрыгнул вверх, но ничего не увидел. «Может, привиделось?» – сказал он сам себе. Чтобы подпрыгнуть выше, он снял с плеч ранец и опустил на грунт. Повторил прыжок. Нулевой результат. Тогда, как настоящий «прилежный» ученик, готовый использовать свой портфель в любых целях, он стал на него ногами, оттолкнулся и взмыл на мгновенье над поверхностью Тренда. Его усилия были вознаграждены. В небольшой ложбине виднелся купол парашюта.
Усталость у ребенка мгновенно исчезла, словно корова языком слизала, и он, забыв о своих учебниках и тетрадях, побежал вперед, оставив портфель посреди поля.
Тамма очертя голову кинулся к объекту, упавшему с неба, но по мере приближения замедлил шаг, проявляя осторожность. Купол парашюта примял стебли пшеницы к самой земле. Ребенок стоял на расстоянии вытянутой руки от края серебристой ткани. Затем Тамма дотронулся до нее, она на ощупь была эластичной, словно изготовленной из синтетических материалов. Нгуви ни разу не видел, какой на самом деле обязана быть ткань для производства средств эвакуации из терпящих бедствие самолетов. Точнее, в кино он не раз наблюдал сцену приземления диверсанта или спортсмена на этом устройстве, но руками его в жизни не приходилось трогать.
Тамма пошел вдоль огромного куска материи и добрался до строп. Такие штуки он видел часто. Их, как рассказывали взрослые, переделывали на вожжи для управления лошадьми. Точно такие же лежали теперь перед ним. Он приподнял стропу, повертел в руке, попробовал согнуть. Абсолютно такая же, как у соседа на сбруе у мерина. Даже надпись «Товар произведен в республике Хеджер» была отпечатана темной краской и тем же строгим военным шрифтом.
Все стропы сходились на одном предмете, внешне похожем на металлическое кольцо, диаметром с голову любопытного школьника. Кольцо входило в серую стенку контейнера, по цвету напоминающую чугун. Контейнер был не шарообразный, как издалека показалось Тамме. Он имел округлую форму, а две грани – верхняя, куда крепилось кольцо, и нижняя имели ровную поверхность. «Выходит, что эта штука должна стоять на плоской стороне, а другая плоская должна быть сверху», – сделал вывод школьник.
Однако предмет, напоминающий куб с закругленными ребрами и углами, лежал на боку. Поверхность той стороны, что смотрела на мальчика, была гофрированной, но не в результате соприкосновения с поверхностью планеты, а так, как изначально спроектировали. Тамма понимал, что так задумано было на заводе. Вокруг ничего подозрительного не наблюдалось. Только примятые растения да вспаханная в результате удара почва.
Маленький эльф обошел капсулу и посмотрел на нее с ранее невидимой стороны. Он крайне удивился, ибо техническое устройство, лежавшее перед ним, очень напоминало ему автоматическую стиральную машину с фронтальной загрузкой и прозрачным люком-дверцей, который был открыт.
Внутри сверкал барабан из нержавеющей стали. Опять же, как и в случае с парашютом, он воочию не видел этих самых машин для стирки одежды. Да, по телевизору их рекламировали, но в деревне никто их не имел. Дорогое это было удовольствие. Под финансовую силу ее купить было только фермеру, обладающему горой денег в измерении бедных крестьян. Только где он в селе возьмет устройство беспрерывной подачи воды? Простой «стиралкой», и даже не одной, его жена пользовалась. «Но такой – вряд ли», – прикидывал Тамма детским умишком.
Выглядела эта стиральная машина не совсем подомашнему, как бытовая техника. Что-то в ней было такого мощного, военного, словно ее изготавливали для установки на танк. «А разве в танках стирают? – засомневался мальчуган. – Никогда. Стирают только бабы. Так папа мой говорил. А бабы – они ж все тупые, как считает отец. Бабе из всей техники доверить можно только молоток. Да и то придется войлоком обернуть, чтобы голову свою не разбила нечаянно. Поэтому хоть с виду она и утыкана ручками и кнопками, как на картинке, но это какая-то другая стиральная машина».
Чтобы проверить свою гипотезу, он сделал несколько шагов по направлению к дверце капсулы, дабы лучше рассмотреть. Сверху виднелась надпись «Коуша». «На самом деле, «стиралка» фирмы «Коуша». Именно такие и рекламировали после выпуска новостей, – вспомнил Тамма. – А зачем тогда ее с самолета скидывали? А сам самолет, наверно, вон за тем леском разбился. А может, и дальше. Дыма-то и огня нет. А он обязательно разбился, раз упал с неба».
