КОРОЛЕВА

глянула в бесконечную сияющую морскую даль. Глянула и поднялась по ступенькам ко входу в ДК.

* * *
– Я не нарушу клятву темноты,
И не пропью сиянье жёлтых окон.
Пока на свете существуешь ты,
Пока мой путь под властью красоты,
Пока…
Скрываюсь в лабиринтах пыльных блоков.
Я не запачкаю ту тоненькую грань,
Которую одарит вспышкой солнце,
Я не вскочу с постели в эту рань,
И не отдам последним звукам дань,
Что ждут, пока мой мир перевернётся.
Я не нарушу  круга пустоты,
И не убью их детские надежды,
На то, что их не стоишь ты.
Пока горят ещё мосты
Зелёных горизонтов,
Как и прежде…
Серёга пел.
И ему подпевали.
Зал ДК был едва освещён, но даже в этой полутьме Жучка ясно различала, как блестят глаза тех, кто торчал у сцены – собственно, все там и торчали, у сцены и в проходах, как магнитом притянутые.
Она глядела на Серёгу, чей хрипловатый голос резал сердце по-живому, но…
Но это было уже неважно.
Она чувствовала лишь какую-то странную гордость.
И желание – уберечь, загородить, прикрыть.
И насмешливую жалость к девочкам, застывшим возле сцены, вытаращившим глаза, полные слёз.
«…Не нужно ничего и никого, кроме своих песен...»
Чей-то напряжённый взгляд тронул её – как рукой, и Жучка, вздрогнув, обернулась.
Король стоял, прислонившись плечом к стене, и в упор смотрел на неё, – руки в карманах потёртой кожаной куртки, лицо осунулось, рот плотно сжат.
Они смотрели друг на друга, как два незнакомца, узнавая с трудом.
Потом она качнула головой в сторону выхода, и он кивнул.
В спину ей бил Серегин голос.
– Я не смогу молчанье разомкнуть,
Но мне бы этого и не хотелось,
Даже в словах, в глазах, тонуть,
И, встретив в сотый раз, не обмануть,
А может, просто не успелось.
Я не нарушу клятву темноты,
И заклинание прилипчивой улыбки,
Пока на свете существуешь ты,
Как оправдание меня, как цель,
Которой нет конца.
Прости молчанье,
Пока оно обоим нам даётся просто…

* * *
– Пошли, – решительно сказала Жучка, едва шагнув на крыльцо. И устремилась вперёд, не оборачиваясь, но по-прежнему чувствуя его взгляд.
Она знала, куда надо идти.
К морю.
Когда они спустились с мостика через впадающую в море речку и направились вниз по её течению, Король впервые заговорил:
– Это… что?
Размеренный грохот, похожий на грохот скорого поезда, который они уже слышали, приближаясь к мостику, с каждым их шагом всё нарастал и нарастал.
Жучка хмыкнула:
– А ты никогда раньше не слышал, что ли?
Он растерянно покачал головой.
– Эх ты! Это же шторм! Давай, пошли быстрей!
В ней подымалось и подымалось, разгораясь, яростное ликование.
Такое же яростное, как громады волн, обрушивающиеся с размаху на берег и откатывающиеся назад, чтобы вновь обрушиться.
Она вылетела прямо к полосе прибоя, и следующая волна окатила её с головы до ног, но она устояла.
Король, задыхаясь, схватил её за плечо и проорал в ухо:
– Куда?! С ума…
Следующая волна сбила с ног их обоих, закрутила и поволокла по гальке.
Король крепко держал её обеими руками и незамысловато ругался, а она только хохотала.
Ещё волна!
На этот раз они устояли.
Ещё!
Король тоже захохотал, как сумасшедший, исступлённо прижимая её к себе.
Следующая волна была самой огромной, и их зашвырнуло дальше всего.
Когда они торопливо выкарабкались и отбежали подальше от прибоя, то уже не смеялись.
Жучка посмотрела прямо в мокрое лицо Короля, и тот, прикусив губу, ответил её таким же прямым взглядом.
Они стояли и смотрели друг на друга, мокрые насквозь, до нитки.
– Пошли! – опять решительно сказала она. – Быстрее, а то замёрзнем.
Они шли очень быстро, поднимаясь по едва заметной тропинке на обрыв, потом – вдоль него, а потом ещё глубже – в горы.
– Мы куда? – запыхавшись, крикнул Король.
