Газеты подстелим, - предложил Сергей.
Катя посмотрела на часы. Простенькие, 'Чайка'. Зато - свадебный подарок. Муж со стипендии...
- Тоже, придумал... Да и поздно, Серёжа. Поздно уже... Тебе на работу завтра.
Сергей, наклонив и слегка пригнув голову, попытался разглядеть сквозь светлеющую и разряжающуюся дождевую пелену край неба.
И почувствовал, как на макушку ему стали падать пробивающиеся сквозь намокший листьевый зонт капли.
По-черепашьи втянув голову, произнёс с некоторой грустью:
- Ладно, пойдём уж. Переждём и пойдём потихоньку. А вот кончится лето скоро, и закроется лодочная станция. Она, между прочим, до двадцатых чисел августа только...
Катя погладила его по плечу.
- Ничего, может, в следующие выходные. Или в следующем году. А потом Митька вырастет, а мы станем старенькие уже. Он нас катать будет.
- Дём? - в полусне спросил Митя.
- Скоро домой пойдём, - шёпотом пообещал Сергей.
Пёс открыл глаза.
Рывком встал с земли. Опустился на четвереньки. Понюхал глину, едва не приложив чёрный нос к кривобокой лесной кочке.
Распрямился. Медленно пропуская через ноздри, втянул воздух. Выдохнул.
Пахло пожаром, горьким углем, истерзанным деревом.
Иссушенной травой. И примешивался к этому странный, диссонирующий с гаревым фоном запах затхлой, застоявшейся, на гниющем сфагнуме настоянной болотной воды.
Пёс задрал голову к низкому, тёмной охрой крашеному небу.
И произнёс важно:
- У-у!
Никто не ответил ему. Буро-красное облако медленно проплыло над его головой. Вместо дождя из облака просыпалась мелкая терракотовая пыль.
- У-у! - повторил Пёс.
Уже с некоторой печалью.
Но потом отчего возвеселился и стал улыбаться, в щеристом оскале показывая острые, удивительно ровные, словно абразивным кругом по краям обточенные зубы.
- Я-а-у-ля! - объявил лесу Пёс.
Налетел ветер и лес вздрогнул. Лес уже видел псов. И видел их охоту.
- Я бегу, бегу! Ля-уля! Хай-скай! - завопил Пёс.
И побежал - через лес, через заплетённую прочными ветвями лесную чащобу, высокими прыжками перелетая через непролазные заросли, через овраги и глубокие трещины в серо-чёрной лесной земле.
- Я и есть, - подтвердил незнакомец. - Твой защитник. Позволь представиться: Гай Юлий Цезарь Август Германик, принцепс Сената, понтифик, трибун и консул. Ещё я отец Отечества, но это у уже в прошлом...
Парень вздохнул грустно.
- И отечества, говорят, давно уже нет.
- Длинное имя какое! - заметил Кузьма. - Я и не запомню... Можно короче?
- Можно, - согласился протектор.
И, поморщившись, с некоторой неохотой произнёс:
- Сапожок. Прозвище у меня такое.
Кузьма непочтительно хихикнул, поднеся ладонь ко рту.
- Правда, такое прозвище? Ну, насмешил, Гай Сапожок! А почему...
Снова, не сдержавшись, прыснул.
- А почему... такое?..
- Потому что моё детство прошло в военных лагерях, - скривив губы, пояснил протектор. - Солдаты носят сапоги, солдатские дети - сапожки... У меня были чудесные сапожки... Люди любили меня!
И, неожиданно толкнув Кузьму в грудь, закричал:
- Калигула! Ты разговариваешь с императором!
Кузьма поджал плечами.
- Драться-то зачем?
- Тебе ничего не говорит моё имя? - с удивлением спросил Калигула.
И тут же, поникнув, сам ответил на свой вопрос:
- Конечно, откуда... В последнее время из вашего мира прибывают чудовищные невежды. Я уже не удивляюсь тому, что они ничего не знают обо мне. Но они даже не слышали о великой империи, которая несла свободу и просвещение всему миру!
- О Китае, что ли? - уточнил Кузьма. - О Китае я слышал, мы им пошлины платим с оборота...
- Тупица! - прошипел Калигула. - Вот уж наказание мне боги придумали - возиться с такими!
