вслед как даст очередь!
- Ещё бы: бабки уплывали…
- Ага! Тыщу содрал!..
Сергей отошёл в сторону и облокотился на капот своей машины. В голове был полный сумбур: человек в форме с автоматом среди мирных полей-лесов, доносчик в деревне, быстренько дозвонившийся в город, откуда уже по рации сообщили гаишникам о «мобилизации» землекопов, и стыд, большой стыд перед односельчанами, которые из-за него потеряли столько времени. Он уже слышал будущие шутки над собой и прикидывал, на сколько лет станет героем деревенских анекдотов.
Подъехали другие. Минут десять ушло на объяснение им изменившейся обстановки. Потом заговорили чуть ли не все сразу. Одни предлагали переговоры с противником, другие – штурм. «Приехать под утро! Под утро!» - без конца твердил Кононов, а Мазурин втолковывал, что гаишники просто могут сдвинуться от Волчьего угла и всё равно перекрыть путь на город.
Вдруг со стороны леса раздался сигнал машины, и мужики затихли.
- За ним. Сваливает, - радостно предположил кто-то.
Но остальные не торопились с выводами и ждали, что будет дальше.
Вот с противоположной стороны появился другой гаишник, хорошо знакомый Сергею, как, впрочем, и всем остальным, а здесь больше собрались те, кто ездил в город на собственном транспорте. Напарники о чём-то поболтали, потом толстый передал автомат и ушёл, а его сменщик принялся ломать и складывать у костра сухие ветки.
- На ночь прибыл, гад! – махнул кулаками Степан. – Возвращаюсь в деревню за ружьём!
- У тебя крыша едет, дорогой, - урезонил его Мишка. – Поостынь. А то, может, ещё в лес партизанить пойдёшь?
- Под откос поезда пускать!.. – посмеялись и другие.
- Я пойду, поговорю с ним, а там видно будет. Серёга, не вешай нос, всё равно уже по-старому не будет, раз такая толпа тронулась с места. Не вечно ж нам в рабах ходить у долбаной власти.
Мишка направился к гаишнику, а другие и даже Степан стали утешать Сергея, увидев на его лице угрызения совести.
- Ты ж нас всех поднял! Всё, теперь платить дань не будем! – перекричал всех Кононов, стараясь, очевидно, чтоб его слышал милиционер. – Во, и Петька на усиление прибыл. Ну, теперь точно победим.
Приближавшийся Зайцев, увидев толпу, начал шпорить кирзовыми сапогами лошадь и на ходу доставать что-то из вещмешка, который для удобства возил на груди.
- Мужики! А вот и я!.. Ну, как работа?!. А я вам…для сугрева!..
151
Он подъехал вплотную и достал бутылку мутного самогона.
- Кто желает?! Угощаю!
- Да ты уже выкушал половину!
- Пошёл ты, Колька! Пузырь у меня с утра! Для сугрева брал! В обед только приложился! – и, больше не предлагая, он сделал из горлышка здоровенный глоток.
- С лошади не свались! – посоветовали ему.
- Ну, чё?! – снова начал кричать Петька, утеревшись рукой. – Почему не копаем?! Меня ждали?! А вот он я!
- Иди копай, герой. Не видишь: охрана.
- Охрана?! – Петька только сейчас осмотрелся. – А что там Мазурин с ментом делают?
Ему объяснили, и он бурно выругался, причём с большим уклоном в зоологию: чувствовалось влияние профессии.
- Ты, как Чапаев, на лошади. Только сабли не хватает, - пошутил Кононов.
- Не, Петро ж с бородой. Вылитый Пугачёв, - возразил Лебедев.
Зайцеву сравнения понравились.
- А чё?! Щас в атаку пойдём. Затопчем ментяру.
- Ты уже раз городских затоптал! Бросил друзей на речке и - дёру на лошади…
- Чё ты мелешь, Колька?! Я за подмогой в деревню рванул. Пока мужики отбивались.
- Долго ж ты её искал…
Начавшуюся перепалку прервало возвращение Мишки.
- Ну, что, Мазурик, добазарился?! – крикнул Зайцев, не слезая с лошади и вместо сабли воинственно держа бутылку.
Видно было, что он рад возможности изменить тему разговора: подобных «подвигов» за ним числилось с добрый десяток.
- Заткнись, пугало, - оборвал Мазурин. – Тебе что здесь надо? Будто собираешься для нас дорогу делать… Ну, что, мужики? Гаишник упёрся. Говорит, что всё будет по-прежнему. Здесь ездить не дадут, а на Волчьем как стояли, так и будут стоять. Я и уговаривал, и слегка грозил. Только хуже. Говорит, к нашему селу теперь особый подход за то, что против закона.
Земляки разом тяжело вздохнули. Двое-трое выругались.
- Да бить их надо, вымогателей! – вскрикнул Максим Лисовских, сын Коли, срывающимся голосом подростка.
- Точно! Щас вон пацаны его сделают! – поддержал сверху Пугачёвочапаев.
- Так. Мальчишек всех надо домой. Это не шутка: у человека автомат.
- Правильно, - согласился с Синявиным Мишка. – Нечего за малолеток прятаться.
Он посмотрел на Зайцева, а тот снова хлебнул из бутылки.
