ему этот проклятый мир, где люди живут словно приговоренные, ожидая конца света, между делом уничтожая друг друга. Он уходил и уходил, поднимаясь в гору между колючими соснами, еля¬ми, березками, цепляющимися за его одежду ветками. Небо, затянутое облака¬ми, посветлело и вот-вот над вершинами деревьев должно было подняться солнце. А днем уходить от погони плохо, это и коню понятно.
Когда он вылетел на вершину холма, то со всех сторон донесся топот лю¬дей, окруживших высотку. Петру показалось, что подобное с ним уже было в далеком прошлом. Кажется французы называют это - "дежа вю". Но очень дав¬но: не десятки, не сотни, а тысячи лет назад. И это казалось странным, по¬тому что он чувствовал себя несколько моложе этого ощущения. Подумал было: а не уйти ли от них, ткнув себя в артерию ядовитой иглой, или проглотить начинку от нервно-паралитического патрона? Петр считал, что прожил доста¬точно. Жизнь у него была насыщенной, хотя судьба не всегда была к нему справедлива. Но к самоубийцам ликвидатор относился с отвращением, поэтому отверг трусливый вариант.
Тело охватила мерзкая слабость, притупляя страх, убивая желание сопро¬тивляться. Петр сел под елочкой, на тонкий слой желтых осенних листьев, уже начавших опадать, обнял колени руками и опустил голову, полностью от¬давшись Его Величеству Случаю. А внутри разбушевался тесть, вопил диким голосом, чтобы обормот и долдон бежал и прятался.
- Сгинь...- вяло буркнул Петр.
Но Павел Васильевич не успокаивался, продолжал орать от страха. Петр угрюмо хмыкнул, подумав, ему-то чего боятся: он наверное давно сыграл в ящик? А сейчас живет в его воображении. Старик затих на мгновение, и сме¬нив тон, принялся его уговаривать и даже льстить, божился, что больше ни¬когда слова грубого не скажет. Петр отмахивался от надоевшего паразита, как от назойливой мухи. Бежать он никуда не собирался. Да и некуда было, кругом кранты. Но старый пенек и зануда вновь принялся неистово бушевать.
Топот ног послышался совсем близко. Петр с трудом поднял голову и уви¬дел троих спецназовцев в касках, бронежилетах, с короткоствольными автома¬тами, выскочивших из кустов в пятнадцати шагах от него.
- Встать! Мать твою!- заорал один из них, мотнув стволом вверх.- Встать! Кому я сказал!!.
Запыхавшиеся бойцы остановились, настороженно наблюдая за Петром.
Разозлившись в последний раз, Петр напряг мышцы и резко вскочил на но¬ги, сунув руку в карман куртки за ножем со стрелами. Солдаты качнулись на¬зад от неожиданности и один из них, не выдержав, полоснул короткой оче¬редью. Двое его друзей замешкались на мгновение и через секунду поддержали товарища.
Петр отчетливо видел сизые злые огоньки на кончиках автоматных ство¬лов, чувствуя, что в грудь стремительно ворвалось что-то инородное, чужое, яростно разрывая его плоть. Он понял - это пули. И сжал зубы, ожидая, ког¬да нахлынет последняя боль. Но боли все не было и не было. Она навалилась намного позже, нестерпимая, смертельная, когда перед глазами поплыл серый туман с яркими, сверкающими, бешено крутящимися спиралями.
И он стал падать в бездну. Но почему-то не умирал, чувствовал под со¬бой землю. И тесть куда-то пропал. Вернее бился от страха где-то дале¬ко-далеко, откуда даже не было слышно его криков. А то, что тесть кричал, Петр не сомневался.
Ждал и ждал, когда навалится темнота, но время шло и шло, и ничего не изменялось. Хотя какие-то незначительные изменения в нем происходили. Вро¬де бы он был и не он вовсе, а какой-то другой Петр Сотников. Будто это не он прожил жизнь, в которой работал ликвидатором. Да и не жизнь это была, а сон какой-то. Нехороший сон.