И сорвался на крик:
- О Риме! Ты ничего не слышал о Риме?!
Кузьма помолчал секунды две, морща лоб.
И честно признался: 'Не-а...'
Калигула вздохнул и подвинул ему стул.
- Садись, невежда. Я здесь не для того, чтобы учить тебя...
- Так ты из Рима! - догадался Кузьма. - А чего по-немецки не говоришь? Как это ты наш язык выучил?
- Ничего я не учил! - отрезал протектор. - Я говорю, и ты меня понимаешь. Я сам не знаю, на каком языке я сейчас говорю. Просто ты меня понимаешь... Понимаешь?
Кузьма покачал головой.
- Ну и хорошо, - неожиданно беззаботно сказал Калигула.
И улыбнулся - белозубо и простодушно.
- Просто садись и слушай. И не отвлекай лишними вопросами, я на службе, мне отвлекаться нельзя.
Кузьма, повинуясь императору, подсел к столу и, подперев голову кулаком, приготовился было слушать длинный рассказ потустороннего (теперь уж совершенно ясно, что потустороннего: разглядел Кузьма, что уши у императора тронуты тлением и кончик носа смерть раскрасила в бледно-зелёный цвет... а когда это Рим империей был? с ума он сошёл, Гай этот, в загробной стране...)
Рассказ, однако, был коротким. Да и не рассказ вовсе, а всего две фразы. Точнее, два восклицания.
- Это Земля Пожаров! - заявил Калигула.
Выждав секунду, продолжил.
- По твоему следу послали Пса!
И замолчал.
Кузьма выдержал полминуты, не больше. Потом заёрзал, засопел, покашлял немного.
Император на намёки не отреагировал, сидел всё в той же недвижности и молчании, растянув тонкие гуды в простодушной, детской улыбке.
- И чего? - подал голос Кузьма.
- Не страшно? - спросил император. - Пса посылают к тем, кто уязвим. К преступникам, нечестивцам, отцеубийцам, кровосмесителям, мужеложникам. Тебя не защитят духи этого места! Потому я, протектор, позвал тебя...
Кузьма замахал руками.
- Не знаю, в какой бред ты меня заманил! Не знаю никаких псов, императоров и пожаров! И ничего из перечисленного тобой я не совершал! Ничего! Я простой торговец, тихий и мирный челове...
И вдруг Кузьма осёкся и замолчал, будто конец фразы колкой рыбной костью застрял у него в горле. Он вскочил, отпрянул от стола, с грохотом повалив стул на пол. Губы его дрогнули и прошептал что-то... будто произнёс чьё-то имя...
Калигуле послышалось: '...ина...'
Кузьма выставил правую руку вперёд, зачертил ею в воздухе фигуры, словно отгоняя призрака. Хотя какой смысл в потустороннем мире призраков гонять?
- Это девушка? - прошептал Кузьма. - Из-за неё всё, да? Я же знал, что добром не кончится, чтобы не говорил мне законник... Что мне дали, какую отраву? Почему я здесь? Отпустите меня, всё случайно вышло... Я просто превысил скорость, за это даже в нашем мире не судят... Случайно, я же говорю... У меня и справка есть.
Глаза у Кузьмы стали белыми и контрастно выступили на них синие и красные прожилки. Пепельная кожа истончилась и сквозь бумажную тонкость её стали проступать на лице очертания черепных костей.
- Что с тобой? - в испуге спросил Калигула.
И зашептал что-то похожее на заклинания. Потом подбежал к Кузьме и, схватив его за руки, дунул ему в лицо.
Но магия императора не подействовала. Кузьма, захрипев, отступил на шаг, вырвав руки из императорской хватки, затем отошёл ещё на шаг, спиной упёрся в стену - и медленно полз вниз, по-рыбьи прихватывая воздух широко открытым ртом.
- Ты что, спятил при переходе? - спросил Калигула. - Что с тобой, Марк? Харон мозги забрал в уплату, вместо обола? При чём тут девушка? И с каких это пор ты, чиновник канцелярии правителя, стал торговцем?
Кузьма посмотрел на императора ошарашено и, с трудом продавливая воздух сквозь горло, просипел:
- Я Кузьма... торговец мебелью...
Калигула погрозил ему пальцем.
