Романтика переходного периода. (начало.)

любезностями рассказал, не забыл отметить и свой вклад в примирение:
«Я ребят малость попугал. Сказал, что в армии ты в десантуре был, в разведке. А там приемчикам всяким учат, так что с тобой лучше не связываться!» - и это с улыбкой до ушей!  Хотел  ему тут же приемчик продемонстрировать, что бы врал поменьше, но…все же друг, правда болтливый.  И не только болтливый, а и пронырливый: не только познакомился с Виктором Андриановичем, оставшемся в отряде вместе с личной машиной, а и втерся к нему в доверие. Пару раз прокатился (причем был за рулем) с ним на Москвиче к разъезду за вином, и успел договориться, что Виктор Андрианович, оказавшийся заядлым рыбаком, в воскресенье возьмет его с собой на озеро. Я конечно поинтересовался,  кто с ними едет еще, в машине же четыре места, и услышал ожидаемое: две женщины. Ну а что одна из них Лешкина краля Фаиночка, я и уточнять не стал.
Тема «озера» появилась и в камералке, не помню по чьей инициативе. Успешно развилась, и уже в пятницу был список желающих в воскресенье покупаться, а Николай Федорович определил для поездки шофера и машину. В субботу я для себя сделал камералку – в поле пока нечего было смотреть, и с утра, разложив на столе свою портянку-миллиметровку, начал по очереди накладывать на нее гравику и магнитку, пытаясь в хитросплетении изолиний выделить возможные разрывные нарушения, проследить с учетом картировочных скважин отдельные горизонты пород. Смущало меня одно: никогда подобным я не занимался. Видел, конечно, и геологические материалы, и геофизические, но соединять их воедино, во все объясняющей карте, мне не приходилось. Вот и ломал голову, неуверенно карандашом проводя на миллиметровке вроде бы логичные границы, и тут же в большинстве случаев их в сомнении стирая. Но потихоньку полегоньку карандашных линий прибавлялось: положение разломов уточнялось и уточнялось, горизонты пород из сопок, где они подтверждались многочисленными обнажениями, все уверенней и уверенней до этих разломов прослеживались.
Несколько раз ко мне подходил и старший геолог, и геофизик  Виталий, из-за спины смотрели на мои каракули, и молча уходили на свои места. Наконец схему на половину долины, где картировка уже проведена, я закончил. То-есть, больше ничего придумать не мог.  Покрутился за столом, и подошел к Виктору Александровичу:
«Когда вы можете меня посмотреть? Я нарисовал что-то, но сильно сомневаюсь, что нарисовал правильно».
«Через полчасика и посмотрим», - согласился старший геолог, - «вместе с Виталием», - посмотрел на геофизика, и тот кивнул головой.
Пока было время, из камералки вышел размяться. Прошелся по лагерю, придумывая как добраться в поле до электроразведчиков. Утром они в лагерь не заехали, могут и в партию умотать не заезжая. А у нас завтра поездка на озеро, где я еще не был, и хороший повод для Зинули, остаться в лагере до понедельника, ради озера. Только как этот вариант ей предложить? Когда отрядные машины все в разъезде? Придется пять км и столько обратно пробежаться. Если для этого найдется время, после  оценки  старшим  геологом и геофизиком моих способностей.
Оценка прошла быстро, в присутствии Николая Федоровича. Он что, специально на нее пришел, что бы еще раз напомнить о моей пустой голове? Посмотрел из-за спины главных экзаменаторов на мои бумажки, и молча вышел, без каких-либо комментарий. Зато о них не забыл Виктор Александрович:
«Лучше не составишь», - это он о моей схеме, - «дальше по мере проходки картировочных скважин будешь дорисовывать. Уже проще. А электроразведку проведут – может что-то и подправишь». У меня прямо как с плеч гора упала, до того я со своей схемой боялся проштрафиться. И уже собрался бумаги убирать, как старший геолог продолжил на совсем другую тему:
«Подумай, куда распределяться на работу после диплома. Захочешь к нам – поговорю с главным геологом партии, а он – с главным геологом объединения (это которому Лешка вез из Москвы записочку). Ну а тот на распределение каждый год в Москвы ездит, отбирает себе бывших студентов, по нашим рекомендациям».
