Бене!»
Бывшему десантнику не понравилось это нерусское «бене». Он решил, что «макаронник» ругает его работу. «Защитник отечества» молча слез с лестницы, на которой пытался трудиться, чуть стабилизировался в пьяном покачивании, и провёл мастеру «прямой – в пятак».
Приключения итальянца в России этим эпизодом и завершились. Быстро собравшись, он улетел в тёплые края. Представляю, какую славу о наших манерах разнёс итальянец по миру!
А слушатели "десантного" рассказа заливались смехом и вопили от восторга: "Так их мать растакую!!!"…Потом обижаемся, что нас, таких хороших, за границей не любят...
Меня также многое коробило. Среди рабочих-подмосквичей, вошли в моду ретро-игры. Бывшие «совки» «заторчали» от патриархального «прикида». Пролетарии, вдруг, решили величать своего работодателя «барином». Себя, соответственно, причисляя к «холопам»... Только лаптей в этом «спектакле» не хватало.
С другой стороны, и «ньюбаре» «театра» не чурались. Ставили настоящие «ужастики». Имел счастие увидеть постановку: «Прибытие «их сиятельства» Муровленко в фамильное, так с-сказать, гнездо!»
Светопреставление!
Рёв моторов; скрежет тормозов; в панике бегущие собаки! К воротам подлетели два ошалело воющих и мигающих джипа, из которых на ходу выпрыгнуло с десяток охранников, люто глядевших на окрестности. Жуть!.. Замри натура!..
На «шестисотке», плавно подкатил «САМ»!.. Из мягкого утроба «мерседеса» вылез довольно мелкий «господин», в демократичных джинсах. Половину его круглого лика, как на шлеме у лётчика-истребителя, прикрывали огромные выпуклые чёрные очки. Подозрительно уставился на меня, застывшего с «болгаркой» наперевес. Решив, что ничего опасного – молча, проследовал в дом.
Отъезд кавалькады обставлялся ещё «круче». Охранники догоняли машины бегом! Вскакивали на подножки, словно боялись, что их забыли!
Медленно оседала пыль… Напуганные индюки и куры долго обсуждали пережитое; опасались покидать спасительные заборы …
5.
Так, трудясь, набираясь впечатлений и чернея от загара, мы дожили до зелёных яблок. Всё бы ничего, но начальники не платили заработанную нашими горбами плату. Выдавали мизер на продукты – и всё... Ссылались на невыплаты заказчиков. Это обстоятельство сильно тревожило. Случаев надувательства – сколько угодно. Ко всему, идиотская «история», в которую умудрились вляпаться наши бизнесмены, катастрофически расстроила их финансы. Она достойна отдельного изложения.
Дело было в июле. Свежим утром, радостно возбуждённые, приехали наши «кормильцы» на «базу» и велели мне с Володей быстро собираться в путь! Едем в Москву! На мой вопрос: «Что взять с собой – как одеваться?» - смеялись: «Одевайтесь красиво!» Скороговоркой бубнили что-то неопределённое: «в Москве будем промерять, размечать, соображать».
Ладно… Соображать нам не впервой… Мы взяли рулетку; оделись в парадно-выгребное.
Высадились прямо на Рублёвском шоссе – возле метро «Кунцевская». Здесь «секретчики» разгласили «тайну» нашей миссии.
Лужков, стремясь приукрасить город к юбилею (750-летию) столицы, решил расшевелить московских толстосумов. Бесплатно выделяя (по бортам проспектов) видные задернованные склоны, он предлагал желающим взрастить по две цветочные клумбы. Клумбы – рекламы. Первую клумбу отдавал в собственность фирмы – малюй, чего захочешь. А другую требовал расписать цветами в тематике московского юбилея. Всем хорошо: рекламодатели поимели «халявный» участок, Москва – украшение к юбилею.
Кто смел – тот первым съел!.. Максим долго не раздумывал. Решил подрядиться к богатым и успешным. Нашёл в газете адрес офиса и подкатил к небезызвестному бизнесмену Добганю*, предложив себя в качестве реализатора лужковской идеи. Добгань обожал нахалов и любил цветочки, поэтому с маху подписал договор о спонсировании прожекта. Со слов Миши – на сорок тысяч долларов!
Глядя на крутой кочковатый склон с выжженной чахлой травкой, я окончательно уяснил: с какими неисправимыми идиотами мы связались! Не имея ни малейшего опыта в цветоводстве, в июле, фактически на разогретой сковороде, «викторийцы» вознамерились устроить эллипсовидные клумбы с грандиозной цветочной надписью: «ДОБГАНЬ». Но высказывать возмущение было некому. Возбуждённые алчными предвкушениями, комбинаторы рванули добывать рассаду и закупать инструмент.
Мы с дружком растерянно смотрели друг на друга – не хотелось даже материться. Такой красивый день убили! В чём были, принялись долбить суглинок и размечать клумбу.
Три дня топтались мы на склоне. Перелопатили, вычистили, разровняли, уплотнили грунтовую основу. Склоны дорожных откосов освещались уличными фонарями, что позволяло работать до полуночи.
Ночевали поочерёдно – то у Миши, то у Максима. В должной мере оценили московское «гостеприимство». Миша жил бобылём; за триста долларов снимал меблированную квартиру. Жилище выглядело чистым и опрятным. Мебель – лишь самая необходимая: шкаф, диван, стол, компьютер на нём. На столе – стопка журналов с рекламой электронных игр. Не наигрался парень в детстве.
