Хомут для обезьяны

Бене!»
Бывшему  десантнику  не  понравилось  это  нерусское  «бене».  Он  решил,  что  «макаронник»  ругает его  работу.  «Защитник  отечества»  молча  слез  с  лестницы,  на  которой  пытался  трудиться,  чуть  стабилизировался  в  пьяном  покачивании,  и  провёл  мастеру  «прямой – в  пятак».
Приключения  итальянца  в  России  этим  эпизодом  и  завершились.  Быстро  собравшись,  он  улетел  в  тёплые  края.  Представляю,  какую  славу  о  наших  манерах  разнёс  итальянец  по  миру!
А  слушатели  "десантного"  рассказа  заливались  смехом  и  вопили  от  восторга: "Так  их  мать  растакую!!!"…Потом  обижаемся,  что  нас,  таких  хороших,  за  границей  не  любят...
Меня  также  многое  коробило.  Среди  рабочих-подмосквичей,  вошли  в  моду  ретро-игры.  Бывшие  «совки»  «заторчали»  от  патриархального  «прикида».  Пролетарии,  вдруг,  решили  величать  своего   работодателя  «барином».  Себя,   соответственно,  причисляя  к  «холопам»...   Только  лаптей  в  этом  «спектакле»  не  хватало.    
С  другой  стороны,  и  «ньюбаре»  «театра»  не  чурались.  Ставили  настоящие  «ужастики».  Имел  счастие  увидеть  постановку:  «Прибытие  «их  сиятельства»  Муровленко  в  фамильное,  так  с-сказать,  гнездо!»
Светопреставление!
Рёв  моторов;  скрежет  тормозов;  в  панике  бегущие  собаки!  К  воротам  подлетели  два  ошалело  воющих и  мигающих  джипа,  из  которых  на  ходу  выпрыгнуло  с  десяток  охранников,  люто  глядевших  на  окрестности.  Жуть!..   Замри  натура!..
На  «шестисотке»,  плавно  подкатил  «САМ»!..  Из  мягкого  утроба  «мерседеса»  вылез  довольно  мелкий  «господин»,  в  демократичных  джинсах.  Половину  его  круглого  лика,  как  на  шлеме  у  лётчика-истребителя,  прикрывали  огромные  выпуклые  чёрные  очки.  Подозрительно  уставился  на  меня,  застывшего  с  «болгаркой»  наперевес.  Решив,  что  ничего  опасного – молча,  проследовал  в  дом.
Отъезд  кавалькады  обставлялся  ещё  «круче».  Охранники  догоняли  машины  бегом!  Вскакивали  на  подножки,  словно  боялись,  что  их   забыли!  
Медленно  оседала  пыль…  Напуганные индюки  и   куры  долго  обсуждали  пережитое;  опасались  покидать  спасительные  заборы …

5.

