о таких знаменитых российских аббревиатурах, дернулся и довольно сильно ударился головой о боковую стойку.
- Не волнуйся, - утешил автовладелец, невозмутимо глядя на дорогу. - Не Главное разведывательное управление, а Городское ремесленное училище. Получил специальность фрезеровщика, потом токаря-расточника, потом - уже на зоне - оператора бензопилы. А ты на кого учился?
- Меня с самого начала ориентировали на исторический факультет Пражского университета. Дед говорил, что я обязан, дабы не посрамить.
- Угу.
- Разумеется, помимо учебы занимался спортом. Бокс, плавание…
- Я тоже пару месяцев в бокс ходил. Но потом, когда настучали по физиономии, бросил. Не понравилось.
- Так ты что, драться не умеешь? - поразился пражанин.
- Если б умел, не сидел бы за это.
- Как у вас сурово…
В этот момент дребезжаще зазвонил сотовый, лежащий на торпеде под лобовым стеклом. Не отвлекаясь от вождения, антиквар уверенной рукой цапнул телефон и поднес к уху.
- Да, я помню, вы мне звонили… Да, хорошо… Я приеду… Личная просьба: не могли бы вы пока закрыть икону каким-нибудь покрывалом? … Если не трудно… Благодарю.
- Важный звонок? - поинтересовался терпеливый Володзимеж.
- Да. Надеюсь, не возражаешь, если мы немного отклонимся от курса?
- Надолго?
- Часа два-три…
Чешский гость посмотрел в потолок машины (с его сиденья туда смотреть было проще всего) и кивнул. Спорить не имело смысла. Если тайна золотого эшелона благополучно хранилась где-то почти сто лет, то пара-тройка часов задержки ничего не изменят.
Современная русская деревня представляет собой такой симбиоз роскоши и нищеты, что пресловутые империалистические «города контрастов» нервно курят в сторонке. Буквально на соседних земельных участках могут располагаться помпезный трехэтажный особняк с ажурной решеткой а-ля «Летний сад» и похилившаяся на бок хибарка с крышей, провалившейся, как спина у старой клячи.
Антиквар Юрий, несколько раз сверившись с записями в потрепанной канцелярской тетради, довольно уверенно нашел нужный адрес.
Дом, к которому подъехали, тяготел к подклассу хибарок. Имели место покосившаяся веранда, забор из посеревшего от дождей штакетника и крыша, крытая рубероидом. Но хозяева в меру сил ухаживали за жилищем. Тут и там можно было видеть заботливо подложенные кирпичики, подставленные подпорки, колышки, подпирающие забор, и кусочки жести, защищающие фундамент от сырости. Палисадник заполняли пышно цветущие георгины.
На звук подъехавшей машины вышли хозяева. Рано постаревшая женщина городского типа и мужчина, который судя по манерам, всю жизнь проработал на заводе, а теперь остался не у дел.
- Вы Юрий? - с некоторым беспокойством спросила женщина у вышедшего из «Жигулей» антиквара. Похоже, ее озаботил непрезентабельный внешний вид прибывших.
- Да. Можно посмотреть икону?
Женщина перевела взгляд на чешского гостя, и это ее утешило. Европеец выглядел вполне платежеспособно.
- Проходите.
В доме было чисто и бедно. Мебель советского производства из разряда тех, что никогда не станет ценной, самотканые половички, герань на подоконниках.
Чешского гостя поразило, что пол имел заметный уклон к передней стене. Видимо фундамент просел и никакие внешние подпорки не исправляли этой беды.
- Мы бы не стали продавать, - сказала женщина, оправдываясь. - Но очень нужны деньги. Поэтому мы бы хотели…
- Все понял, - сказал Юрий. Он сейчас был похож на стрелку компаса, которая при любом повороте корпуса неудержимо обращается в нужном направлении. И взгляд его был нацелен на некий предмет на стене, очертания которого едва просматривались под наброшенным покрывалом. - Можно?
- Да, конечно.
В два шага антиквар оказался рядом с иконой и осторожно, точно боясь спугнуть, взялся рукой за край. Поверх покрывала.
