этого см. тексты №4,11; в английской версии С. Митчелла на этом месте: "очисти свой ум от всех мыслей…".
Далее, "…все вещи будут изменяться сами собой" - см. тексты №1 (п. 5 ком.), 2 (п.2 ком.), 7, 10 (п. 7 ком.), 37, 40.
Итак, в первом предложении комментируемого текста дается указание на то, что нам необходимо делать. В последую-щих предложениях говорится о том, что посредством таких дей-ствий (а точнее - недействий) мы обретаем смысл жизни, стано-вимся добрыми и счастливыми. Это связано с тем, что мы осоз-наем бренность всех материальных форм, и соответственно - от-носительную важность их преобразования. Все, что касается ми-ра материальных форм, в том числе нашего тела, перестает быть для нас проблемным. В конце концов, все возвращается к своему источнику – Дао. И если мы чувствуем этот источник внутри себя, то для нас не существует проблем, даже тех, что связаны с под-держанием жизнеспособности нашего организма, не говоря уже о других материальных заботах, потому что мы становимся еди-ными с главным, и так обретаем блаженство и бессмертие. Это и есть "возвращение к сущности".
2. "Возвращение к сущности называется постоянством. Знание постоянства называется [достижением] ясности". В переводе А. Кувшинова возвращение к сущности означает "ис-полнить свою судьбу", в переводе Юй Кана это "возвращение к предначертанному". Таким образом, речь идет об обретении смысла жизни. Когда мы познаем смысл жизни, то наши изматы-вающие метания прекращаются, и мы обретаем постоянство. "Ясность" как следствие постоянства выступает синонимом осознанности, просветленности, а также Божественного Света (у В.В. Малявина это именно "просветленность").
3. "…незнание постоянства приводит к беспорядку", то есть к обыденной суетности, "волчьим метаниям" и последую-щим несчастьям ("и [в результате] – к злу"). Таким образом, знание смысла жизни делает человека добрым и счастливым, а незнание – злым и несчастным.
4. "Знающий постоянство становится совершенным; тот, кто достиг совершенства, становится справедливым". По Юй Кану, такой человек становится "Великодушным".
5. "…тот, кто обрел справедливость, становится госу-дарем". Под государем здесь, очевидно, подразумевается чело-век, обретший власть над самим собой. Если так, то он становится правителем всего мира. Не случайно мудрецы говорят, что вели-чайшая власть – это власть над собой. Такая власть открывает возможность счастья (см. текст 2, п. 1 ком.). Можно сказать, что государь – это синоним слова "просветленный человек".
6. Как уже говорилось ранее, под Дао можно понимать "естественный порядок вещей". Необходимо пояснить, что это значит, чтобы понять фразу "следовать Дао". Дело в том, что фи-зические законы этого мира полностью детерминируют наше су-ществование, и с учетом этого говорить о свободе воли человека в высшей степени несостоятельно. Нас никто не спрашивал, хо-тим мы рождаться или нет. Мы не знаем, когда и по чьей воле умрем. Мы не выбирали наш пол, наследственность, а также ро-дителей, которые нас воспитывали. Так выбираем ли мы самих себя, являемся ли мы хозяевами собственных жизней? Мы име-ем множество желаний, но контролируем ли мы факторы, под влиянием которых эти желания сформировались? Человек, гово-рят даосские философы, - это полет стрелы: она движется туда, куда послала ее рука лучника. Это и есть "естественный порядок вещей", или "естественный жизненный путь". Единственное наше отличие от стрел в том, что мы мним себя свободными. Но если так, то никто не может винить ни себя, ни других в том, что происходит; никто не может считать себя ни лучше, ни хуже других. Все мы – одно, а добра и зла не существует в принципе. "Следовать Дао" означает осознать эту истину. Не случайно выше по тексту говорится об осознании постоянства и обретении вла-сти над собой ("бытии государем"): власть есть ни что иное, как знание.
17.
Лучший правитель тот, о ком народ знает лишь то, что он существует. Несколько хуже те правители, которые требуют от народа его любить и возвышать. Еще хуже те правители, ко-торых народ боится, и хуже всех те правители, которых народ презирает. Поэтому, кто не заслуживает доверия, тот не пользу-ется доверием [у людей]. Кто вдумчив и сдержан в словах, ус-пешно совершает дела, и народ говорит, что он следует естест-венности.
Комментарий:
1. "Лучший правитель тот, о ком народ знает лишь то, что он существует". Этот вывод логично следует из концепции недеяния, бессмысленности преобразования бренной материи (см. тексты №2,5). Лучшие материальные условия могут лишь на время дать людям чувство удовлетворения, но даже это чувство нельзя сравнить с ощущением счастья. Последнее не зависит от материального благополучия, оно зависит от нашего отношения к миру. Чаще же стремление к материальному благополучию и са-мо это благополучие оборачиваются вечным недовольством и лишними переживаниями. Именно поэтому лучший правитель стремится к иному. В переводе А. Кувшинова лучшим правителем является тот, кто "дарует сознание всем своим подданным, но при этом не стремится облагодетельствовать или награ-дить их, не стремится внушить к себе страх, не стремится внушить к себе трепет". Сознание – ключ к настоящему сча-стью.
