Романтика переходного периода. (начало.)

объяснялась одним: разбудить и увести мужика так, что бы рядом лежащая жена не проснулась и продолжала видеть сладкие сны.  Что в данном случае осуществилось на сто процентов.
А мужик, как нам здесь же объяснили, держал у себя что-то подобное лавки, товары в которую, предварительно заказанные, привозились раз в неделю, вместе с водой в цистерне, специальным поездом-хозяйкой. Теперь этот мужик, лучший Колин друг, специально для него кое-что заказывал, и сейчас этот заказ из сарайчика достал: Молдавский портвейн, за совсем смешную цену восемьдесят две копейки бутылка! Если отбросить стоимость тары двенадцать копеек – семьдесят копеек пол литра абалденного по качеству напитка!  Вы в городе что-нибудь подобное покупали? Лично я никогда.
Не отходя, как говорится, от «кассы», две бутылки из десяти вчетвером мы тут же выдули – так Коля отблагодарил своего друга, и тот так же осторожно покрался занимать свое место на супружеском ложе. Ну а наша троица с уже меньшей осторожностью перемахнула через насыпь железки и была встречена истомленными ожиданием собратьями. Дальше сами понимаете что было.      

                               Часть вторая.

До субботы я избегал всю вверенную мне площадь, и в субботу утром подошел к старшему геологу, Виктору Александровичу, отвечавшему за геологические работы, и предупредил что все, делать мне в поле больше нечего. Очень удивил человека! И после небольшой паузы, во время которой он в сомнении мотал головой – не мог я в столь короткий срок с заданием справиться – дал указание:
«Сейчас ребят в поле отправлю, и материалы покажешь. Сдается мне, что ты поторопился», - я по привычке пожал плечами, и пошел отбирать необходимые бумаги.
Показывать и объяснять на словах нарисованное пришлось троим. Кроме старшего геолога, в палатку-камералку пришли Николай Федорович, начальник отряда, и геофизик Виталий, отчество которого, из-за присущей тому легкости общения с кем бы то ни было,  не употреблялось.
«Ну и что намудрил?» - Николай Федорович по праву начальника пододвинул мои бумаги к себе поближе. Два других экзаменатора подвинулись поближе к нему. Минут пять молча рассматривали мои картинки, с видом серьезным, что меня радовало. Не хмыкают, не улыбаются с ехидством – значит картинки нравятся. Даже Николаю Федоровичу, уверенному, что в моей голове места для умных мыслей нет.
«Ну что», - это уже старший геолог, - «на карте все  нарисовано логично, можно сказать хорошо». Начальник отряда поднял от нее голову, глянул на меня и продемонстрировал некое удивление, покачав головой.  «Теперь давай на словах: может ли быть здесь хотя бы рудопроявление, а если может – то покажи где», - это старший геолог продолжил.
Будь на моем месте Лешка, он  сейчас о перспективах участка говорил бы до обеда, я же для себя такого позволить не мог, из-за все того же принципа: говорить только то, в чем уверен. А уверен я пока был не во всем:
«Пород измененных на участке мало, вы это видите», - кивнул на свою карту, - «и несут ли они ореолы каких-либо элементов – пока не ясно. Пробы на анализы я отобрал, где было возможно, но в самых лучших местах этого сделать нельзя. Сами знаете, все разломы у нас под наносами, да и лощинок много, где даже до делювия не доберешься».
«Значит, не все сделано», - Николай Федорович за столом выпрямился и откинулся назад, - «до ума нужно карту доводить!» - и посмотрел на меня, как на проштрафившегося,  взглядом снисходительным.
«Карта нормальная», - не согласился Виктор Александрович, и геофизик Виталий тут же меня поддержал, подмигнув с улыбкой, - «осталось разломы вскрыть, кое-где с БКМом пробежаться. Но у нас пока канавщиков нет», - обернулся к начальнику отряда, - «Надо о них в партии вопрос ребром ставить, иначе до снега здесь куковать будем!»