– Увидишь, – бросила Жучка на ходу, нетерпеливо оглянувшись на него – поспевает ли. Чёртовы моднючие сапоги заскользили по камням, она, взмахнув руками, попыталась удержать равновесие, нога подвернулась…
Король успел ухватить её сзади за жакет. Ткань жалобно затрещала, но выдержала.
– Давай руку! – гаркнул он.
Через минуту они уже стояли на тропинке, едва переводя дыхание. Жучка вытерла рукавом лоб, шагнула вперёд и пошатнулась. Он поймал её под локти:
– Что? Нога?
Она только кивнула, тяжело дыша. Наступить на левую ногу было невозможно – боль пронзала до макушки.
Король быстро огляделся и усадил её на валун рядом с тропинкой:
– Дай посмотрю.
Расстегнув «молнию» на сапоге, он бережно ощупал сильными пальцами распухавшую на глазах лодыжку. Жучка сжала зубы.
– Ч-чёрт! – ругнулся Король. – Вроде не вывихнута, но связки порваны небось. – Он, морщась, поглядел в её бледное лицо: – В больницу надо.
Жучка упрямо покачала головой:
– Замотай чем-нибудь потуже. Мы почти пришли.
– Да куда пришли-то?! – простонал он, запуская пятерню в свои растрёпанные волосы. – Зачем?
– Затем, – отозвалась она твёрдо. – Порви какое-нибудь шмутьё…
– Без сопливых скользко, – огрызнулся Король, сдирая куртку, сырую рубаху и, наконец, футболку. – Здравствуй, здравствуй, пневмония…
Жучка фыркнула и отвернулась, украдкой глянув на него, когда он опять начал одеваться.
Продолжая чертыхаться, он, помогая себе зубами, разодрал футболку на полосы, и останки её сосредоточенно запихал в карман куртки, мрачно бросив:
– Ещё пригодится…
– Да ты запасливый, оказывается… – срывающимся от сдерживаемого смеха голосом откликнулась Жучка. – Хозяин…
Несмотря ни на что, всё то же яростное ликование бурлило в ней, как прибой.
– Иди ты… – буркнул Король, пристраивая её ногу себе на колено. – Разговорилась. Того и гляди без ноги останешься, а туда же – разговаривает…
– Одна нога у ней была короче, другая деревянная была, – продекламировала она и, осёкшись, опять стиснула зубы.
– Больно? – Король вскинул тревожные глаза. – Ойкнула бы, что ли, для приличия.
– Не дождёшься… – выдохнула она, потом осторожно пошевелила ступнёй. – Порядок, доктор Хаус. Пошли. Ты что делаешь?
Он расстегнул и отбросил второй её сапог, подхватывая её на руки:
– Танцую, блин.
– Не дотанцуйся смотри, – пробормотала Жучка, на миг прикрыв глаза.
– Помолчи, а? Куда дальше?
– Вон, за скалу…
Заходящее солнце всё ещё ярко освещало полускрытую ветвями разросшихся деревьев хибарку с покосившейся крышей.
И поляну перед ней.
И костёр на этой поляне.
И троих парней, которые вытаращились на них, разинув рты.

* * *
Король замер, тяжело дыша.
– Ты их знаешь?
Жучка помотала головой. Сердце быстро забилось, и все инстинкты закричали об опасности.
Глупо было рассчитывать, что ей одной известно это место – заброшенная хибарка близ берега. Тем более, что иногда, приходя сюда, она находила тут запас спичек и дров в жестяной печурке. Просто сейчас ведь был не сезон для отдыхаек – середина мая…
Всё это бессвязно проносилось в её голове, пока они с Королём молча смотрели друг на друга и на подступавших к ним парней.
– Ты нам эту птичку принёс? – хмыкнул самый высокий из них. – Положь и катись отсюда.
Остальные засмеялись. Младший был совсем пацан – лет тринадцати, не больше. Жучка их не знала – небось приезжие, гопота, выбрались к морю на денёк.
– Сапоги зря бросили, – пробормотал Король себе под нос, осторожно ставя Жучку на землю.
– Накласть, – она подняла голову, вздёрнув подбородок. – Отобьёмся.
– А то! – отозвался он почти беззаботно, сунув руку в карман куртки и прижавшись к её плечу своим.
И тут она поняла, что действительно может всё – если с ним.
