Золотая кувалда

рокотал на весь вагон старшина. – Выходить из тамбура запр-рещается! Водку пить запр-рещается! Кого замечу – пусть пеняет на себя! Пр-роводим вечернюю поверку! На вр-ремя поверки хождение по вагону запр-рещается!
Тут же из какого-то купе показалась шатающаяся фигура. Задевая плечами и ногами за всё возможное, пьяный пошёл в направлении старшины.
- К-командир, мож-жно отлить? – панибратски улыбнулся он старшине.
- Тупым повтор-ряю второй и последний р-раз! – рявкнул старшина. – Во время поверки выходить из купе за-апр-рещается-а!
К пьяному подскочил сержант, схватил за шиворот, толкнул в купе.
Раз пять пересчитывали «контингент», носили списки в штабной вагон, складывали цифры, сверяли с общим количеством. Цифры не сходились. Прошёл дежурный офицер с повязкой на рукаве, пересчитал призывников по головам самолично, потом старшина пересчитал своих ещё раз…
Наконец, количество живых голов совпало со списочным количеством дважды подряд.
Из какого-то купе раздался специфический булькающий звук – разливали водку. Но сержанты метнулись по вагону, изъяли у призывников зелье.
- Пр-роводим досмотр вещей! – пророкотал старшина.
- У кого найдём вино-водковые изделия – будут наказаны! – предупредил сержант с менее командирским, чем у старшины, голосом. - Поэтому спиртное рекомендую сдать самостоятельно! Хранение ножей с лезвием длиннее моего пальца не разрешается!
- Двадцать первого? – заржали в вагоне. – Мерить будем!
Начался тщательный шмон.
Сержанты осматривали рюкзаки и чемоданы, обыскивали купе и самих призывников. Спиртное в обычных фасовках изымалось безоговорочно,  любая посуда с жидкостью вскрывалась и пробовалась на вкус. Хитроумно подкрашенные под компот и залитые в банки с вишней-яблоками водка и самогон обнаруживались и  реквизировались. То и дело возникали перебранки по поводу спорной длины лезвий перочинных ножей. Но все споры однозначно заканчивались в пользу сержантов.
Поезд тронулся ближе к полуночи. Вовка, не измученный похмельем, уже дремал.  
- В туалет! – взмолились призывники.
- Слуш-шай мою команду-у! – прорычал старшина и усмехнулся. – Учитывая большое количество желающих…
- А можно побыстрее! – довольно нагло крикнул длинный парень из середины вагона.
- Эй, ты, быстрый, весёлый, красивый! – окликнул старшина парня. – Назначаю тебя дневальным на сегодняшнюю ночь!
В вагоне захохотали, заулюлюкали.
- Это что значит? – недовольно пробурчал моментально погрустневший парень. Его расстроило не столько неведомое дневальство, сколько то, что над ним смеялись приятели.
- Значит, ночью не спать и за приятелями дерьмо убирать по всему вагону.
Приятели довольно заржали.
- Это в качестве зигзага в сторону, - миролюбиво сообщил старшина. Он хотел было продолжить, но его опять перебили:
- Командир! Быстрее, а? В сортир хочется, терпежу нет!
Старшина с интересом смотрел вдоль вагона и словно чего-то ждал.
- Командир, я щас прям здесь… - пригрозил тот же  голос.
Старшина облокотился плечом о стенку, подбоченился другой рукой и с интересом наблюдал за происходящим.
- Стар… - капризно крикнул голос, но его, вероятно, прервали пинком, и он осёкся.
В вагоне наступила тишина.
- Правильно соображаете, - наконец, продолжил старшина. – В армии закон: если говорит начальник – подчинённый молчит. Если кто не понял, я могу на эту тему рассказывать хоть всю ночь. А насчёт «прям здесь» мне по барабану. Убирать дневальному.
Старшина умолк и прислушался. Вагон тоже молчал.
- Все всё поняли?
- По-оняли… - уступили призывники.
- В армии отвечают: «Так точно!». Поняли?
- Так точно… - в разнобой ответил вагон.
- А-атставить! Все поняли?
- Так то-очно… - чуть слаженнее ответил вагон.
- Не слышу желания посетить туалет! – лихо продекламировал старшина. – Есть желание посетить туалет?
