В поисках потерянных гробниц

чрезвычайно экзотическую особенность: вооруженные полицейские сидели… верхом на верблюдах. То есть хитроумный преступник, который попытался бы скрыться от погони среди песков и барханов, очень скоро был бы настигнут и схвачен. По пустыне от верблюда не уйдешь!
Помимо описанного провала и двух лестниц здесь не было ничего, кроме бесконечного неба, ровного, как ковер, песка … и самой пирамиды. Причем все шесть ее ступеней, были присыпаны песком, который выглядел словно накопившаяся пыль веков. И потому пирамида казалась как бы уставшей и опустившей плечи.
- Давайте я сфотографирую вас на этом фоне, - предложил гид. - Вам ведь нужны хорошие снимки?
- Снимки это да, - сказал я, оглядываясь по сторонам. - А что вот это такое?
Возле лестницы ведущей к полицейскому посту имелась стена, на которую мы не сразу обратили внимание. А между тем по ее вершине шел рельефный фриз, составленный из вздыбленных и распушивших капюшоны кобр. Насколько я помнил, кобра являлась символом божественного покровительства фараону.
- Это ограждение Южной гробницы, - пояснил экскурсовод.
- Разве их две? - спросила Машка. - Южная и Северная?
- В общем, да. Самого фараона, видимо, захоронили непосредственно под пирамидой. В центе того подземного лабиринта, о котором я рассказывал. А здесь, под тем местом, где мы сейчас стоим, обнаружен еще один комплекс подземелий. Туда ведет вот эта лестница.
Египтянин указал рукой вниз, и мы дружно поглядели куда показано, перевесившись через металлические перила.
- Вы помните, в музее показывали голубые и зеленые изразцы?
- Да, очень красиво.
- Такими изразцами, в едином стиле были украшены стены обеих гробниц. Когда ученые впервые спустились туда, то были поражены. В подземелье, почти под 30-метровой толщей песка, стены казались воздушными и прозрачными. Свет фонарей отражался от них, блики скользили по гладкой поверхности и казалось, что исследователи стоят не в шахте на огромной глубине, а внутри легкой тростниковой хижины на берегу благодатного Нила.
- А вы сами когда-нибудь туда спускались?
- Там сейчас идут реставрационные работы.
- Давно?
- Ну, собственно, - замялся экскурсовод, - они начались еще до моего рождения.
- Не слабо.
- А что же там реставрировать? - не утерпела Мария. - Вы же говорите, что все цело?
- Ну, я не знаю… Может быть… В той гробнице, которая находится под пирамидой, было найдено огромное количество алебастровых ваз, кувшинов и кубков. Что-то порядка 40 000 штук.
- Ничего себе!
- Вот. Причем примерно 4000 из них сохранили первоначальную форму и являются настоящими произведениями искусства.
- А поврежденные вазы ученые восстанавливают прямо там, не выходя на поверхность?
- Я не знаю, - признался египтянин. - Зато могу сказать, что здесь в Южной гробнице помимо каноп фараона Джосера, были обнаружены еще большие запасы зерна.
КАНОПА (от греч. Kanobos — город в Др. Египте), сосуд для хранения внутренних органов бальзамированного фараона (в Др. Египте) или пепла после кремации (в Этрурии). Крышка канопы имела вид головы человека или бога.
- Зерна?! - воскликнул я, тут же припомнив историю про Иосифа, боровшегося с семилетним голодом в Египте.
- Да. И в связи с этим ученые разошлись во мнениях. Одни полагают, что храмы при пирамидах использовались, как государственные зернохранилища, а другие убеждены, что запасы зерна здесь предназначались исключительно для религиозных ритуалов.
- Безумно интересно, - признался я. - Но, может быть, мы подойдем поближе к пирамиде?
- Пошли.