Так,  трудясь,  набираясь  впечатлений  и  чернея  от  загара,  мы  дожили  до  зелёных  яблок.  Всё  бы  ничего,  но  начальники  не  платили  заработанную  нашими  горбами  плату.  Выдавали  мизер  на  продукты – и  всё...  Ссылались  на  невыплаты  заказчиков.  Это  обстоятельство  сильно  тревожило.  Случаев  надувательства – сколько  угодно.  Ко  всему,  идиотская  «история»,  в  которую  умудрились  вляпаться  наши  бизнесмены,  катастрофически  расстроила  их  финансы.  Она  достойна  отдельного  изложения.
Дело  было  в  июле.  Свежим  утром,  радостно  возбуждённые,  приехали  наши  «кормильцы»  на  «базу»  и  велели  мне  с  Володей  быстро  собираться  в  путь!  Едем  в  Москву!  На  мой  вопрос:  «Что  взять  с  собой – как  одеваться?» - смеялись:  «Одевайтесь  красиво!»  Скороговоркой  бубнили  что-то неопределённое: «в  Москве  будем  промерять,  размечать,  соображать».
Ладно… Соображать нам  не  впервой…  Мы  взяли  рулетку;  оделись   в  парадно-выгребное.
Высадились  прямо  на  Рублёвском  шоссе – возле  метро  «Кунцевская».  Здесь  «секретчики»  разгласили  «тайну»  нашей  миссии.
Лужков,  стремясь  приукрасить  город  к  юбилею (750-летию) столицы,  решил  расшевелить  московских  толстосумов.  Бесплатно выделяя  (по  бортам  проспектов)  видные  задернованные  склоны,  он  предлагал  желающим  взрастить  по  две  цветочные  клумбы.  Клумбы – рекламы.  Первую клумбу  отдавал  в  собственность  фирмы – малюй,  чего  захочешь.  А  другую требовал  расписать  цветами  в  тематике  московского  юбилея. Всем  хорошо:  рекламодатели  поимели  «халявный»  участок,  Москва – украшение  к  юбилею.
Кто  смел – тот  первым  съел!..  Максим  долго  не  раздумывал.  Решил  подрядиться  к  богатым  и  успешным.  Нашёл  в  газете  адрес  офиса  и  подкатил  к  небезызвестному  бизнесмену  Добганю*,  предложив  себя  в  качестве  реализатора  лужковской  идеи.  Добгань  обожал  нахалов  и  любил  цветочки,  поэтому  с  маху  подписал  договор  о  спонсировании  прожекта.  Со  слов  Миши – на  сорок  тысяч  долларов!    
Глядя  на  крутой  кочковатый  склон  с  выжженной  чахлой  травкой,  я  окончательно  уяснил:  с  какими  неисправимыми  идиотами  мы  связались!  Не  имея  ни  малейшего  опыта  в  цветоводстве,  в  июле,  фактически  на  разогретой  сковороде,  «викторийцы»  вознамерились  устроить  эллипсовидные  клумбы  с  грандиозной  цветочной  надписью:  «ДОБГАНЬ». Но  высказывать возмущение  было  некому.  Возбуждённые  алчными  предвкушениями,  комбинаторы  рванули  добывать  рассаду  и  закупать  инструмент.
Мы  с  дружком  растерянно  смотрели  друг  на  друга – не  хотелось  даже  материться.  Такой  красивый  день  убили!  В  чём  были,  принялись  долбить  суглинок  и  размечать  клумбу.  
Три  дня  топтались  мы  на  склоне.  Перелопатили,  вычистили,  разровняли,  уплотнили  грунтовую  основу.  Склоны  дорожных  откосов  освещались  уличными  фонарями,  что  позволяло  работать  до  полуночи.
Ночевали  поочерёдно – то  у  Миши,  то  у  Максима.  В  должной  мере  оценили  московское  «гостеприимство».  Миша  жил  бобылём;  за  триста  долларов  снимал  меблированную  квартиру.  Жилище  выглядело  чистым  и  опрятным.  Мебель – лишь  самая  необходимая:  шкаф,  диван,  стол,  компьютер  на  нём.  На  столе – стопка  журналов  с  рекламой  электронных  игр.  Не  наигрался  парень  в детстве.  
Нам,  мечтавшим  об  ужине,  предложен  был  «голый  вассер» – один  чай,  даже  без  хлеба!  Правда,  чай  хороший.  Но  мы  не  ели  весь  день!  Голодные,  как  звери,  прогнали  прочь  смущение – пока  Миша  мыл  своё  большоё  тело,  залезли  в  холодильник  и  в  момент  растерзали  одинокий  кусок  ветчины.   Мясо  было  тоже  неплохое.  Уважал  Миша  себя-любимого,  питался   качественным  продуктом! И  нам  позволил  прилечь  не  на  старом  клоповнике,  а   на   превосходном  лакированном  паркете;  укрывались  одним  полотенцем!  Мы  и  не  буркнули. Устали – сил  не  было  «лаяться» – отключились  мгновенно.   Радушный  хозяин  сопел,  мучительно  ворочался  на  мягкой  кожаной  «софе».  Храпел  редко.  И  на  том  спасибо…
Максимовский  приём  отличался  более  шумной  обстановкой (в  квартире  присутствовала  болтливая  беременная  жена  и  воинствующая  тёща),  да  некоторым  изменением  в  меню.  Вместо  «мишиного»  мяса,  наш  стол  «изобиловал»  батоном  с  маслом.  Чай  был  отвратительный!  Подружить  и  соединить  мясо  с  хлебом  нашим  желудкам  так  и  не  удалось.  Голодной  ночью  мы  желали  лишь  одного:  дожить  до  открытия  «гастронома»!
