окна.
– Мама! – выпалил Серёга, едва дверь открылась, и ринулся к ним. – Варя не виновата!
Это ещё что?!
– Я сам нашёл щенка! Это не она, это я! Ты её за это ругала?
– Убей меня Бог из рогатки… – пробормотала Жучка.
– Твой… Песец здесь совсем ни при чём, – устало вздохнула Ольга Васильевна. – Кстати, посмотри-ка лучше вот сюда.
На бежевом ковровом покрытии красовалась лужа, а Песец радостно вилял хвостиком.
– Я уберу! – подхватив щенка под мышку, Серёга загрохотал вниз по лестнице. – Щас!
– Я пойду. До свидания, – ровно сказала Жучка.
И Король, конечно же, направился следом за ней.
* * *
– Что тебе мама сказала?
– Что у тебя было много девушек.
– А ты?
– Что у меня не было ни одной. Не угорай, а то двину по яйцам.
– А ещё что она сказала?
– Ещё она не хочет стать бабкой раньше времени. Ну? Чего ж ты не угораешь больше? Веселуха же!
– Ну, а ты ей сказала, что у нас c тобой есть самое лучшее средство от СПИДа – «спи один» называется?
– А тебе что, приспичило? Не терпится?
– Приспичило. А тебе что – нет?
– Нет.
– Гонишь!
– Коне-ечно… ты ж у нас великий и могучий, тебе все девки сразу дают, а тут какая-то колхозница выделывается! Ты в навозе стоишь, гоп-стоп-дубай, юбка с разрезом, ты корову доишь, гоп-стоп-дубай, за хвост облезлый…
– Слушай, ты что, всё своего Цыгана никак забыть не можешь?
– Он-то тут при чём?
– Тогда кто при чём? Махно, что ли?
– Вали уже домой, а? Задолбал.
– Кто? Я?! Да я и не начинал!
– Мне твоя мама запретила с тобой трахаться. От этого дети бывают. Отвали, Король.
– Да что ты?
Он неожиданно толкнул её на скамейку под облетевшим платаном, крепко прижав плечом к холодным доскам, запустив руки ей под куртку и жадно целуя. Она дёрнулась было, но потом откинула голову на спинку скамьи, бездумно глядя в просторное небо меж корявых ветвей, позволяя его ладоням торопливо блуждать по своей груди, пока не затрещали, отскакивая, пуговицы на рубашке.
– Эй! – негодующе выдохнула она, вырываясь из поцелуя.
– Подожди-и… – со стоном бормотнул Король, снова ненасытно зажимая губами её рот. Теперь его пальцы нетерпеливо теребили «молнию» на её джинсах.
А, не всё ли равно… пускай… пускай…
Пускай хоть ненадолго затихнет чёртов зверёк, грызущий сердце.
Но если так… она же никогда уже не сможет… ничего… с Серёгой…
Мысли отчаянно рвались, путались… а тело само собой блаженно льнуло к горячим ладоням, ласкавшим так грубо, так нежно…
Она зажмурилась.
Выехавшая из проулка машина вдруг осветила их фарами и остановилась. Хлопнула дверца.
– Молодые люди! Ваши документы?
Через секунду Жучка уже волокла обалдевшего Короля через весь двор к железной лестнице, соединявшей эту и соседнюю улицы – в городе, расположенном среди гор, такие лесенки были делом обычным. Им ещё что-то кричали вслед, но слов было не разобрать – грохот каблуков по ступенькам заглушил всё.
– Это что, менты? – выпалил Король, когда они, задыхаясь, наконец остановились. – Чего они?..
– Закон… пятнадцать тридцать девять… – Жучка, согнувшись, уперлась руками в колени, чтобы побыстрее выровнять дыхание.
– Чего?
– Чего-чего… Несовершеннолетним запрещено появляться на улице после двадцати двух ноль-ноль без сопровождения родителей или лиц, их заменяющих, чего… Не знал, что ли?
– Фигасе…
Жучка фыркнула:
– Вот тебе и фигасе. Ходи дворами, в центре не обжимайся, и будет тебе счастье.
Она шагнула было вперёд, но Король решительно придержал её за плечо:
– Ещё хочу… счастья.
Глаза его шало блестели, он провёл языком по припухшим губам.
– Мы уже пришли, – усмехнулась Жучка. – Это мой двор. И мой подъезд. Не узнал? – Она прыснула, увидев, как разочарованно вытянулась его физиономия. – Так что спи спокойно, дорогой товарищ.
