- Молодец! - начальник штаба указал на Кунца: - Взять этого под арест.
Боец растянул губы в злобной ухмылке.
- Это мы с превеликим удовольствием. Он передёрнул затвор и ткнул стволом под рёбра Головастику.
- За что? - воскликнул тот, отмахиваясь от конвоира.
- За уничтожение революционного имущества, путём вовлечения его в засаду противника, - сказал Штольц. - Увести его в карцер.
- Это ты мстишь за Либби! - закричал Дик, отпихивая охранника. - Боишься, что я…
Автоматный приклад со всей силы врезал по лицу. В глазах покраснело, кровь выступила на губах. Дик выплюнул выбитые зубы, провёл языком по острым обломкам, горными пиками торчащими из дёсен.
- Пшёл давай, вражья морда! - скомандовал охранник. - Руки за спину! Иди, не оглядывайся! А то как дам. Он ещё раз замахнулся автоматом.
Дик покачал головой, сплюнул под ноги Штольцу, сцепил ладони на пояснице и поплёлся к бревенчатой тюрьме.
Зигмунд ждал у входа, пока парочка не скрылась за штабелями ящиков с оружием. Мимо прошла группа мятежников, они о чём-то весело разговаривали, начальник штаба ответил на приветствие, дождался, когда и они скроются из виду и лишь тогда вошёл в палатку.
Либби уже сдула матрас, скрутила в тугой рулон, застегнула специальным ремешком с дырочками, припаянным к днищу и поставила в угол. После оделась в мешковатую форму, которая скрывала все соблазнительные изгибы молодого тела, села за стол. Штольц застал её за перелистыванием каких-то бумаг.
Услышав шуршание полога, девушка быстро захлопнула папку и улыбнулась.
- Всё в порядке, милый?
- Да. Территория свободна, можешь уходить. А что ты там делаешь? - подозрительно спросил Зигмунд.
- Хотела узнать, чем ты занимаешься, - Либби томно прикрыла глаза длинными ресницами, накрутила на палец рыжий локон. - Думала выхлопотать у Че денег для тебя. Она провела кончиком язычка по приоткрытым губам.
- А-а-а, ну, это, понятно, - Штольц дёрнул кадыком. - И как? Что-нибудь узнала?
- Да-а, - выдохнула Либби, стреляя глазками. - Я узнала жуткую вещь.
- К-какую, - побледнел Штольц. Ему стало страшно от одной мысли, что подружка Че прознала о сговоре с Кунцем. Гуано ненавидел предателей и сам исполнял расстрельные приговоры, когда бдительные камрады доносили ему о выявленных мерзавцах.
- Я узнала, что женщины ничего не смыслят в мужских делах и годны только для одного занятия… Она двинулась к нему. Пока девушка приближалась, соблазнительно виляя бёдрами, Зигмунд пытался справиться с сильным сердцебиением.
"Вот ведь, стерва, как напугала. Уйдёт - забью косячок, нервишки успокою".
Либби поравнялась с любовником, прижалась всем телом, провела узкой ладошкой по ширинке, ощутила готовность партнёра и слегка сжала тонкие пальчики.
- Не сейчас, дорогой, наберись терпения. Она чмокнула его в щёку и выпорхнула из палатки.
44
Зигмунд остался наедине со смятенными чувствами. Сердце грозило выскочить из груди, в горле пересохло, а в ушах стоял такой шум, будто рядом разорвался крупнокалиберный снаряд. Ватные ноги плохо держали, низ живота наливался тяжестью, нереализованная страсть требовала выхода.
Он подошёл к столу, достал из тумбочки стакан и кувшин с водой. Немного подумал, вернул стакан на полку, припал к горлышку и стал пить большими глотками. Вода стекала к подбородку, капала на грудь, расплывалась тёмным пятном по френчу.
Штольц вылил остатки на голову, утёр ладонью мокрое лицо. Сел на место, подпёр голову рукой и погрузился в сексуальные мечты.
Через сорок минут, когда форма высохла, а телу и разуму вернулось прежнее состояние, Зигмунд отправился на доклад к Че Гуано.