«Я каждую субботу ставлю!» - оправдался Николай Федорович, - «А с БКМом – завтра к нему отправлю, и до конца недели!» - и посмотрел на меня как на солдата, получающего приказ идти в атаку. Потом смягчился: «С картой справился. Глядишь, и умные мысли в голове появятся!» - поднялся, выбрался из-за стола, и пошагал из палатки по своим, начальственным делам. Оставив нас втроем. Слава тебе господи!
Теперь разговор пошел о делах конкретных: где именно использовать БКМ, где пройти канавы после решения вопроса с канавщиками. И как быть с самым мощным разломом, проходящим по узкой долине с наносами до десятка метров – канавами по коренных не доберешься. По предложению Виталия, решили в долине провести электроразведку, заверить ее попозже картировочным бурением. Это ж Лешка окажется в моем подчинении, вот  «обрадуется!» На этом разговор мы закончили, тем более время подошло к обеду.
«Молодец!» - напоследок похвалил меня старший геолог, - «Отлично с геологией разобрался! Не знаю, из-за чего ты не в фаворе у Николая Федоровича, он все Лешу, твоего друга нахваливает. А зря, болтает тот много, но мысли поверхностные, не в пример твоим, редким но метким!» А Виталий молча пожал мне руку, что для него было высшей степенью признания.    
В следующую пятницу все намеченное в поле я закончил: и с БКМом где нужно пробурил дудки, и канавы не только наметил, а и колышки забил где положено. Электроразведка же начнется с понедельника, бригада в полном составе будет ездить к нам ежедневно из поселка парии, и возвращаться туда же по окончанию рабочего дня  - ночью они должны подзаряжать аккумуляторы, а в отряде, сами понимаете, в это время электричества нет.  Придется завтра опять надоедать Виктору Александровичу, новую работу выпрашивать.  
А вечером в отряде заметил некое оживлении, причем со стороны не временной публики, вроде студентов и рабочих-радиометристов из бывших десятиклассников, а постоянных партийских кадров. Причем в суматохе участвовал геофизик Виталий. Я к нему и подошел:
«Чего вы тут бегаете, шофер машину заправляет? Куда ехать собрались?»
«Мясо в столовой кончилось, думаем прокатиться, может, кого и подстрелим».
Я ружье с собой не привез. На кого в пустыне охотиться? Тут же голые сопки, трава в мае выгорает! А на кустах ни плодов, ни листьев нормальных -  нечем дикой животине кормиться!
«А кто здесь водится?» - тут же выскочил из меня вопрос.
«Да много чего!» - Виталий улыбнулся, - «Сайга, джейраны, зайцы, дрофы. Животины хватает, до нее, кроме нас никто и не добирается».
«Тогда я с вами!» - и с таким убеждением на геофизика посмотрел, что не согласиться тот просто не мог.
«Быстро собирайся», - осмотрел меня с ног до головы, - «Робу полевую одень, сапоги обязательно, и курточку прихвати».
Я как угорелый кинулся к своей палатке переодеваться, и через пять минут бежал от нее к стоянке отрядных машин, возле одной из которых толкалось четыре человека, посматривая в мою сторону. Причем двое из них, старшие техники близнецы-братья Паша и Саша – с ружьями.
Дождавшись меня, Виталий скомандовал:
«Поехали!» - и вслед за шофером полез в кабину бортового Газа-вездехода, я и близнецы забрались в кузов и устроились (стоя) за его кабиной. По времени – темнело на глазах.
Подальше от  лагеря местность я не знал совершенно, и куда ехали ночью с пол часа по времени, не имел понятия. Зато успел близнецов расспросить, как мы будем охотиться.
«Впереди такыр, большой и ровный. На нем можно разогнаться», - сейчас мы пилили по бездорожью километров двадцать в час, -  «Подъедем – я свет включу», - продемонстрировал мне отражатель с лампочкой из обычной автомобильной фары, провод от которого протянут в кабину, - «сайгу будем искать», - и протянул мне свое ружье, - «Держи, сразу и фарить, и стрелять у меня не получится».
