Золотая кувалда

старшину.
- Напутала контора, - крякнул старшина. – Фотография его, фамилия не его… Точно, не твоя фамилия? – спросил с сомнением. – Чудиков у нас разных хватает… В общем, будешь у нас пока Волковым-Козловым, - решил он и велел сержанту: – Допиши там карандашом. В части разберутся.
И утешил Вовку, похлопывая по плечу:
- Не боись! Домой не вернём!
Вовка стал Волковым-Козловым.

                                                    =4=

Куда шёл эшелом, сержанты не говорили. Офицеры на вопросы призывников загадочно улыбались и молчали.
Сначала ехали куда-то на север, вдоль Волги. В Самаре поезд гулко простучал по железнодорожному мосту и направился на восток. Солнце по утрам вставало то справа, то слева, но общее направление поезд не менял. Средневолжское бабье лето сменилось промозглой приуральской осенью. За Урал перевалили ночью, так что никто не видел, как и где переезжали горы. Кто ночью просыпался, сказали, что ехали по тоннелям.
Западная Сибирь встретила лёгкими морозцами. В крупных областных городах из состава высаживали команды призывников. Один раз отцепили целый вагон.
- Эти уже приехали на службу, - рассуждали оставшиеся в эшелоне и не знали, завидовать приехавшим или радоваться, что едут дальше.
Как-то стояли на параллельных путях с таким же «призывным» эшелоном. Окна выбиты, народ дик и пьян…
- Вот придурки, в такую холодрыгу – окна побили!
Вовкин поезд, по сравнению с тем, выглядел цивилизованно.
Сержанты за любую мелочь заставляли мыть полы, поэтому в вагоне было чище,  чем в иной квартире. Ходили «бойцы» по вагону босиком. Чтобы выйти в туалет или в тамбур покурить,  обувь несли в руках.
Дня три ещё сержанты устраивали повальные обыски, потом выборочные – пока не убедились, что вагон абсолютно пуст в отношении спиртного.
- А куда деваете реквизированное? – с подковыркой спрашивали «бойцы» сержантов.
- Полы в тамбуре моем, чтобы не было противозачаточных вибрионов, - усмехались сержанты.
Сами же по вечерам постоянно и подолгу выпивали, негромко бубнили что-то у себя в «сержантском» купе за занавеской. Щедро делились выпивкой с офицерами.  
- Сами выпиваете… - завистливо укоряли призывники сержанта, с которым наладили приятельские  отношения.
- Вы кто? – засунув руки в карманы галифе, вразумлял бестолковый молодняк сержант. – Вы даже ещё и не «салаги»! Вы – «бойцы». То есть, мусор с гражданки. А мы кто? Мы – дембеля! Сдадим вас в часть и – прощай, казарма! Приедете на места, деды быстро вас научат, как службу любить!
Каждый вечер сержанты уводили к себе в купе то одного, то другого призывника, угощали водкой. Призывник бежал в купе, тащил закусь. Одного сержанты  уговаривали из одежды что подарить, другого -  часы, если хорошие.
- Всё равно в частях всего лишитесь! – убеждали молодых. – Деды обсосут вас до ниточки! А нам для гражданки приодеться надо!
От нечего делать призывники всеми днями играли в карты, травили анекдоты. Кто-нибудь начинал:
«Парня спрашивают:
- Ты где руку потерял? На войне?
- Не-е... Это меня в военкомат тащили».
Два-три купе довольно смеялись: про них!
Другой продолжал:
«Стоит часовой  на посту. Подходит майор:
- Фамилия?
- Рядовой Петров!
- Сколько человек в роте?
- Семьдесят!
- А в батальоне?
- Двести пятьдесят, товарищ майор!
- А ты чего военную тайну раскрываешь?! Вдруг я - шпион?!
Выстрел.
Солдат:
- Ты смотри, какая сволочь! Майором прикинулся!»
Половина вагона, слышавшая анекдот, хохотала.
- Чёрный юмор слушайте! – громко предложил сержант из своего купе. – Забрали таких, как вы, в Чечню. Лежит цепь новобранцев в обороне. Правофланговый кричит: «Товарищи, передайте нашим, что если из гранаты выдернуть чеку, она взорвется!»
- Да уж… - пробормотал невесело кто-то.
- Везут, вроде, в противоположную сторону…
- Разницы нет. Я по телевизору слышал, что в Чечне даже из Владивостока срочники воевали…
Ночами чудили друг над другом: мазали лица зубной пастой и ваксой, срезали одежду, делали «велосипеды». Это когда между пальцев ног спящего вставляют жгутики ваты и поджигают. Жар тления припекал пальцы и спящий дрыгал ногами, будто ехал на велосипеде.
С одного спящего парня, давясь от смеха,  срезали абсолютно всю одежду, включая бельё и носки. Пощекотали ниткой его дремлющий аппарат и покатились со смеху, когда аппарат тут же вскочил по стойке смирно.  