На улице сгущались сумерки, мятежники разожгли костры и сидели вокруг потрескивающего огня, рассказывая друг другу байки. Стоило Штольцу подойти к местам привала, посторонние разговоры стихали, камрады вскидывали руки и громко кричали: "Но пасаран". Начальнику штаба надоело каждый раз отвечать на приветствие, поэтому остаток пути он прошёл с поднятым кулаком.
На входе в дом главаря повстанцев Зигмунд нос к носу столкнулся с ординарцем.
- Назначено? - привычно спросил тот.
- Нет, но у меня срочное дело, - ответил Штольц.
- У всех срочное, - вестовой сделал вид, что внимательно изучает потолок. - Встань в очередь!
- В какую? Здесь никого нет.
- Неважно! Таков порядок - каждый посетитель должен встать в очередь.
Штольц притопнул ногами на месте.
- Ну, встал, дальше что?
- Ничего. Посетители обязаны находиться за белой линией и не пересекать её до вызова к командиру.
- Какой линией?! - вспылил начштаба. - У тебя от безделья совсем голова с катушек съехала?
- Вы её не видите? - участливо спросил ординарец.
- Не-е-т, - опешил Зигмунд. - Не вижу. Он посмотрел на пол, на всякий случай протёр глаза, вдруг да появится эта загадочная черта.
- Так вот же она, - боец вынул мел из кармана, наклонился и прочертил длинную линию возле ботинок посетителя.
Штольц, обомлев от подобной наглости, на несколько секунд потерял дар речи. Отойдя от шока, сузил глаза и зашипел:
- Я тебя в порошок сотру, с-сука, на фронт к дрифтерам отправлю, там будешь рисовать. Он сжал кулаки, сделал шаг вперёд.
- Ваша очередь, камрад! - взвизгнул ординарец и спрятался за конторку.
- Тебе повезло, что я сильно занят, но я это ещё припомню, - погрозил кулаком начальник штаба и прошёл мимо съёжившегося мятежника.
Че Гуано спал за столом в комнате совещаний, уронив голову на сложенные перед собой руки. Зигмунд подошёл к начальнику, осторожно потряс за плечо.
- Проснитесь, камрад.
Че пробормотал что-то невнятное, несколько раз причмокнул губами и захрапел. Штольц взял графин со стола, набрал в рот воды, прыснул.
- А?! Что?! Не надо! Я всё скажу! Че Гуано вскочил, опрокинув стул, захлопал глазами, озираясь по сторонам. С мокрых волос на лицо стекали капли воды, капали на грудь, на ботинки, на пол.
- Это я, - начальник штаба вернул графин на место и приветливо помахал рукой. - Я пришёл по срочному делу. У нас большие проблемы, камрад.
Наконец до Че Гуано дошло, где он и кто перед ним стоит. Он треснул кулаком по столу, графин подпрыгнул, звонко дзинькнул фигурной крышкой.
- Что ты себе позволяешь?
- Прошу прощения, командир, но дело действительно важное, - сказал Зигмунд и поклонился.
- Опять ты со своими буржуйскими штучками? - Че Гуано поднял стул, сел, облокотился о стол. Поморщился: на самодельной столешнице повсюду блестели капли воды. Штольц достал из кармана платок. Комфронтом выхватил его из рук, промокнул влагу и вернул мокрую тряпку обратно. - Ну что там стряслось? Он скользнул ладонью по столу, проверяя везде ли вытер, по-школьному сложил перед собой руки.
- Эскадрилья почти полностью разбита, у нас осталось всего шесть кораблей.
- Что ж, на войне такое случается, - глубокомысленно изрёк начальник лагеря, достал из кармана сигару в прозрачной упаковке, цепкими пальцами сорвал шуршащую обёртку, скомкал и бросил на пол. Туда же отправился откушенный кончик сигары.
Штольц чиркнул колёсиком зажигалки, долго водил рыжим огоньком перед сигарой. Че несколько раз пыхнул, благодарно кивнул, выпустил в потолок аккуратные кольца дыма.
- Зато у нас есть дредноут, да и караван подошёл.
- Нет у нас каравана и нет дредноута, эскадрильи тоже нет, - сказал начальник штаба, пряча зажигалку в карман.
- Как нет? - главарь мятежников поперхнулся дымом и закашлялся. - Хочешь сказать: мы просра… потеряли наш флот просто так?