Где то я читал о подобной охоте, знал, что браконьерство чистой воды. Как, успев побывать на практиках в Сибирской тайге, знал, что и там, в местном безлюдье, где одних медведей на человеческую душу приходится явно больше одного, а другой живности и того больше, никого по закону стрелять не положено. Пусть живут до смерти по старости, даже если тебе есть нечего. А потому редкий местный люд считает подобные законы писанными не для них, и с легким сердцем их при необходимости нарушает. Оказывается, и в пустыне такие же порядки.
Вскоре машина остановилась, Виталий выскочил из кабины.
«Отсюда начнем», - это он братьям-близнецам, - «машину поведу по кругу, по часовой», - и объяснил для чего, - «что б в сторону поселков светить поменьше», - и заскочил в кабину. Тронулись, один из близнецов – их, по-моему, и мать родная не различает – включил фару. Зато шофер выключил две на машине, оставив одни габаритные огни. Черт те что, как он в темноте рулить собирается?
Узкий луч света побежал дорожкой из кузова машины к горизонту, освещая полосу ровного такыра, затем заскользил вдоль горизонта по полукругу впереди машины, на мгновения выхватывая  отдельные кусты, небольшие рощицы саксаула, покрытые сухой травой понижения в рельефе. Никакой сайги видно не было. Несколько раз в луче света загорались маленькие огоньки, срывались с места и летели в окружающую темноту, что бы в ней исчезнуть. Потом недалеко от машины вспыхнули два красных огня, из куста выскочил заяц метрах в ста, и заметался в луче света, боясь прыгнуть в окружающую темноту.
«Сегодня зайцев не стреляем, возиться с ними некогда!» - прокричал мне на ухо фарщик.
По такыру мотались больше часа, выгнали несколько зайцев, много птиц и даже одну дрофу, но сайга не попадалась. Я уже и смотреть вперед перестал внимательно. И вдруг пучок света заметался взад-вперед от машины до одного места на горизонте, шофер прибавил газ и подвернул к нему машину. Я начал осматривать освещенное пространство впереди метров на триста – только на таком расстоянии и не больше мог я сайгу увидеть. Но там ее не было, зато далеко-далеко на горизонте возникла цепочка зеленых огней, штук тридцать. Поначалу я подумал, что прикатили мы к какому-то поселку, огни  были слишком большими, почему то зелеными. Но фарщик свет с них не снимал, а его брат весь подался вперед, сколь возможно, ружье с плеча снял, взял в руки и мне прокричал:
«Чего столбом стоишь! Ружье готовь, видишь, глаза сайги горят  впереди!»
 Ружье я на всякий случай приготовил, и только теперь заметил, что зеленые огни не стоят на месте, а очень быстро перемещаются. Неужели действительно глаза сайги? Саму ее пока не видел.
Завывая на третьей скорости, машина полетела по такыру наперерез зеленым огням, подпрыгивая на бугорках и небольших камнях. Как бы из кузова не вылететь! Я вцепился руками за борт, к счастью перед кабиной надшитым дополнительной доской до уровня груди, пошире расставил ноги для лучшей устойчивости. И прикинул, как в случае чего, если удержаться в кузове уже не смогу, из него выпрыгнуть, не попав под колеса.
Животные уже видны, бегут организованно цепочкой друг за другом, и мы их нагоняет, хотя место для погони не очень удобное – много невысоких кустов, и машину на них подбрасывает так, что дай бог удержаться на ногах.  Наконец они кончаются, и впереди чистая ровнятина. Шофер надавил газ до упора, сайга уже рядом, паникует и разбегается в стороны, исчезая в темноте.  Машина летит за рогачем, он уже рядом. Фарщик что то кричит для меня, его брат из ружья дуплетится – рогач кувыркается через голову, и исчезает в темноте