«Обязательно подумаю», - так я ответил, непроизвольно краснея, из-за этой вот, очередной лести. Приятно конечно, когда тебя приглашают на работу – значит, верят и надеются, что не подведу. Только все прошлые практики я провел в тайге, обязательно с ружьем, и подумывал туда же распределиться после окончания института. А сюда, в пустыню, попал можно сказать случайно. И даже ружье с собой не взял, хотя уже убедился, что охотиться есть на кого. И не только есть, а намного больше, чем в тайге, где к ней впридачу гнус, комары, частые дожди и короткое лето. Не в пример местному постоянному солнцу и жаре – тоже не комильфо. Но невиданные ранее мною эти вот открытые пространства, с редким саксаулом и кустарником в долинах и сухих руслах, меня завораживали больше, чем тайга, часто мрачная и все скрывающая. А постоянные ярчайшие звезды на абсолютно черном ночном небе, никогда не скрываемые облаками, вызывали восхищение, навевали романтические фантазии. Впрочем, что это я – уж не влюбляюсь ли в пустыню?
Из камералки я побежал к электроразведчикам, с надеждой, что мое в данный момент хорошее настроение повысится до отличного – если Зиночка согласится на воскресенье остаться в отряде. Рафик я заметил издали, и подбежал к нему, когда девчата под руководством старшего техника грузили в салон электроразведочное оборудование.
«Девчатам успехов и хорошего воскресенья!» - это я так поздоровался, а заодно и попрощался.
«Здрасте, здрасте!» - услышал в ответ, но не от всех. Зина только улыбнулась, и вытянула губки, посылая в мою сторону невидимый для других воздушный поцелуй, а скромница Света промолчала, и бросила на меня взгляд обиженного ребенка.
«За девку головой отвечаешь!» - влез в разговор подошедший старший техник, - «Что б в понедельник как штык была!» - и протянул для приветствия руку. Какая девка, какая голова? Это было первой мыслью. Вторая тут же ее сменила: уж не о Зине ли он говорит? Что она в отряде остается?
«Присматривай, что б на озере не утонула!» - добавил старший техник, руку мою отпуская.
«Откуда об озере знаешь?» - это для меня было загадкой, ведь электроразведчики утром в лагерь не заезжали.
«А начальник мой сюда приезжал, на личном Москвиче, он и сказал».
«Да, Юрочка», - можно сказать, продолжила его Зинуля, - «Виктор Андрианович обещал меня в свою легковушку взять, на озеро!»
«Ой как повезло девочке!» - хихикнула как я уже знал – Юля, - «С таким мальчиком и я не против покупаться! Купальничек бы одела соответствующий, что б ничто лишнее не мешало!»
«Не переживай, и у меня такой найдется!» - остановила ее Зинуля, а девчонки прыснули смехом. Кроме Светы – та наоборот, как то жалко улыбнулась. А я понял: точно Зинулька в лагере остается!»
«Все в машину!» - скомандовал старший техник, и проказницы со смехом и шутками начали занимать в ней места. Главный махнул и мне, мол садись, довезет до лагеря. Но я рукой помотал: не хотел показать, что прибежал я сюда вовсе не по делу.
Через час в лагерь я вернулся, как раз к обеду. Зина в столовой уже побывала, успев переодеться. В коротких шортиках, со сверкающими штучками в нужных местах, в легкой воздушной кофточке и явно без лифчика, выглядела она соблазнительно. Мужики на нее пялились откровенно, кое-кто и языком тихонько поцокивал.