Нам, мечтавшим об ужине, предложен был «голый вассер» – один чай, даже без хлеба! Правда, чай хороший. Но мы не ели весь день! Голодные, как звери, прогнали прочь смущение – пока Миша мыл своё большоё тело, залезли в холодильник и в момент растерзали одинокий кусок ветчины. Мясо было тоже неплохое. Уважал Миша себя-любимого, питался качественным продуктом! И нам позволил прилечь не на старом клоповнике, а на превосходном лакированном паркете; укрывались одним полотенцем! Мы и не буркнули. Устали – сил не было «лаяться» – отключились мгновенно. Радушный хозяин сопел, мучительно ворочался на мягкой кожаной «софе». Храпел редко. И на том спасибо…
Максимовский приём отличался более шумной обстановкой (в квартире присутствовала болтливая беременная жена и воинствующая тёща), да некоторым изменением в меню. Вместо «мишиного» мяса, наш стол «изобиловал» батоном с маслом. Чай был отвратительный! Подружить и соединить мясо с хлебом нашим желудкам так и не удалось. Голодной ночью мы желали лишь одного: дожить до открытия «гастронома»!
Ей-богу! После подобных «столичных приёмов», хочется спросить: «Москвичи! А вы, вообще-то, русские!? У вас были бабушки? Они вам рассказывали про славянское хлебосольство, гостеприимство? Или одни лишь сказки!?..»
Чем дальше, тем наш фито-экспромт становился безнадёжней. Но, Максим, психуя и щуря злые глаза, не хотел этого признавать. Ломился напролом, до последнего! Для посадки в клумбу мы рекомендовали ему приобрести большие яркие цветы петунии гибридной. А он где-то урвал чахлую желтенькую мелочь, неспособную выделиться на фоне собственных листьев. По идее, цветы должны были сомкнуться в красочный ковёр. Но купленной зелени недоставало и почву прикрыть!
Солнце жарило, как в Ташкенте, и не собиралось отдыхать. Нанятые «поливалки» заливали склон водой, но жидкость быстро стекала и улетучивалась.
К ботаническим проблемам прибавилась подозрительность «топтунов», обеспечивающих безопасность «пролетавших» мимо, правительственных автостай. Перед очередным проездом VIP-караванов, чекисты регулярно сгоняли нас со склона.
Ещё плачевнее шли дела со второй клумбой, разбитой на Комсомольском проспекте. Там мы пытались высадить растения в абсолютно сухую раскалённую супесь. В таком грунте кактус бы изжарился…
На вопрос Максима: что делать? - я предложил: «Делать ноги!» Он промолчал. На что-то ещё надеялся?
Пытаясь спасти безнадёжное дело, мы поехали на «Каширский двор» и купили широкую металлизированную ленту золотистого цвета, которой оконтурили буквы цветочной надписи. «Добгань» – теперь слегка читался. Но всё это – мёртвому припарки.
Грязные, истощённые и оборванные возвращались мы в Липки; как солдаты вырвавшиеся из окружения; окружения некомпетентных самоуверенных самодуров (сокращённо: СС)...
В Липках мы отдыхали душою. Знакомая работа, которую продолжили делать, успокаивала. Но недолго. Новая проблема: горе-бизнесмены пропали!..
Прошло три, пять, десять дней – наши начальники не появлялись. На звонки не отвечали…
Только через две недели, бочком, в ворота протиснулся озабоченный Миша. Непривычно тихий, перепуганный, он поведал о причинах своего отсутствия…
Финал цветочной комедии закономерен. Конечно, как и следовало ожидать жадность подавила все сомнения! Максим отважился рапортовать об исполнении заказа.
Господин Добгань, следуя в компании с иностранными гостями, решил заехать – лично полюбоваться на своё цветочное факсимиле. О том, как он реагировал, есть несколько изложений. Но ни одно из них не имеет шансов быть завизированным цензором.
Телефонная трубка доложила Максиму кратко: «Господин ДОБГАНЬ оскорблён»!... Неофициально дополнялось: «Придурки будут живьем закатаны в асфальт! И воздвигнут на месте клумбы огромный памятник! Дабы будущие поколения придурков притормаживали и помнили, что обращаться со священной фамилией следует трепетно!» Кроме того, моральную претензию оцифровали в математическом выражении, совпадающим с числом, которое Максим рассчитывал получить себе в прибыль. Как говорят в народе: «Пошёл за шерстью, вернулся стриженый!»
«Лайтвикторианцы» вдарились в бега. То есть, учинили то, что требовалось сделать до конфликта. Впрочем, вслед собак никто не посылал. Когда волны улеглись, «бегуны» связались с Пашей, племянником Добганя. Тот предложил сделку: «Хочу вашу секретаршу; вам – индульгенция, а мне – Маринка!»
Какова «доля секретарская», мне не ведомо. Однако, постепенно физиономии «гусей» вернули себе прежний цвет и привычно-нагловатое выражение.
Припоминается, господин Ельцин называл подобную регенерацию умением «держать удар». Как эти деловары похожи друг на друга! «Киндерсюрприз» обанкротил всю страну и как «с гуся – вода»! Снова бодренький, при должностях, поучает: что такое хорошо, а что есть плохо. Удар выдержал!... Наши предки, опозорившись, обычно стрелялись… «Дохляки!»… Не смогли держать «удар». Наверное, лепили их из другого теста.
6.
Пока мы сажали цветочки, к нам приехали эстонцы. Вообще-то – русские, но обитающие в «незалежной» Эстонии. Помощник Симанопского, некто Люксембур*, нанял их перестраивать дом своего вице-президента. Заправляли делами у эстонцев два человека: владелец фирмы Аркадий, и прораб Саша. Внешне, этот дуэт командиров выглядел противоречиво. Аркаша – низенький, толстый,