Ей-богу!  После  подобных  «столичных  приёмов»,  хочется  спросить:  «Москвичи!  А  вы,  вообще-то,  русские!?  У  вас  были  бабушки?  Они  вам  рассказывали  про  славянское  хлебосольство,  гостеприимство?   Или  одни  лишь  сказки!?..»
Чем  дальше,  тем  наш  фито-экспромт  становился  безнадёжней.  Но,  Максим,  психуя  и  щуря  злые  глаза,  не  хотел  этого  признавать.  Ломился  напролом,  до последнего!  Для  посадки  в  клумбу  мы  рекомендовали  ему  приобрести  большие  яркие  цветы  петунии  гибридной.  А  он  где-то  урвал  чахлую  желтенькую  мелочь,  неспособную  выделиться  на  фоне собственных  листьев.  По  идее,  цветы  должны  были  сомкнуться  в  красочный  ковёр.  Но  купленной  зелени  недоставало  и  почву  прикрыть!
Солнце  жарило,  как  в  Ташкенте,  и  не  собиралось  отдыхать.  Нанятые  «поливалки»  заливали  склон  водой,  но  жидкость  быстро  стекала  и  улетучивалась.
К  ботаническим  проблемам  прибавилась  подозрительность  «топтунов»,  обеспечивающих  безопасность  «пролетавших»  мимо,  правительственных  автостай.  Перед  очередным  проездом  VIP-караванов,  чекисты  регулярно  сгоняли  нас  со  склона.
Ещё  плачевнее  шли  дела  со  второй  клумбой,  разбитой  на  Комсомольском  проспекте.  Там  мы  пытались  высадить  растения  в  абсолютно  сухую  раскалённую  супесь.  В  таком  грунте  кактус  бы  изжарился…
На  вопрос  Максима:  что  делать? - я  предложил:  «Делать  ноги!»  Он  промолчал.  На  что-то  ещё  надеялся?
Пытаясь  спасти  безнадёжное  дело,  мы  поехали  на  «Каширский  двор»  и  купили  широкую  металлизированную  ленту  золотистого  цвета,  которой  оконтурили  буквы  цветочной  надписи.  «Добгань» – теперь  слегка  читался.  Но  всё  это – мёртвому  припарки.
Грязные,  истощённые  и  оборванные  возвращались  мы  в  Липки;  как  солдаты  вырвавшиеся  из  окружения;  окружения  некомпетентных  самоуверенных  самодуров (сокращённо:  СС)...  
В  Липках  мы  отдыхали  душою.  Знакомая  работа,  которую  продолжили  делать,  успокаивала.  Но  недолго.  Новая  проблема:  горе-бизнесмены  пропали!..
Прошло  три,  пять,  десять  дней – наши  начальники  не  появлялись.  На  звонки  не  отвечали…
Только  через  две  недели,  бочком,  в  ворота  протиснулся  озабоченный  Миша.  Непривычно  тихий,  перепуганный,  он  поведал  о  причинах  своего  отсутствия…
Финал  цветочной  комедии  закономерен.   Конечно,  как  и  следовало  ожидать жадность  подавила  все  сомнения!  Максим  отважился  рапортовать  об  исполнении  заказа.
Господин Добгань,  следуя  в  компании  с  иностранными  гостями,  решил  заехать – лично  полюбоваться  на  своё  цветочное  факсимиле.  О  том,  как  он  реагировал,  есть  несколько  изложений.  Но  ни  одно  из  них  не  имеет  шансов  быть  завизированным  цензором.  
Телефонная  трубка  доложила  Максиму  кратко:  «Господин  ДОБГАНЬ  оскорблён»!...  Неофициально  дополнялось: «Придурки  будут  живьем  закатаны  в  асфальт! И  воздвигнут  на  месте  клумбы  огромный  памятник!  Дабы  будущие  поколения  придурков  притормаживали  и  помнили,  что  обращаться  со  священной  фамилией  следует  трепетно!»  Кроме  того,  моральную  претензию  оцифровали  в  математическом  выражении,  совпадающим  с  числом,  которое  Максим  рассчитывал  получить  себе  в  прибыль.  Как  говорят  в  народе:  «Пошёл  за  шерстью,  вернулся  стриженый!»  
«Лайтвикторианцы»  вдарились  в  бега.  То  есть,  учинили  то,  что  требовалось  сделать  до  конфликта.  Впрочем,  вслед  собак  никто  не  посылал.  Когда  волны  улеглись,  «бегуны»  связались  с  Пашей,  племянником  Добганя.  Тот  предложил  сделку: «Хочу  вашу  секретаршу;  вам – индульгенция,   а  мне – Маринка!»
Какова  «доля  секретарская», мне  не  ведомо.  Однако,  постепенно  физиономии  «гусей»  вернули  себе  прежний  цвет  и  привычно-нагловатое  выражение.  
Припоминается,  господин  Ельцин  называл  подобную  регенерацию  умением  «держать  удар».  Как  эти  деловары  похожи  друг  на  друга!  «Киндерсюрприз»  обанкротил  всю  страну  и  как  «с  гуся – вода»!  Снова  бодренький,  при  должностях,  поучает:  что  такое  хорошо,  а  что  есть  плохо.  Удар  выдержал!...  Наши  предки,  опозорившись,  обычно  стрелялись…  «Дохляки!»…  Не  смогли  держать  «удар».  Наверное,  лепили  их  из  другого  теста.

6.

Пока  мы  сажали  цветочки,   к  нам  приехали  эстонцы.  Вообще-то – русские,  но  обитающие  в  «незалежной»  Эстонии.  Помощник  Симанопского,  некто  Люксембур*,  нанял  их  перестраивать  дом  своего  вице-президента.  Заправляли  делами  у  эстонцев  два  человека:  владелец  фирмы  Аркадий,  и  прораб  Саша.  Внешне,  этот  дуэт  командиров  выглядел  противоречиво.  Аркаша – низенький,  толстый,