– Динамишь меня, Королева?
– Что, не нравится? Терпи, силу воли вырабатывай. Пригодится!
Он дёрнулся было за ней, но Жучка, увернувшись, влетела в подъезд и торопливо захлопнула за собою дверь с кодовым замком, привалившись к ней спиной.
Она ещё беззвучно смеялась, слыша его свирепое тихое чертыханье и удаляющиеся шаги, но внезапно смех перешёл во всхлип.
Ещё чего!
Она оттолкнулась от двери и стала медленно подыматься по лестнице.
* * *
Теперь Жучка каждый раз спешила в спортшколу, как угорелая.
Разминка, и тренировочный бой, и ещё один, и в душ, и тело воет, а из головы наконец вылетает всё лишнее.
Короля бы сюда.
Ну не прямо сюда…
Жучка сумрачно ухмыльнулась, ероша сырые волосы и небрежно швыряя полотенце на скамейку в душевой.
Она снова уже неделю отнекивалась от встреч с Королём после школы, ссылаясь то на одно, то на другое, пользуясь тем, что и у него день был занят под завязку – гимназия есть гимназия.
И на репетиции «Чеширских Котов» в ДК она больше не ходила
Хватит.
Пора завязывать.
…Не заботьтесь о завтрашнем дне, ибо завтрашний сам будет заботиться о своём: довольно для каждого дня своей заботы…
Она как-то заглянула в бабкино Евангелие, аккуратно обёрнутое в старую обложку от её учебника, и прочла всё в один присест.
Левий Матфей был реально крут.
Ну, после самого Иисуса, ясное дело.
Остальные Евангелия были довольно-таки слюнявы, но это, от Матфея…
Когда-то в Сети она нашла очередной дурацкий тест, в котором её зацепил один вопрос: «С кем из реально живущих или уже умерших личностей вы хотели бы поговорить?»
Если уж ей не суждено было поговорить с отцом и матерью, она бы хотела поговорить с Левием Матфеем.
Чтоб большая ладонь на макушке, чтоб тёплое плечо под мокрой щекой, чтоб успокаивающие слова, которых толком не разобрать сквозь собственные всхлипы и сопли, только знать, что тебя понимают и жалеют…
Жалеют?!
Дожилась ты, чува.
Снова мрачно усмехнувшись, Жучка подхватила с вешалки сумку и куртку.
И остолбенела, выйдя на крыльцо.
Там опять мялся Серёга. На сей раз без гитары, зато с Песцом у ног. При виде неё Песец завилял хвостом, а Серёга… тоже практически завилял.
Серые глазищи его просияли.
Жучка глубоко вдохнула свежий вечерний воздух. Ветер дул с гор.
– Ты перестала к нам ходить! И домой, и песни слушать, – не утруждаясь приветствием, торопливо выпалил Серёга, глядя теперь укоризненно. – Я так не могу, понятно?
– Чего ты там ещё не можешь? – сипло проронила она, едва шевеля губами.
– Мне плохо без тебя, – просто сказал он, и у неё подкосились ноги. – Песни плохо приходят. И Песец скучает.
Она только беспомощно покачала головой и наконец пробормотала:
– Мне некогда. Извини.
– Ты с Дюней что ли, поругалась? Или на маму обиделась? Мама сказала, что вы просто разговаривали, и что она тебя уважает!
– Отстань, а? – тоскливо буркнула Жучка, пытаясь хотя бы не глядеть на него. – Говорю же – некогда мне, ясно?
– Если ты не будешь приходить, – вспыхнул вдруг Серёга – неожиданно, как всегда, – я… я… я тогда буду с пацанами бухать! Для вдохновения!
– Попробуй только! – грозно начала она и осеклась, увидев, как он расплывается в торжествующей улыбке.
Вот паршивец! Провокатор!
Схватить за шиворот, сгрести в охапку, тряхануть, как щенка, чтоб язык прикусил, и вжать в перила изо всех сил, и…
Вместо этого она подхватила радостно взвизгнувшего Песца, который, ликуя, лизнул её прямо в губы.
– Тьфу ты! – сморщилась она, поспешно утираясь тыльной стороной ладони. – Королевская собака, сразу видно!
– Молодец, понимает, где самое вкусное… – Ленивый голос сзади заставляет её вздрогнуть и выпрямиться.
Ну, конечно… Его Величество Король!