2. У Юй Кана комментируемый фрагмент выглядит так: "О высшем Властителе знают лишь то, что он существует. За ним следует тот, о ком — добрая слава. За этим же — тот, кого страшатся. За тем — тот, кого презирают". Как видим, добрая слава о правителе еще ничего не значит. С одной сторо-ны, мы все понимаем, что высокий рейтинг популярности поли-тика связан не столько с его делами, сколько с умением показать себя, работой его имиджмейкеров, финансовыми и другими ре-сурсами этого политика и его способностью контролировать СМИ. С другой стороны, если бы мы действительно это понима-ли, то описанная закономерность перестала бы действовать, а имиджмейкеры потеряли бы работу. Остается признать, что мы не понимаем и не распознаем конкретные случаи манипуляции нашим сознанием. Поэтому "Дао дэ цзин" лишний раз напоми-нает нам о том, что "добрая слава" правителей связана ни с чем иным, как с тем, что они поистине "требуют от народа их лю-бить и возвышать".
3. "Поэтому, кто не заслуживает доверия, тот не поль-зуется доверием [у людей]". У Юй Кана читаем: "Кто не преис-полнен доверия, тому и не доверяют". Речь идет о т.н. "правиле бумеранга": на добро тебе обычно воздается добром, на зло – злом. Если ты не доверяешь людям, то ты скрытен и извилист в общении, поэтому тебе тоже перестают доверять. Так теряется возможность ощутить радость межличностной близости и взаи-мопонимания. В государственных делах последствия аналогич-ны, но более глобальны. Если правитель не доверяет народу, и ограничивает его свободу в чем-либо (это всегда делается под предлогом, что народ "еще не созрел" для такой свободы), то народ перестает доверять правителю, воспринимая его как тира-на. Отсюда – правовой нигилизм, непотизм и коррупция. Все это – следствия недоверия народа действующей власти.
4. Что касается перевода А. Кувшинова, у него на месте фразы о доверии значится: "Тот, кто слепо верит, тот не зна-ет; тот, кто видит сам, не верит слепо". Другие варианты пе-ревода: "нуждающийся в доказательствах не знает; тот кто видит сам, в доказательствах не нуждается", либо "доказы-вающий не знает, знающий не доказывает". Последний вариант перевода – отличная вакцина против нынешней болтологии (см. также аналогичные высказывания в текстах №56, 81, а также ком. к тексту №37).
18.
Когда устранили великое Дао, появились "человеко-любие" и "справедливость". Когда появилось мудрствование, возникло и великое лицемерие. Когда шесть родственников в раздоре, тогда появляются "сыновняя почтительность" и "от-цовская любовь". Когда в государстве царит беспорядок, тогда появляются "верные слуги".
Комментарий:
1. Аналогичное по смыслу высказывание имеется в тексте №38, который, вероятно, и сподвиг дзэн-мастера Сун Сана ут-верждать: "Когда Дао потеряно, приходит доброта. Когда доб-рота потеряна, приходит нравственность. Когда нравствен-ность потеряна, приходит ритуал. Ритуал это шелуха истин-ной веры, начало хаоса". Примечательно, что в конфуцианстве именно ритуал ("ли") является важнейшим понятием. Согласно Конфуцию, если мы будем соблюдать некоторую совокупность правил, то сможем достичь благополучия. Философия Дао, равно как и дзэн-буддизм, напротив, считают следование каким-либо строгим правилам неважным, а иногда даже излишним и вред-ным. Согласно этой философии, наше благополучие зависит от нашей способности к недеянию, то есть от степени свободы от принципов и норм (тех же конфуцианских правил), а также от уровня развития нашей осознанности. Принципы и нормы (типа требований "отцовской любви" и "сыновней почтительности") нужны тем, кто не способен к самостоятельному мышлению: та-ким людям нужны постоянные подсказки, им нужна опора. Но действительно разумный человек не нуждается в опоре. Ее от-сутствие не нагоняет на него страха, так как в любой конкретной ситуации его разум подскажет ему, как следует поступить. Соот-ветственно, совершенномудрый не нуждается в заранее обгово-ренной нравственности. Поскольку это - человек, полностью осознающий и объективно воспринимающий реальность, при-нимающий ее такой, какая она есть, постольку в нем нет стяжа-тельства или злобы. Мы видим, что эта идеология видит благо-получие в подлинной свободе, отличной от вседозволенности. Такая свобода сможет заменить прежнюю нравственность (кон-фуцианские "человеколюбие" и "справедливость"), причем сде-лает это весьма успешно.
2. "Когда устранили великое Дао, появились "челове-колюбие" и "справедливость"". Другой аспект этой фразы за-ключается в следующем: "человеколюбие" ("ци", см. текст №42) – это чувство любви внутри нас, ощущение жизненной силы, же-лание бескорыстно совершать добрые дела, при этом важно помнить, что это чувство непосредственно связано со вселенской энергией – с Дао, и мы можем говорить о самосущном "челове-колюбии" (то есть о "человеколюбии" как простой совокупности психических процессов в наших телах) только когда забыли о главном – рождающем этом человеколюбие. Если трактовать это радикально, то получится следующее: точно так же, как безликое требование "справедливости" возникает, когда люди забыли подлинную свободу (осознанность существования), так и обособ-ленное понятие "человеколюбия" появляется там, где люди за-были о Боге, который есть любовь как таковая, забыли о любви к Богу. Для читателя, который не верит в Бога, это во всяком случае должно означать: нельзя любить конкретного человека, не по-любив весь мир как таковой, в противном случае это уже не любовь, а собственничество; нельзя "жадничать" своей любо-вью, скрупулезно экономя жизненную энергию, иначе накоплен-ная внутри вас любовь превратится в эгоизм; нельзя требо-вать от