- Да, - кивнул Штольц.
- А почему? - бестолково спросил Че Гуано, бросил на пол недокуренную сигару, придавил каблуком.
- Судя по всему, имела место грамотно проведённая операция по лишению нас ударных сил. Дредноут был не один, его прикрывала группа виверов.
- Ну-у? - недобро сощурил глаза командующий. Зигмунд почувствовал, как от шеи по спине пробежало стадо мурашек, добралось до копчика и бросилось обратно.- И что из этого следует?
- Не знаю.
- Из этого следует, что ты лишил нас флота. А знаешь почему? Потому что я поверил тебе и отправил эскадрилью прямиком в расставленную ловушку. Значит, ты и есть та самая гидра контрреволюции, о которой говорит великий команданте Фидель. По законам военного времени ты приговариваешься к расстрелу! Приговор привести в исполнение немедленно!
В руке Че Гуано оказался короткоствольный пистолет. Чёрный глазок дула уставился в переносицу начальника штаба, палец на спусковом крючке напрягся, тонкая скоба дрогнула, слегка подалась, рубчатая головка бойка шевельнулась.
- Я не виноват! - заверещал Штольц, упал на колени и пополз к ногам командира. - Это его затея! - он принялся покрывать поцелуями носок ботинка, постоянно повторяя о своей невиновности.
- О ком ты говоришь? - спросил Че и поменял ногу.
- О Кунце… чмок-чмок! Это он предложил купить дредноут… чмок! А часть денег пообещал мне. Чмок-чмок-чмок!
- А ты что?
- Сразу отказался, - не моргнув глазом, солгал начальник штаба и снова поцеловал ботинок.
- А почему мне об этом не доложил?
- Ждал, повторного предложения, хотел сдать его с поличным.
Че Гуано жестом велел подняться, ботинки и так уже блестели, словно их только что натёрли воском.
- Молодец. Немедленно арестуй и допроси мерзавца.
- Я недавно посадил его в карцер, - прищёлкнул каблуками Штольц и вытянулся по стойке смирно.
- Вот это правильно, по-нашему, по-пролетарски! Выбей из него правду, я хочу знать всё до мельчайших подробностей.
Начальник штаба поклонился и бегом бросился к двери.
- Постой! - донеслось ему в спину. Он обернулся, увидел чёрный зрачок пистолета. - До меня дошли кое-какие слухи. Говорят, ты спишь с Либби?
Зигмунд почувствовал, как сжались внутренности. Внутри всё похолодело, а мочевой пузырь напрягся так, что в любой момент мог случиться конфуз. К счастью, Штольц вовремя вспомнил о гипертрофированной ревности Че. Тот подозревал каждого мужчину в лагере и при случае устраивал подобные проверки, наверное, надеялся отбить желание у потенциальных искателей приключений, а может, ему доставлял удовольствие напуганный вид камрадов.
- Никак нет. Кто я и кто Либби? - спокойно ответил Зигмунд.
- Правильно! - заметил командующий, пряча оружие в кобуру. - Но смотри у меня, узнаю - хозяйство под корень оборву. Понял?
Зигмунд кивнул и показал на дверь.
- Так я это…
- Иди! - махнул рукой Че.
45
Выйдя от командира, Штольц сразу отправился к местной тюрьме, но сам того не ожидая очутился у домика Либби. Первой мыслью было заглянуть к ней, но промелькнувшее в памяти лицо Че Гуано с каким он обещал лишить достоинства, начисто отбило желание.
Зигмунд поглубже натянул кепи, сунул руки в карманы и двинулся в сторону карцера. Сложенное из брёвен строение больше напоминало амбар, нежели тюрьму. О том, что это место предназначалось для заключённых, говорили радиаторные решётки от старых автомобилей, прибитые снаружи к узким окнам. Длинные гвозди с мизинец толщиной не до конца вошли в древесину, покрытые ржавчиной загнутые концы применялись охранниками в качестве крючков для верхней одежды и личного оружия. Вот и сейчас на одном из гвоздей висел автомат стволом вниз, а рядом с ним охранник боком подпирал почерневшую от времени стену, насвистывая мотив популярной песенки.
- Как наш