Специально для немногочисленных туристов по песку в направлении пирамиды была проложена дорожка из дощатых щитов. Идти по ним было легко даже с учетом того, что мы не смотрели под ноги, а без остановки вертели головами во все стороны.
- Сейчас мы находимся, - без устали вещал экскурсовод, делая энергичные указующие жесты, - на так называемом дворе для Хеб-Седа. У древних египтян было принято, что после 30-летнего царствования, фараон должен пройти через специальный ритуал - Хеб-Сед, который возвращал ему силу и молодость. Вот именно здесь все и происходило.
Мы остановились, с любопытством осматриваясь. Увы, вокруг не наблюдалось ничего особо примечательного.
- Возле вот тех строений, - наш гид указал на нечто, что мы приняли за уцелевшие остатки ограждения, - археологами были найдены три статуи в рост человека. Они сильно повреждены, но тем не менее ученым удалось разобрать, что средняя из них представляет самого Джосера.
Мы сошли с дощатой дорожки и осторожно (пару раз оглянувшись на полицейский пост) сделали несколько шагов на восток. В представшей перед нами каменной россыпи после некоторых поисков экскурсоводу удалось разыскать вышеописанные редкости.
- Вот, - указал он с некоторым сомнением.
Статуи действительно смотрелись более чем скромно. Фактически они представляли собой сильно потертый полурельеф - их спины сливались с выступами стены, а передняя часть за века практически полностью истерлась - что поделать, песчаник мягкий камень.
- Это единственное, что уцелело из статуй Древнего царства., - оправдываясь заявил экскурсовод, - Разумеется, они сильно повреждены, но центральная явно представляет Джосера. Вы видите, здесь еще можно различить фигуру с длинной ритуальной бородой, с руками скрещенными на груди… Одет фараон в длиннополый костюм, специально предназначенный для ритуала Хеб-Сед.
Мария разочарованно оглянулась на Ивана. А вот мальчики отнюдь не выглядели обескураженными и рассматривали полузатертые скульптуры с живым интересом.
- Считаешь, похоже? - спросил Али.
- Трудно судить. Но на Дмитриевском соборе тоже ведь были полурельефы…
- Простите? - не понял египтянин.
- Ну, мы просто считаем, что по манере исполнения эти изображения напоминают скульптурный фриз старинного русского собора во Владимире.
- А что такое «во Владимире»? - продолжал недоумевать экскурсовод.
- Ой, да не берите в голову, - утешил я его. - Пошли дальше.

Вблизи, когда мы подошли практически вплотную, оказалось пирамида Джосера выглядит не только величественно, но и устрашающе. По каким-то причинам с нее сняли облицовку из белого камня, (остатки сохранились только у самой земли), а время выщербило кладку. Так что многие кирпичи практически висели в воздухе и, казалось, в любую секунду могут обрушиться на голову неосторожного наблюдателя.
- Она не обвалится? - опасливо спросил я.
- Эту пирамиду строил зодчий Имхотеп, - с достоинством ответил египтянин. - Все ряды кирпичей здесь уложены с наклоном вовнутрь. То есть даже если удалить все связующие звенья, пирамида будет держаться просто за счет силы тяжести.
- Толково придумано.
- Разумеется! Не случайно же Имхотепа потом обожествили.