- Меня не обманывай! Я - твой протектор. Меня нельзя обманывать, мне нужно говорить только правду. Одну лишь правду! Духами-хранителями этого места я приставлен к тебе в качестве твоего защитника, дабы безостановочно и безнаказанно мог ты насыщать духов угодной им пищей. И всё это время трудился неустанно, отбивая атаки драконов и гарпий. И ни одну ламию к тебе не подпустил! А ты, мерзавец неблагодарный, притворяешься, будто при переходе утратил рассудок и саму свою личность, и переродился в какого... В кого, повтори?
Кузьма всхлипнул.
- Кузь-ма! Торговец мебелью... Проживаю по адресу... Какая разница? Я всё помню! Я не во сне, я не умер. Просто бред какой-то...
Калигула смотрел на него недоверчиво, рассматривал долго, будто пытаясь найти какие-то ему лишь ведомые приметы, по которым смог бы уличить он торговца мебелью во лжи, но примет тех, видно, не нашёл, отчего до крайности опечалился.
А потом и вовсе пришёл в ярость, опрокинул стол и стул бросил в стену.
Потом подбежал к двери, рывком открыл её и замер, высматривая в пылающем лесу затерявшегося гостя.
Но не высмотрел. Ожидаемый гость потерялся где-то по дороге.
А нежданный и ненужный - сидел у стены и ревел, размазывая слёзы по рвущимся под нажимом его пальцев щекам.
Калигула, повернувшись, посмотрел с некоторой, неизвестно откуда появившейся жалостью, на торговца и спросил:
- А ты как сюда попал? Как ты сюда попал?
Услышав этот вопрос, Кузьма почему-то отчасти пришёл в себя, немного успокоился и, выпятив нижнюю губы, ответствовал с уверенностью:
- Не ...аю! Ы!
- И я не знаю, - честно признался император. - Что-то нехорошее произошло, торговец. Что-то очень и очень нехорошее. Боюсь, что застряну я в этом мире. Марк ведь двадцать третий мой клиент. Ещё бы парочку - и ушёл бы отсюда. Но ты ведь не Марк? Точно, не Марк?
Кузьма замотал головой.
- Не-а!
- Плохо...
Император вздохнул и ладонью потёр шею.
- Но ведь Пса-то послали, - с уверенностью заявил Калигула. - Это я точно знаю!
Кузьма, наплакавшись, закрыл глаза и попытался заснуть.
'Псы, императоры... Всё чепуха!' подумал он. 'Прилипчивый бред... Засну - и проснусь у себя дома'.
Он действительно заснул.
И, кажется, спал долго. Очень долго.
Ног проснулся опять на прежнем месте: в домике посреди горящего леса.
Вот только императора рядом уже не было.
'Файл 126-12, запись сделана во время вечернего дежурства доктора Койны Полаци.
Палата интенсивной терапии отделения сердечно-сосудистых заболеваний.
Пациент литерный, в приемном покое занесён в базу данных лечебного центра под временным шифром 3-41.
Имя придумаем ему чуть позже. Если удастся спасти. В чём доктор Ставски сомневается. Конечно, он сомневается не в наших творческих способностях и умении придумать литерным пациентам псевдонимы. Он сомневается в нашей способности возвращать к полноценной жизни пациентов, находящихся в столь глубокой и продолжительной коме.
Впрочем, реанимация проведена качественно... О чём я?
Он молод. Молод и безнадёжен. Богат и безнадёжен.
Дыхание прерывистое, пульс - 20 ударов в минуту. Искусственная вентиляция лёгких, искусственное кровоснабжение (вчера вечером перевели на снабжение кровезаменителем с добавлением физраствора).
Ему, кажется, нет ещё и тридцати, а организм - полная... Скажем так, это руины.
Это уже пятый 'молодой лев', доставшийся нашему отделению. Наша старушка Кома собирает всё новые и новые жертвы. Боги лишь знают, отчего эти молодые, успешные и богатые вот так, внезапно, средь бела дня (или, что, в общем-то, непринципиально, посреди тёмной ночи) вдруг хватаются за сердце, теряют сознание - и попадают к нам. Или в ещё одно заведение, которое я не хотела бы упоминать даже в записи, внесённой в закрытую для посторонних базу