Володзимеж наблюдал с интересом. Действия Юрия не укладывались в рамки какой-либо рациональной модели и вообще напоминали ритуал. Некое магическое действо.
Вот он коснулся иконы второй рукой. Прощупал что-то вдоль края сверху вниз. Затем, не отпуская хватку левой руки, подцепил покрывало двумя пальцами правой и стал потихоньку, миллиметр за миллиметром, стягивать ткань книзу.
Чем-то это напоминало партию в покер. Когда игрок, прикупив новую карту, прячет ее между своими и потом осторожно, боясь спугнуть удачу, по миллиметру выдвигает краешек, чтобы не то что увидеть, но то ли наворожить удачу, то ли предугадать то, что сдала ему судьба.
Минуты три прошли в полной тишине. Никто не вмешивался в священнодействие.
Наконец, как бы пресытившись предвкушением, Юрий осторожно снял покрывало и всмотрелся в изображение.
Да, как и обещали, то было «Рождество Богородицы». С ковчегом. 17 век. Старообрядческая.
Образ, словно впитавший в себя всю горечь прошедших столетий, был погружен в темноту, так что изображение едва просматривалось.
Но, безусловно, раз икону хранили столько времени, пряча и от посланников патриарха Никона, и от одетых в кожанки комиссаров, в ней было нечто особенное. И чешский гость, даже не вглядываясь подробно в каждую из изображенных фигур, почувствовал некую ауру, окружающую старинную доску.
- Что же, - сказал антиквар, - называйте цену.
Женщина, явно волнуясь, стиснула руки перед грудью.
- Наверное, это очень дорого, но мы узнавали в городе…
- Молодцы, - подбодрил антиквар, - правильно, что все выяснили.
- Мы понимаем, что просим много, - продолжила женщина, все так же волнуясь. Мужчина (судя по сходству лица, то был ее брат), желая приободрить, аккуратно придержал ее за локоть.
- Смелее!
- 80 тысяч.
Женщина рубанула цену с тем выражением отчаяния, с каким зимой прыгают в холодную воду. Тут же испугалась, что покупатели не примут названного и уйдут, оставив сделку не совершенной, и добавила угасающим голосом:
- Разумеется, мы готовы немного уступить…
- Видите ли, - вступил мужчина, - у нас Алеша - ее сын, был в Чечне и сейчас нуждается в реабилитации. Ира продала квартиру и уволилась с работы, чтобы за ним ухаживать. Но деньги кончаются. Поэтому мы решили…
- Все понятно.
Юрий залез во внутренний карман своей зековской куртки, извлек потрепанный бумажник и уверенной рукой отсчитал 16 радужных пятитысячных купюр.
Судя по вспыхнувшей в глазах женщины радости, она не ожидала, что все будет так легко.
Антиквар между тем отделил от своей пачки денег еще две купюры и протянул мужчине.
- Это вам комиссионные, за посредничество.
- Да что вы, - счастливо воскликнула женщина, - он же мой брат, какие комиссионные!
- Так положено. Пересчитайте.
Женщина, с озаренным радостью лицом, обернулась к столу, где на старой клеенке лежала фантастическая, как будто бы сияющая кучка новых хрустящих банкнот. Взяла их, прижала к груди.
- Пересчитайте.
Она начала считать, и Володзимеж заметил, как у нее дрожат руки.
Глава 7
Арест
Загрузив приобретение в багажник (там у Юрия обнаружилась застиранная простынка, в которую можно было паковать ценные вещи), наши искатели древних тайн взяли первоначальный курс - на Лысково.
Погода стояла не по-октябрьски солнечная, дорога вилась среди холмов, украшенных живописными купами деревьев, одетых, как и обещал поэт, в багрец и золото.
- Все-таки нет ничего красивее России, - произнес антиквар, думая о чем-то своем.
Чех приподнялся, глянул вокруг и, укладываясь назад, на свое космическое кресло, не согласился:
- Ты Праги не видел.
- Не видел, - не стал возражать Юрий. - Но я, в общем-то, о другом.
- Да?