Я тоже не забыл одеться поприличней, и после обеда соблазнительницу отыскал в палатке наших девчат. Привел в палатку свою, а Лешку из нее выгнал, вернее втихаря сотворил для него зверскую рожу и показал глазами, что бы убирался. И Испанскую сиесту в Русском варианте мы чудненько провели. Правда, без самого главного:
«У тебя здесь проходной двор!» - так Зинуля посчитала, уже и тяжело дыша, и мелко дрожа, и не позволив мне завершить благое дело, - «Ну хоть ночи дождись!» - намекнула на возможное продолжение, и с раскладушки поднялась – «Погулять пошли, пока ты меня не….», - и улыбкой заменила необходимое последнее слово.  
В постсиестное оживление в лагере, из которого на воскресенье в партию уехало большинство, Зиночка вписалась легко. Поучаствовала в ежедневном теннисном турнире, поболела на волейбольной площадке непонятно за кого. Ближе к вечеру Коля отозвал меня и Лешку в сторонку:
«Надо бы на разъезд пробежаться, пока деньги есть».
Лично мне в данный момент бежать не хотелось, вернее не хотелось оставлять Зиночку одну. Я  и предложил:
«Может у Николая Федоровича», - а он в лагере остался за дежурного, - «машину попросим?»
«Не надо просить», - заявил Лешка с важностью, - «Виктор Андрианович нас свозит!» Точно говорят: наглость – второе счастье. Для меня обратиться к пожилому человеку с такой просьбой просто невозможно, а Лешке – как с гуся вода!  Коля тут же показал, что лишней скромностью и он не заморачивается:
«Тогда пошли!» - на глазах оживился, - «сегодня успеем по стаканчику тяпнуть, и на озеро завтра чуток оставим!»
  С Виктором Андриановичем они смотались без меня, и по вечерней прохладе наша постоянная компания, пополнившаяся Зиночкой, собралась в одной из палаток. Молдавский портвейн всем повысил настроение. Появилась гитара, вместе с песнями о романтике поля. Кто-то (из девушек) предложил «покрутить бутылочку», и тут же большинством начинание было поддержано. С большим удовольствием я бы из этой разыгравшейся публики Зину увел, что бы целовать ее самому, а не смотреть, как это делают другие. Но этого пока сделать не получалось, Зиночке внимание отрядных ребят  нравилось.
Наконец, уже ночью, из компании я ее умыкнул, увел от лагеря в укромное местечко, где нам никто не мог помешать, и, зацеловав и чуть ли не задушив в объятиях, лишил ее последних сил к сопротивлению. После чего почти до утра последние силы отдавал я, а Зиночка их только поддерживала в редкие свободные минуты, теперь объятиями и поцелуями своими.

                                         Часть шестая.

Завтрак я проспал. Лешка, как он позже рассказал, пробовал меня разбудить, но я мычал и пытался спрятаться в спальник с головой. Не стал со мной тратить время, а принес из столовой в палатку мой завтрак. И начал с грюканьем и громким бурчанием собираться на озеро, в надежде, что этот шум меня разбудит.  
Через пять минут его начал слышать, потом сонное наваждение начало уходить, и я открыл глаза.
«Ну ты даешь!» - тут же заметил Лешка мое новое состояние, - «До чего баба довести может!» - это он так грубо об обаятельной Зиночке! – «Собирайся быстрей, все уже около машины толкаются!»
«А ты как?» - спросил я на всякий случай, Лешка же давно договорился с Виктором Андриановичем.
«Как!» - приятель возмутился, - «Девчата наши твою кралю разбудить не могут! Замотал девку до потери пульса!»
Не стал провоцировать его на дальнейшие инсинуации, а занялся собой. Встал, оделся (соответственно поездки на озеро),  быстро проглотил принесенное Лешкой из столовой. Он уже из палатки смылся, занимать место в Москвиче, и я в одиночку пошагал к стоянке машин, где толкался народ и мелькала черная униформа начальника Николая Федоровича, наверное дававшего последние указания. Москвиченок в лагере уже отсутствовал – значит, Зиночку все же разбудили.
В кузове, оборудованном скамейками для