- Так точно! – гаркнул вагон.
- Начинаете понимать службу, - удовлетворённо усмехнулся старшина. – Объясняю порядок посещения туалета. Из первого купе, считая оттуда, боец идёт в туалет. Через минуту его сменяет боец из следующего купе. Через минуту из следующего. И так далее. Доходим до конца, начинаем снова. Так что из каждого купе сначала опростаются те, кому невтерпёж. Сержант, отоприте туалет!
Помахивая вагонным ключом и посмеиваясь, сержант направился к туалету.
- А если верёвку кто проглотил? – гыгыкнул нетрезвый голос.
Призывники засмеялись.
- Сержант, тормозни! – махнул старшина.
Сержант остановился, расслабленно облокотился о ближайшую полку. Мне, мол, спешить некуда.
Старшина с интересом разглядывал высунувшиеся из купе головы и молчал.
- Тихо вы! – шумнул кто-то из более разумных.
В вагоне умолкли.
Старшина прислушался к тишине, удовлетворённо кивнул головой.
- Не все поняли, но понятливых уже больше. Хорошо смеётся тот, кто смеётся без последствий. Урок второй из устава. Пока начальник не спросил вас: «Вопросы есть?», вы обязаны молчать. Поняли?
- Так точно! – гаркнул вагон.
Старшина кивнул сержанту,  дождался, пока сержант отопрёт туалет,  и резко скомандовал:
- Первый пошё-о-ол!
Команды не ожидали, поэтому из первого купе долго никто не появлялся. Наконец, «боец» неторопливо вышел.
- А-атставить! – скомандовал старшина.
Боец хотел что-то возразить, но его дёрнули назад и зажали рот ладонью. Старшина одобрительно кивнул головой.
- Первый пош-шё-ол! – раскатисто скомандовал он повторно.
Из первого купе выскочил другой призывник, шмыгнул в тамбур, скрылся в туалете.
- Второй пошёл! – скомандовал старшина через минуту.
Помчался второй боец, заскочил в туалет.
- Не вижу первого! – гаркнул старшина. – Если будет задержка, скомандую «Отставить!»
Из туалета выскочил первый.
- Третий пош-шё-ол!

                                                                      =3=

- Десятый вагон, па-адъё-о-ом! – разнёсся по вагону командирский голос старшины. – Полчаса на туалет и уборку постелей на третий ярус, потом поимённая выверка.
- Товарищ сержант, что рано? Делать всё равно нечего! – спросил призывник у проходившего мимо сержанта. Сержанта опасались не так, как старшину, допускали вольности.
- В армии встают в шесть утра, независимо от времени суток и наличия дел! – пояснил сержант. – Поторапливайтесь!
Зевая, постанывая от головной боли с похмелья, переругиваясь, «бойцы» неторопливо поднимались с постелей. Старшина с нехорошей усмешкой наблюдал за ленивым подъёмом.
- Поясняю! – громыхнул он на весь вагон. – В получасе тридцать минут. Вас в вагоне без малого сотня. Если в туалет будете ходить  по одному, каждому достанется двадцать секунд…
Понятливые заторопился в туалет.
- Товарищ старшина, мало! – несмело предположили из вагона.
- У нас в части туалет метрах в трёхстах от помещения роты. На горе. После утреней  побудки курсантам даётся три минуты на туалет. Три минуты, чтобы сбегать в туалет, сделать дела и вернуться. А очков в туалете – два десятка на четыреста человек… К тому же в это время может прибежать ещё одна рота…
- Вот, небось, загажено… - не удержался ещё один «боец».
- Чище, чем у вас в вагоне! – усмехнулся старшина. – Потарапливайтесь! Через… - он взглянул на часы, - двадцать четыре минуты – генеральная поверка.
«Бойцы» поняли,  что старшина ни уступит ни минуты, выстроились к туалету в очередь.
- Можете там не аккуратничать, - усмехнулся старшина. – Дневальный всё вымоет!
- Вы там! Чтоб чисто было! – забеспокоился вчерашний дневальный. – А то поотрываю! Товарищ старшина, а когда вы меня замените?
- Я тебя не заменю никогда, вырос уже из дневальных. А смена наряда в шесть вечера, - сообщил старшина.
- Нич-чего себе! – простонал дневальный.