Морской ветер взметнул её волосы, и в крови запел чистый адреналин, требуя боя. Она усмехнулась по-волчьи, глядя, как, замявшись, затоптались на месте чужаки:
– Чего встали? Ну?!
Парень пониже дёрнул старшего за рукав куртки и прошептал ему что-то на ухо. Тот исподлобья воззрился на неё и вдруг нерешительно спросил:
– Ты… Жучка? Варвара Жукова, что ли?
Она молча кивнула, встретившись с ним напряжённым взглядом.
– Я на тебя ставил, – объявил вдруг тот так радостно, будто хотел обрадовать и её.
– Я выиграла? – поинтересовалась Жучка как можно спокойнее.
– Ага. Я десять штук поднял на тебе. Ты классно дерёшься!
– Мало поднял, – пробурчала Жучка, не собираясь расслабляться.
Парень выставил руки ладонями вперёд:
– Мы… другое место себе найдём, если тебе надо, – он покосился на Короля и повторил: – Ты классно дерёшься.
Чужаки скрылись за выступом скалы, но они с Королём стояли ещё долго, пока солнце не опустилось в море. Погас последний луч, и сразу потемнело.
– Не вернутся? – нарушил молчание Король.
– Здесь тебе не Москва, – отозвалась Жучка. Её начало потряхивать после миновавшего напряжения – гормон сыграл неслабо. – У нас всё честно.
Король держал её за плечи, глядя в лицо – близко-близко:
– Мы спина к спине у мачты, против тысячи – вдвоём?
– Против тысячи бы отбились? – прищурилась она.
– А то! – он закинул голову и засмеялся, и тогда она, притянув его к себе за волосы, цапнула за нижнюю губу, и, не давая опомниться, повалилась вместе с ним на землю, расстёгивая на нём куртку и рубашку, дёргая за «молнию» на джинсах, впиваясь губами и зубами в скулу, в шею, в плечо….
Король всхлипывал, стонал и смеялся.
– Убить меня хочешь? За этим сюда привела?
– Хочу! – она снова вцепилась ему в волосы и с наслаждением потрясла. – За этим!
Он на мгновение перехватил её руки:
– Если потом простишь – убивай!
– Я только одного не прощаю, запомни, – прошептала она ему прямо в губы. – Предательства.
Она небрежно содрала с себя дорогие тряпки, сегодня купленные. Впрочем, они уже не были дорогими, а были просто тряпками.
Распростёршись на земле, Король смотрел на неё снизу вверх так, будто впитывал её глазами. Потом осторожно протянул руку и провёл пальцами по её щеке, до уха, вниз по шее, очерчивая ключицу, к вершине груди, ко впадинке пупка.
– Я умру за тебя, Королева, – сказал он просто.
– Я умру за тебя, – отозвалась она эхом.
А потом всё было так тихо-тихо, так бережно и нежно, что она, крепко зажмурившись, качалась, будто на волнах в штиль, соскальзывая от одной волны к другой, и опускаясь, и подымаясь, и начиная невольно торопиться, и он, успокаивая, легко касался губами её шеи, и это повторялось и повторялось, пока наконец не нагрянул шторм. И она закричала, вторя его стонам.
Когда всё схлынуло, она так и лежала, обессилев, поперёк его груди, чувствуя, как его пальцы перебирают её волосы.
Повернувшись, он ткнулся носом в её висок.
– Как насчёт пневмонии?
– В землянке есть печка, – сонно отозвалась она. – А здесь – костёр.
– Ты этот.. квест… мне устроила нарочно?
– Ну…
– Ты всё это… для меня… нарочно?
– Ну…
Король сел и сгрёб её с земли, устраивая у себя на коленях:
– Драться ж мы ещё будем?
– А если будут драться слон и кит, кто кого переборет? – Она положила подбородок ему на плечо, слушая, как бьётся его сердце, греясь в тепле обхвативших её рук.
– Ну… – он открыл рот, и тут где-то в груде их одежды глухо зазвонил мобильник.
– Мама! – заорали они, переглянувшись.
Жучка лежала, уткнувшись лицом в траву, пока Король, чертыхаясь, шарил по карманам, что-то путано втирал Ольге Васильевне, а потом сердито ворчал, снова притягивая её к себе. Море шумело под обрывом, костёр догорел, и пахло дымом, а она глядела в огромное ночное небо, раскинувшееся над ними, и точно знала, что пусть и