Первые три дня поездки не кормили.
- Товарищ сержант, а кормить нас не будут, что-ли?
- Свои припасы ешьте, а то протухнут. Через три дня что не в герметичных банках и не высушенное, всё выбросим. Так что делитесь друг с другом, и отцов-командиров не забывайте.
В общем, сержанты оказались не зверями. Были определённые правила армейской  жизни, и если их не нарушать, тебя никто не прижимал. Вовку, например, за всё время ни разу не наказали.
На четвёртый день  отцы-командиры убедились, что у большинства «бойцов» домашние припасы кончились. От каждого купе приказали выделить по одному человеку, собрать деньги на еду, взять по вместительному чемодану и приготовиться к десанту. На очередной крупной станции  добытчики во главе с сержантом десантировались, накупили провианта. По подсказке сержанта не забыли отцам-командирам взять бутылочку хорошей водки.
В обед и вечером солдаты-»повара» стали разносить термосы с кипятком.
- Обед! – хохмили они, приглашая бойцов за кипятком. Наливали только по одной кружке «на нос».
Вовка раньше и представить не мог, что горячий кипяток без заварки и сахара может быть так вкусен и желанен!
По теме кто-то рассказал анекдот:
« В столовую заходит проверяющий.
- Кто дежурный?
- Я, товарищ полковник!
- Почему не кладете лавровый лист в суп?
- Не жрут, товарищ полковник!»
Посмеялись не особо весело.
- Почему так медленно едем, товарищ лейтенант? – спросили у проходившего офицера.
- Пропускаем все пассажирские и товарные составы, - пояснил офицер.
- А больше и нет никаких!
Писем домой отправлять не разрешали.
- Приедете на место, оттуда напишете!
Утром шестого дня сержанты предупредили:
- Подъезжаем к Байкалу!
Все приникли к окнам.
Эшелон неторопливо полз между сопок, изгибался иной раз так, что из десятого, почти хвостового вагона была видна голова поезда. Заснеженные ели на фоне сопок, пасмурное небо…
- Зима!..
- Вот будем проезжать станцию Зима, тогда увидите, что такое зима, - посмеялся сержант.
- Название, что-ли, такое, Зима?
- Название.
- Байкал, мужики! – закричал кто-то.
Никакого Байкала не увидели.
- Да вон, смотрите!
Все смотрели куда-то вниз, под колёса поезда, а блестевшая серебром лужица оказалась чуть ли не вверху.
Лужица расширялась, расширялась… И свинцовый Байкал разлился до горизонта.
Поезд двигался по самому берегу!