- Края здесь богатейшие. Раньше в Макарьеве (это на другом берегу Волги) ярмарка была. Торговали хлебом на всю Россию. Хлебом, заметь, не айфонами какими-нибудь или автомобилями бентли. И за счет простого хлеба вся округа процветала.
- Прошлое часто кажется идиллическим…
- Да я как антиквар говорю! Работал в этом районе. Иконы здесь были - залюбуешься! А кроме того мебель, фарфор… Иной раз зайдешь в дом, а там иконостас во весь красный угол. И одна икона лучше другой… Видно, что прежние хозяева копейки не считали.
Следующий момент. Сейчас все рвутся в столицы. В провинции жить не престижно. А в Лысково, между прочим, столетиями жили грузинские князья царского рода. Потомки библейского Давида. Не гнушались.
Больше скажу: они здесь жили самовластными правителями и округу обустраивали, не хуже чем Санкт-Петербург. Например, Вознесенская церковь в Лыскове, возведена по чертежам того самого Монферрана*.
----
* МОНФЕРРАН Август Августович (Огюст Рикар де Монферран, de Montferrand) [24 января 1786, Шайо, под Парижем, Франция — 28 июня (10 июля) 1858, Петербург], русский архитектор, декоратор и рисовальщик. Представитель позднего классицизма, его творчество знаменует переход от классицизма к эклектизму. По происхождению француз. С 1816 работал в России. Такие постройки Монферрана, как Исаакиевский собор и Александровская колонна, сыграли значительную роль в формировании ансамблей центра Петербурга.
- Э-э, который строил Исаакиевский собор?
- Именно. Казалось бы - какое-то село. Провинция! Глубинка! И Монферран. И ничего, денег хватило. А мы сейчас на той же земле живем, как нищие. Отчего так?
Чех не ответил, только неопределенно пожал плечами.
- В Вязниках (это район, где я живу) такая же картина, - продолжил Юрий, неотрывно глядя на дорогу. - Когда-то там богатели не на нефти или газе, а на таком традиционном русском продукте, как лен. Выращивали, обрабатывали, производили полотно и гнали его в Европу, тесня знаменитое голландское. Дипломы имели с выставок в Париже и Чикаго. И, главное, с этого производства вся округа богатела, строилась, развивалась! Передовую технику вводили, училища строили для народа. А сейчас что?
- О следующем поколении антикваров заботишься?
- Да хоть бы и так. То, что создано в прошлые века ценится и всегда в цене будет только расти. А с нынешней эпохи не знаешь, что и взять.
Дорога между тем все вела и вела их на восток. Вот миновали богатый район Кстово, где, как во всяком месте, связанном с нефтью и ее переработкой, горели высокие газовые факелы. Этакий индустриально-жутковатый вечный огонь…
Трасса ветвилась, но Юрий хорошо знал маршрут и уверенно гнал свою машинешку к намеченной цели. Где-то через час (Володзимеж только-только начал дремать) на обочине трассы мелькнул синий указатель с названием «Кириково», а за ним сразу усиленный полицейский наряд на двух машинах. Страж правопорядка в пронзительно желтом жилете с буквами ДПС активно работал полосатой палочкой, и на обочине уже выстроилась небольшая очередь остановленных легковушек. На битую антикварную семерку сотрудник дорожной службы не среагировал, и Юрий беспрепятственно проехал мимо.
- Что там? - встрепенулся чех, каким-то образом, уловивший изменение в настроении спутника.
- Полиция, - сквозь зубы ответил антиквар.
- И что?
- Много полиции, говорю.
- Нас это как-то касается?
- Хотелось бы думать, что нет.
Чешский гость обеспокоенно заворочался и попытался сесть прямо.
- Да лежи ты, - остановил его Юрий. - Тебя в этом кресле со стороны не видно. Пусть думают, что я еду один.
Чех послушно лег, но физиономия у него сделалась, как у партизана, затаившегося в окопе под фашистским обстрелом.
- Ну-ну, не все так плохо, - поспешил ободрить его антиквар.
- Тогда зачем я должен ховаться?
- Просто