- Симонов Николай Владимирович! – выкрикивал сержант в проход вагона, принимая папку личного дела из рук старшины, сидящего в «сержантском» купе, занавешенном простынёй.
- Я! – отзывался Симонов.
- Двадцать пятого ноября восемьдесят четвёртого года рождения, - выкрикивал сержант, называл место рождения, домашний адрес и прочие данные.
- Так точно! – отвечал «боец».
- Не привлекался, не состоял, не был! – схохмил дополнительно очередной опрашиваемый.
- Наряд вне очереди шутнику! – тут же «поощрил» его  старшина. – Пять минут на помывку всего вагона. Не уложишься вовремя – начнёшь мыть снова, плюс тамбуры.
- И туалет! – попросил дневальный.
- И чтоб чисто всё! Время пошло!
«Боец», понимая, что со старшиной пререкаться бесполезно, ринулся в туалет за ведром и шваброй.
- Остальным поясняю, - гаркнул старшина. – Если вас спрашивает начальник, вы обязаны отвечать «Я!», «Так точно!» или «Никак нет!» Ясно?
- Ясно, - проворчал кто-то негромко похмельным голосом. – Задолбал уже. И даже зае…
- Кто сказал зае? - прервал похмельного старшина. – Кто сказал зае? Жестоко зарубите себе на носу! Любителям мата половая жизнь до конца пути обеспечена! А ехать нам ой как долго ещё!
- Счастливые! А кого трахать будут?
- Полы и очко в туалете с помощью швабры.
- Сами-то, товарищ старшина, то и дело ругаетесь! – укорил тот же негромкий голос.
- Я не ругаюсь матом – я матом разговариваю! – отрезал старшина. – Доживёте до старшинских лычек, или хотя бы до ефрейторских, тогда и поговорим о ваших правах.
- Лучше иметь дочь-проститутку, чем сына-ефрейтора! – проворчал тот же неугомонный похмельный голос.
- Отставить разговоры! А то я найду вам сейчас потное занятие! Продолжаем перекличку!
Выверяли всех поимённо долго, час или больше.
- Фу-у… Последний! – вздохнул сержант, занимавшийся выверкой. - У меня уже всё горло охрипло…
Вовку до сих пор не вызывали. Раз последний – значит он остался. Вовка приготовился лихо крикнуть «Я!» и чётко ответить на все вопросы «Так точно!».
- Волков Владимир Алексеевич! – крикнул сержант.
Готовый ответить «Я!», Вовка чуть не поперхнулся. Фамилия-отчество  были не его.
Не услышав привычного «Я!», вагон насторожился. Стало непривычно тихо.
- Волков Владимир Алексеевич! –  настойчивее крикнул сержант. – Спишь, что-ли? Волков!
Вагон молчал.
Из сержантского купе вышел недовольный старшина, вгляделся вдоль вагона.
- Количество у нас совпадает… - оправдываясь, растерянно проговорил сержант. – Вчера сколько раз пересчитывали… Двери заперты, окна не открываются…
- Есть, кого не назвали? – недовольно крикнул старшина.
- Меня не назвали, - негромко сообщил Вовка.
- Иди сюда! – потребовал старшина.
Вовка подошёл.
Заложив руки за спину, старшина разглядывал  Вовку.
- Ну и что? – спросил он, наконец.
- Ничего, - пожал плечами Вовка.
- Когда подчинённый подходит по приказу начальника, он докладывает: «Боец такой-то по вашему приказанию прибыл!» – сердито пояснил бестолковому призывнику старшина.
Вовка пожал плечами. Откуда ему такие премудрости знать?
- Боец такой-то… - безразличным голосом автоматически начал он повторять «науку» старшины и осёкся. Глаза старшины наливались гневом. – Боец Козлов по вашему приказанию прибыл! – доложил, наконец, Вовка.
- Ты? – ткнул в фотографию, приклеенную к делу, старшина.
Вовка узнал себя.
- Я, - естественно подтвердил он своё лицо в деле.
- Фамилия! – гаркнул старшина.
- Козлов… - удивлённо ответил Вовка.
- Имя-отчество!
- Владимир Александрович…
- Дата рождения!
Кроме фотографии и имени, всё в личном деле оказалось чужим.
Сержант растерянно смотрел на