– Да отстаньте вы уже от меня! – бросила она через плечо, стремглав слетая с крыльца и оставляя обоих братцев Королёвых и королевскую собаку обескураженно таращиться вслед.
«…Довольно для каждого дня своей заботы…»
И она позаботится о себе сама. Как всегда.
* * *
С весенних спортивных сборов в Перми Жучка вернулась, чувствуя, что заболевает. Хрен знает, что это была за фигня, может, какой-то скоротечный вирус, но из вагона она вывалилась уже с температурой, её даже подтрясывало слегка. Тренер Палыч только головой покачал и велел отлежаться.
Бабки дома не оказалось. На майские праздники она с ночёвкой завеялась к лучшей подруге Зиночке, жившей в пригородном посёлке – чтобы без помех, всласть насмотреться дурацких «Танцев со звёздами» и «Аншлагов», пообсуждать сериалы и внуков, поделиться народными рецептами лечения всяких хворей, аккуратно вырезанными из газет… в общем, по-старушечьи оттопыриться.
С Зиночкой они дружили добрых пятьдесят лет, уму непостижимо просто.
Бабка всегда сокрушалась, что у внучки не было подружек, а лишь друзья-пацаны. Как же так, ведь только подруга может понять, подсказать и помочь.
Жучка всегда считала девчонок глупыми клушами и рёвами. Толку от них…
Она порылась в бабкиной аптечке, пропахшей корвалолом. Нашла залежалый аспирин и выпила пару таблеток. Есть ей не хотелось. Голова болела и кружилась, её качало. Помыться с дороги, и спать, спать…
Упав на диван, не расстилая постели, прямо в старом любимом халатике, она начала проваливаться в тяжёлый вязкий сон. И, даже услышав звонок в дверь, решила сперва, что это тоже – во сне.
Король ещё раз нетерпеливо нажал на кнопку звонка. Королева была дома, точно, пацаны из спортшколы сказали. Он не стал звонить ей на мобильник, предчувствуя, что его опять отошьют. Примчался сам, завернув только по дороге на цветочный рынок.
Ну же!
Прозвучали быстрые шаги, дверь распахнулась, и Король обомлел.
Он впервые увидел её не в джинсах.
И мешковатая боксёрская форма тоже была не в счёт.
Желтый, изрядно полинявший, совсем детский халатик был ей тесен и короток, туго обтягивая высокую грудь, а голые ноги под ним были… бесконечными.
Он забыл, как надо дышать.
– Чего припёрся на ночь глядя? – буркнула она хрипловато. – Сплю я. Болею, блин, не до тебя.
Ну да. Не до него. Как всегда.
Первая связная мысль больно уколола, но он, всё равно улыбнувшись, вытащил из-за спины два букета.
Розы, – белые, жёлтые, алые, – весело вспыхнули в полумраке прихожей.
– Это ещё к чему? – подозрительно прищурилась она.
– С наилучшими пожеланиями! – лихо отрапортовал он. – Любви тебе, Королева! Моей.
– Трепло, – нисколько не смягчившись, а, кажется, ещё больше разозлившись, бросила она. – Ненавижу цветуёчки всякие. Нашёл тоже мне… да-аму.
Ну и вот, ну и что теперь?
– А Ангелина Семёновна где?
– В гостях. У подружки. Так что сегодня тебе ручек не целовать, Арамис несчастный…
Она небрежно сгребла у него оба букета, не обращая внимания на шипы.
– Ты как эти розы, – неожиданно для себя пробормотал Король. – Красивая… и колешься. До крови.
– Ага, гони, гони… – проворчала она. – У нас и вазы-то нет. А, вот сюда можно.
Букеты перекочевали в две трёхлитровые банки из-под бабушкиных солений, хранившиеся под кухонным столом.
– В комнату к себе поставь хоть, – машинально укорил Король, не отрывая от неё взгляда и понимая, что пропал.
Совсем пропал.
Хоть бы раз попробовать её…
Хоть бы один раз…
Только один…
Чтоб она поняла наконец…
А она поймёт…
Кровь грохотала в висках, неистово пульсировала в паху.
Король сцепил руки за спиной и стиснул зубы – до хруста.
– Вот ещё, вонять будут у меня под носом, – она строптиво дёрнула круглым плечом, но тем не менее, взяла один букет и направилась с ним в комнату. Король неотступно шёл следом, задыхаясь от аромата цветов и её