                                             =5=
На станции Зима  царила настоящая зима. Белый снег, вертикальные столбы ватного дыма из труб игрушечных домов… Рассказали анекдот по теме:
«Зима. Холода. Войсковая часть.
- Рядовой Петров, какая погода на улице?
- Не могу знать, товарищ прапорщик.
- Ну, так сними термометр в казарме, вынеси на улицу и узнаешь!
- Дык, как же... он же только выше нуля показывает...
- Твою мать, так переверни его!!!»
После Зимы в эшелоне поднялся ропот: «Жрать хотим!»
Оттого, что несколько дней питались только хлебом с консервами, у многих появилась мучительная изжога. Впрочем, консервы, прихваченные из дома, быстро кончились. А скоро кончились и деньги, которыми родители снабдили призывников в дорогу. Делились, конечно, друг с другом кое-чем. Хлебом, в основном. Но что такое кусок хлеба для молодого, голодного «организма»? Пустые желудки неприятно прилипали к позвоночникам. Да и изжога от хлеба и холодной воды злела.
Сержанты сдерживали подопечных ещё один день. В станционные магазины за консервами бойцы идти отказались – не с чем. К вечеру вагоны начали скандировать: «Жрать хо-тим! Жрать хо-тим!»
Сержанты бегали по вагонам, но «схватить за язык» никого не могли: там, где стояли сержанты, призывники молчали. Вне досягаемости командирских глаз – скандировали: «Жрать хо-тим!»
Старшина десятого вагона созвал своих сержантов в купе на совещание. Едва отцы-командиры скрылись за занавеской, раздался звон стекла. По вагону потекла водочная вонь. Кто-то швырнул бутылку водки в дверь тамбура рядом с сержантским купе.
Возможно, по той же причине были побиты стёкла в том поезде, вспомнил Вовка.
Разъярённый старшина выскочил в проход. Увидел множество голов, без страха  высунувшихся из всех купе. Подумал, оценил ситуацию. Поднял руку вверх, призывая слушать его. Хотя никто и не разговаривал.
- Обещаю организовать ужин…- старшина замер на некоторое время,  - в ближайшее время.
- Конкретно! – крикнули из вагона.
- Деловой разговор, - мрачно улыбнулся старшина. – Сейчас иду докладывать обстановку коменданту эшелона. Если есть что варить – обещаю ужин в течение двух часов. Если варить нечего – через час после крупной станции.
Одни призывники радостно, другие недовольно заворчали.
Старшина ещё раз поднял руку.
- Я своё слово держу.
Вагон снова притих.
- Но и от вас потребую дисциплины и порядка. Как только вернусь от коменданта, доложу обстановку.
- Ладно! Потерпим ещё немного!
Старшина удовлетворённо кивнул головой.
- Дневальный, уберите это! – не оборачиваясь, старшина указал рукой за спину, в направлении разбитого стекла и бутылки. – Добро зря перевели, - проворчал он с мрачной улыбкой. – Где прятали? – спросил по приятельски.
- Плохо искали, товарищ старшина! – насмешливо откликнулись из середины вагона.

Минут через пятнадцать по вагону в хвост эшелона торопливо прошёл старший лейтенант довольно расхристанного вида, вслед за ним старшина десятого вагона. Не отставая от офицера, старшина что-то требовал.
- Армия - не дойная корова, и вы меня не сосите… - сердито огрызался старлей, оглядываясь на старшину.  
В хвосте эшелона был прицеплен товарный вагон, в котором должны везти пищевые припасы и стояли полевые кухни для приготовления пищи личному составу.
Ещё минут через несколько старлей и старшина прошагали в обратную сторону.
Старшина на ходу подмигнул своим бойцам.
- Будет ужин! – поняли призывники.
Ещё через короткое время в сторону кухонного вагона опять проторопился старлей, за ним четверо бывалых солдат срочной службы. Старшина, замыкавший «колонну», наугад ткнул в своих бойцов:
- Ты, ты и ты… В наряд на кухню бегом марш! Да не жрать, а работать!
И, хитро улыбнувшись, прислонил указательный палец к губам: тихо, мол!
Когда кухонная команда вышла из вагона, старшина пояснил ситуацию:
- Сейчас растаганят котлы и в течение часа-двух приготовят кашу. Сегодня будет немного. Завтра – больше.
- Ур-ра! – гаркнул вагон.
Призывники смотрели на своего старшину уважительно: этот слово держит!
- Спасибо, товарищ старшина!
Старшина поднял руку вверх, вагон разом замолчал.
- Обещаю… Как только прибудем в часть… - старшина словно раздумывал над каждым своим словом, - я доложу командиру части о том, что личный состав эшелона не кормили в течение недели! – старшина словно выстрелил пальцем в пол и сжал губы, будто сдерживая в себе ярость. - Мне придётся сделать это через голову начальника эшелона. А это – нарушение субординации. Но я доложу. От вас я… - старшина снова