Петр пошевелился и почувствовал, что руки и ноги его слушаются. Но не настолько как хотелось бы. "Туман откуда-то появился, черт бы его побрал, стакан с водкой в вытянутой руке не увидишь. И спецназовцы куда-то исчез¬ли. Хренотень какая-то." Он напрягся и сел. Получилось. Схватился руками за покачнувшуюся елку и встал на ноги. Но тело не обрело былую силу. Нео¬жиданно быстро туман стал рассеиваться. Через пять минут развиднелось сов¬сем. Петр в одиночестве стоял на холме в смешанном лесу. Справа поднима¬лось солнце, едва просвечивающее сквозь плотные облака.
"Что за чертовщина такая? Солнце вроде вот, а не понятно где. Куда то¬пать, не знаю. Придется идти как Ивану Сусанину по всему лесу, пока на тропку не выйду. Вот проклятье! Наверное упал и башкой о камень... А все остальное привиделось. Но грудь побаливает. Если стреляют во сне, то ощу¬щение боли быстро проходит, стоит лишь проснуться. Точно. Наверное сначала потерял сознание, а потом вздремнул. Не иначе как леший, подлюка, забавля¬ется! Больше не на кого и думать-то. Ну попадись мне!.. Я тебе шишек-то на голове наставлю! Будешь у меня рогатым!"
- Павел Васильевич - живой еще?- Петр сам удивился, что впервые назвал тестя по имени.
- Давай, топай своей дорогой,- услышал он внутри испуганный голос тес¬тя:- И не трожь меня, охломон несчастный.
- А почему же я несчастный?- ухмыльнулся Петр.
- Потом увидишь,- продолжая трястись от страха, непонятно сказал тесть.
- Нет,- обиделся Петр:- Ты мне все-таки объясни!..
Но тесть замолчал и куда-то исчез. По крайней мере Петр его не чувс¬твовал явственно, так как раньше.
- Спрятался, старый пенек,- злорадно хмыкнул Петр и медленно побрел вниз, стараясь идти по прямой, чтобы мутное пятно солнца оставалось спра¬ва.
- Расскажи хоть, что со мной стряслось?- попросил он своего сожителя. Но тот упорно молчал и, как показалось Петру, свернулся где-то в его глу¬бине калачиком, решив уйти в медвежью спячку.
- Трус ты,- презрительно буркнул Петр, почуяв, что Павел Васильевич чуть-чуть дернулся, но не взвился, как это делал раньше, если его оскорб¬ляли.
- Ну и черт с тобой,- махнул рукой Петр, расслышав за деревьями дале¬кое рычание дизельных автомобилей. Он понял, что там была дорога.
И только сейчас почувствовал, что его затылок сверлит взглядом ка¬кая-то зараза. Он оглянулся, но сзади никого не было.
"Вот ведь пакость! Если поймаю, укушу за самое сокровенное,- пообещал Петр.- Тогда узнаешь, как пялиться на меня со спины",- и неожиданно почу¬ял, что силы стали восстанавливаться. Однако это его почему-то не обрадо¬вало, хотя идти стало легче. А до этого казалось, что попал во что-то плотное и прорывается словно сквозь воду.
Через полчаса Петр вышел к широкой автомагистрали и сразу понял - это окружная дорога вокруг города. Он свернул налево и пятнадцать минут спустя вышел на проселочную дорогу, за кюветом которой оставил своего "Жигуля".
Машину нашел быстро, но что-то в ней было не так. Петр обошел ее вок¬руг и удивился: каким образом вокруг "копейки" так быстро выросла трава, доходившая ему до колена? На дворе уже давно осень, а трава будто об этом не знает. Заглянул под днище. Там тоже все заросло. А вьюны зацепились от¬ростками за карданный вал, за выхлопную трубу, за задний мост. Что-то было не так. Казалось, что машина здесь стоит не несколько часов, а несколько месяцев. Но краска на "копейке" не потускнела, а наоборот, вроде стала бо¬лее свежей.
Петр открыл ключем дверь и уселся на водительское сиденье. Немного выждал и вставив ключ в замок зажигания, крутнул его. Двигатель запустился сразу, как новенький. И шумел тише, чем раньше.