Дорожка из досок, пройдя мимо пирамиды, круто сворачивала под прямым углом и ныряла в какую-то открытую дверь.
- А там что?
- Это вход в гробницу одного из внуков Джосера.
- Вот как? У него были внуки?
- Ну, раз он считается основателем династии, то естественно предположить, что были и внуки, и правнуки. Вот, можно зайти и посмотреть.
- Чуть позже. Сначала хотелось бы еще что-нибудь узнать о самом Джосере.
Экскурсовод в задумчивости закатил взгляд вверх и влево (классическая поза двоечника, внезапно вызванного к доске) и, покопавшись в памяти, сообщил:
- С севера к пирамиде примыкает так называемый сердаб. Это арабское слово, означающее подвал. Там находится большая запечатанная комната, и через отверстия в ее внутренних стенах можно разглядеть помещения, где столетия назад проходил погребальный ритуал. И там сохранились так называемые тексты пирамид. Я выучил наизусть, могу прочитать.
- Ой, не надо, - пискнула Машка. - А то от ваших текстов  вдруг в самом деле кто-нибудь воскреснет…
- Да нет, это же не Книга мертвых! Текст пирамид, посвященный Джосеру совсем другой, радостный. «Я прошел по солнечным лучам как будто по ступенькам света, чтобы подняться к присутствию Ра... Небеса сотканы из лучей солнца так, чтобы Я мог подняться и предстать перед взором Ра...»  
- Вознесение, - непонятно произнес Иван.
Экскурсовод покосился в его сторону и завершился:
- А про саму пирамиду сказано: «Здесь построена лестница, ведущая к небу, по ступеням которой Я могу достичь небес».
- Здорово, - искренне восхитился я. - Выходит ваш Имхотеп не из пустой фантазии придумал громоздить одну мастабу на другую. Он осознанно строил лестницу в небо…
МАСТАБА (араб., букв. — каменная скамья), древнеегипетская гробница в виде лежащего бруса с наклоненными к центру стенами. Под мастабой находилась подземная часть гробницы с погребальной камерой, куда можно было попасть через отвесную шахту. Подземную погребальную камеру украшали статуями, рельефами, росписями.
- А скажите, - вмешался практичный Иван. - А в подвал этот, в сердаб, можно войти?
- Теоретически возможно. Но строго запрещено.
Иван повернулся к Али, вопросительно поднял брови:
- А ты что скажешь?
- Мальчики, мальчики, - заволновался я. - Не стоит нарушать местные правила. В конце концов, здесь полиция. Мне меньше всего хотелось бы, чтобы нас арестовали и конвоировали в тюрьму, подталкивая стволом автомата.
- Только пуля казака во степи догонит, - фальшиво запел Иван на мотив Розенбаума.
- Так, прекратили! Это не шутки.
- Да нет, - задумчиво произнес Али, - по-моему, если зайти с этой стороны…
- Ну да, - подхватил Иван, - через пирамиду полицейским ничего не видно, так что я полагаю…
- Мальчики, - проникновенно начал я, прижав к груди правую руку, - мы же серьезные люди. Лично я ни на какие авантюры не пойду и вам…
Закончить фразу не удалось. Али обратил на меня меланхолический взгляд, и я на этот взгляд наткнулся, как на бетонный забор.
- Мы зайдем, - спокойно сказал восточный мальчик, - и никто не обратит на это внимания.

В древности вход в сердаб был, разумеется, как-то декоративно оформлен и, вероятно, представлял собой величественное зрелище.
Но сейчас это был очередной прямоугольный провал, в который вела извилистая и довольно крутая лестница. Сверху, с поверхности, где мы еще оставались на территории закона, смотреть вниз было жутковато. Мне почему-то представилось, что каждая ступенька, словно машина времени, будет переносить нас на столетие в прошлое. И совсем не факт, что мы сумеем оттуда вернуться безо всякого ущерба.
Мальчишки, тем не менее, казались абсолютно спокойными и уверенными в себе, а Мария, судя по всему, готова была идти за Иваном хоть в преисподнюю. На этом фоне мне ничего не оставалось, кроме как принять достойный вид и двинуться следом за подростками, которые уже начали спускаться.
Ослепительный солнечный свет, который заливал все вокруг, пока мы были на поверхности, с погружением в яму начал как бы меркнуть. А когда мы ступили в черный прямоугольник входа в сердаб, то с непривычки показалось, что вокруг нас сомкнулась тьма.
Я услышал рядом какую-то возню и через мгновение, когда вспыхнул свет фонариков, сообразил, что мальчишки заранее подготовились к приключениям такого рода.
- Обратите внимание на притолоку, - прошептал над ухом экскурсовод. (Оказывается, он увязался следом за нами. Сюрприз!)
Оба луча фонарика послушно взметнулись вверх, и мы увидели то, чем обычно так восхищаются историки, рассказывая об архитектурном