Движимый любопытством, Тамма заглянул внутрь, где сверкал металл, и отшатнулся. В барабане лежали какие-то твари больше черного, чем серого цвета. Они были голые.
Точнее, они были, как летучие мыши, только намного крупнее, будто небольшие собаки. У них даже пасть была наподобие собачьей. Животных было два. Мальчику стало страшно. Он никогда не видел ни в одной книжке таких созданий.
«Наверно, крупные летучие мыши неизвестной породы. И наверно, мертвые, потому что не шевелятся. Но крови не видно. Может, задохнулись? А кто тогда открыл дверку?» –соображал Тамма.
Ему захотелось извлечь тела из капсулы, но было гадко и страшно, а палки на поле не найти. Тогда он вспомнил о своем ранце. Вернулся к нему, забрал и вынул из него линейку. Линейка была хорошая, толстая, тридцатисантиметровая. Он немного повозился и выковырял два тела наружу. Они и впрямь не подавали признаков жизни. «Даже окочурились, твердые, –негромко произнес ученик с линейкой в руках, ковыряя тела рукокрылых. – Стоило так далеко идти, чтобы найти двух мертвых собакорылых кожанов. Тьфу. Но они такие странные, у них под крыльями словно руки, и пальцы с ногтями есть. А, черт их знает, этих летучих мышей. У нас таких нет, но военные для своих опытов их могли притащить откуда-нибудь».
Тамма был разочарован такой находкой. Если б с неба свалилось что-нибудь интересное, то другое дело, а тут стиральная машина с гадкими летучими мышами. «Правда, эта машина стоит немалых денег, и если ее притащить домой и она окажется исправной, то можно родителям попытаться ее продать какому-нибудь богатею. Тогда появятся лишние деньги», – по-хозяйски размышлял мальчик. Он даже попытался перевернуть аппарат для стирки, но ему не удалось даже сдвинуть его с места, только немного расшатать. Он решил рассказать об этом отцу, а завтра, или лучше сегодня, вернуться за упавшим сверху предметом.
Тамма, считая эту бытовую технику уже своей собственностью, подумал, что неплохо бы прикрыть дверцу, чтобы предохранить вещь от попадания в рабочий отсек песка или посторонних предметов. Он наклонился, чтобы захлопнуть стеклянный люк. Но тот не хотел закрываться. Его либо перекосило при падении, либо механизм запирания был неведом мальчику. Тамма несколько раз безрезультатно хлопнул круглой дверцей и хотел было уходить, как что-то свалилось с верхней, закрытой от взгляда части барабана и упало на дно камеры.
III
Дом был огромен. В нем было десять этажей. Хороший кирпичный дом на восемь подъездов тянулся вдоль улицы Контанго почти параллельно ей. Он был изогнут, как бы надломлен в двух местах по вертикали второго и шестого подъездов. Спереди и сзади дома находилась стоянка для автомобилей. Джефри Клиан подогнал взятый им у Хасимо Маурицио «Мвамвитугари Упепо» прямо к своему подъезду. Дети спали. Уже была почти полночь. Время пролетело быстро.
Пока Джефри обсудил все вопросы с Хасимо, прошло больше часа, пока имел долгий разговор со своей женой, стоя в кабине уличного таксофона, объясняя ей, что уходит от нее надолго, – еще минут двадцать; затем ехал в автомобиле. Вот и прибыл к сто восемьдесят девятому дому к полуночи.
«Так, – соображал Клиан, – первым делом надо поднять детей наверх. Какой там у нас этаж? Пятый. Хорошо. Не высоко. Впрочем, лифт-то в подъезде имеется. Что делаем сначала? Может, быстренько занести наверх все сумки, а потом забрать детей, чтобы не открывать с ними кучу замков чужими и незнакомыми ключами? А то еще малыши расплачутся, да соседи выглянут. Ай, к черту этих соседей. Детей самих нельзя оставлять в машине, а все время хорониться за дверью не станешь ведь».
Джефри отстегнул ремни безопасности, которыми фиксировались детские кресла, и взял в правую руку Унзури.
Теперь надо было достать кресло с Оганио. Джефри, удерживая креслице девочки, потянулся за вторым и с трудом, но вытащил его из салона. Теперь две руки были заняты, а задняя дверь универсала открыта. «Да, это не боковая дверь.
Ее пинком ноги не прикроешь», – скривился новоявленный папаша, ставя одно