"А может мне это только кажется",- недоуменно подумал Петр и заглушив двигатель, быстро пошел к особняку, который сжег ночью. Подкрадывался пря¬чась за кусты, стараясь не шуметь. Нашел бугорок и заглянул через забор. Вот тут Петру стало немного не по себе. Вилла была совершенно целая, без черных опалин. Во дворе, под особняком, два бульдога играли с подростком лет двенадцати. Больше он никого не заметил.
"Неправильно все это",- раздраженно подумал Петр, выходя на асфальт проселочной дороги и не таясь пошел к "копейке".-"Что-то не так",- билась у него мысль в голове.
Неожиданно откликнулся из своего далека тесть:
- То-то еще будет, голубок.
- Пошел к черту!- с расстановкой прорычал Петр. Но тесть не возмутил¬ся, хитро усмехнулся и вновь завалился в спячку.
Едва вырвал машину из зарослей травы. Пришлось подрезать стебли под днищем. Домой ехал с неохотой. Вспомнил, что ночью придется избавляться от трупа второго домушника. Решил, отвезти убитого на городскую свалку, как делал раньше, и прикопать. Думал, что со старым покончил навсегда, так нет, заразы, нащупали, влезли, заставили шевелиться. Кто же это все свар¬ганил?
Петр старался переключится на что-нибудь иное, чувствуя, что заводить¬ся и свирепеет, но не от того, что его кто-то использовал, а от того, что не понимает происходящего с ним и от этого в глубине сознания зашевелился давно забытый страх, никогда раньше, если не считать детства, им не испы¬танный. Нет. Он боялся, конечно, но не за себя, не за свою шкуру, боялся сорвать, не выполнить задание.
А в детстве бывало накатывал ужас, когда оставался один в маленькой темной кладовке, куда его впихивал озверевший пьяный отец, после хорошей порки, не знай за что. И вот сейчас внутри зашевелилось что-то похожее на детские страхи.
Петр зло тряхнул головой и сосредоточился на дороге: днем машин было невпроворот, и все куда-то спешили, как очумелые.
Внутренне сжавшись, он открыл дверь квартиры, ожидая удара, выстрела в упор. Но ничего не произошло. Все было тихо. Петр руками ощупал весь пол и в комнате и на кухне, не веря глазам, в поисках трупа домушника. Но того будто и не было. И как-то легко стал забывать о нем. Вытащил из кармана вороненые наручники, тупо повертел их в руках и бросил на застеленную кро¬вать. А ведь постель оставил разворошенной.
Медленно прошел на кухню, включил плиту, налил в чайник воды и поста¬вил греться, для крепкого, купеческого чая. Выволок из кармана полиэтиле¬новый пакет со спецприспособлениями. Осмотрел их. Все было на месте. И да¬же отравленные иглы, все двенадцать были на месте, будто он и не стрелял сегодня, и патроны "Черемухи" в наличии.
А где он мог сегодня стрелять? Петру смутно помнился какой-то особняк за городом и старикан, кажется бывший кадровик, который увольнял его из МВД. Этот кадровик был злом... Но каким?.. В памяти вертелось что-то о его ликвидаторстве, но очень смутно.
Вошел в комнату, неприязненно морщась от шума закипающего чайника, ме¬шающего вспомнить что-то очень существенное. Не торопясь поднял телефонную трубку и набрал номер Сергея Ивановича. В наушнике щелкнуло и хрипловатый голос с непонятным акцентом требовательно сказал:
- Долго же ты собирался.
- Сергей Иванович?- удивленно спросил Петр.
- Нет,- резко ответил хрипатый голос.- Не дергайся! Сегодня вечером приходи в квартиру номер шестьдесят шесть, в доме тринадцать, на Синички¬ной улице. Она в двух автобусных остановках от тебя. Если ехать, то на лю¬бом номере, направо по шоссе Энтузиастов.
- Кто ты такой?!- грубо поинтересовался Петр, давно отвыкнув от того, чтобы им кто-то командовал.
- Не твоего это ума дело!- так же грубо оборвал Петра голос в трубке, добавив:- Все! Исполняй! Я жду. Будет заказ,- и в трубке запищали короткие гудки.
Петр скрипнул зубами и скривился, почуяв боль в левой скуле, на месте выбитого зуба. Без колебаний нажал клавишу на телефоне и услышав гудок, вновь