Юных мотоциклистов отправили в село и велели ничего не рассказывать
152
матерям. У въезда в лес осталось человек двадцать.
Гаишник между тем с интересом посматривал на толпу и продолжал собирать сухие ветки. Своё оружие он повесил за спину. В движениях и жестах чувствовались спокойствие и уверенность. Тлевший прежде костёр разгорелся, языки пламени доставали до нижних веток берёзки, и те чернели. Застава функционировала.
- Предлагаю закапывать, - сказал Степан, когда стихли звуки моторов. – Я завтра с женой собирался в город, торговать молочным и картошкой. А так, как сегодня съездил Серёга, лучше вообще сидеть дома. Но посиди, если только базаром и живёшь. Совхоз три года денег не платит, только зерно да сено…
Его поддержали.
- А автомат? – спросил Лебедев.
- Да ты что, думаешь, он начнёт палить по людям? Пугануть – да. Дать поверх голов очередь… Но не станет же он валить такую толпу. Он же не псих… Просто жадный.
- От жадности тоже с ума сходят.
- Да чё тут базарить! – вмешался Зайцев. – Все вместе накинемся, сразу скаканёт в лес! Только и видели!
- Точно! Вперёд!
- Вперёд! – Петька пришпорил лошадь и, хлебнув из бутылки остатки самогона, швырнул её, как гранату, в сторону траншеи.
Мужики шумно тронулись с места. Некоторые прихватили лопаты. Гаишник быстро снял автомат, демонстративно щёлкнул предохранителем и, дёрнув затвор, встал на кучу глины, которую толпа готова была сравнять с дорогой.
- Назад! Буду стрелять!
Некоторые остановились, но Сергей, Степан, Мишка и пьяноотчаянный Петька продолжали дружно наступать.
- Стреляй, фашист!
- Стреляй, если хочешь в тюрьму!
- Я в тюрьму не попаду! Перевезём трупы на дорогу и доложим о нападении!
- А мы свидетели, что ты здесь в нас стрелял! – мужики сбавили шаг.
- Вы не свидетели, а соучастники! Парочку подстрелю по ногам, и все пойдёте за нападение при исполнении! А следов здесь не будет: кровь с землёй перемешаем!
Толпа остановилась в трёх шагах от милиционера.
- А если кто не верит, то всё по закону: сначала предупредительный вверх.
Он поднял автомат и стрельнул одиночным. Лошадь Зайцева шарахнулась в сторону и оттолкнула трёх человек. Все заметили по стоящим рядом, как лица моментально окрасились бледностью.
- Убьёт! – ахнул кто-то.
153
- Мужики, сваливаем! – крикнул Петька и рванул галопом прочь от места сражения.
Сергей, который много охотился и потому к выстрелу отнёсся спокойно, проводил «Пугачёва» глазами: тот резво нахлёстывал и без того испуганную лошадь, и казалось, не она мчалась, а сам пастух, дёргаясь всем телом, уносил себя при помощи четырёх ног.
- Да ты что, бандит какой?! – закричал Степан. – Тогда стреляй по людям! Мы торгуем, чтоб детей кормить-одевать, а вы не даёте!
- У нас тоже дети, - спокойно ответил гаишник, держа автоматный ствол на уровне ног деревенских.
- Тебе, сволочь, государство зарплату платит и немалую, а нас только торговля спасает!
- Да разве это зарплата? Почему я должен жить хуже всяких приблатнённых, которые каждый вечер в ресторанах отдыхают?
- Ты их, небось, не останавливаешь?! А нас за всякую ерунду штрафуешь!
- А что мне их останавливать, если мой начальник с ними дружит? Ну, остановлю, и на следующий день выгонят с работы.
- Вот-вот, все вы такие!
- Нет, я с вами по-хорошему…до сегодняшнего дня: по триста рэ с транспорта. Вы же за торговлю налогов не платите, а машины, когда на базар едете, набиваете под завязку.
- Да ты знаешь, сколько всего надо продать на эти триста рублей?! А бензин, а торговый сбор, а анализы на молочку?!
- Корове – сено, свинье – корма!.. С неба что ли всё падает?!
- Мужики, вы зря на меня брызгаете слюной! Всё равно не отравите. Надо давно понять своими бестолковыми деревенскими головами, что так живёт вся страна. Не я это устроил. Претензии к Москве. Да, раньше платили только бизнесмены, теперь пришла очередь и крестьян. Все платят. Все! Крутые – моему начальству, некрутые – мне. Я – своему начальству, оно – тем, кто выше. Все это давно поняли, например, ваши соседи, степановские и зимкиновские, и живут спокойно. И только вы скандалите. Ты вырастил, тебе позволяют в городе продавать, так делись! Вон наши из Чечни вернулись, так они воякам, кто в отпуск едет, патрон подбросят и пять тысяч срубают. Вояки богатые, им «боевые» платят.
- Ну, вы и гады! – заскрежетал зубами Степан. – Солдатам за то, что кровь проливают, платят, а вы их обираете?!
- Индюк ты с хохолком! Какую кровь?.. Ну, и что? Хочешь домой – делись. Они – там зарабатывают, наши – с них. Обычное дело. Кровь… Я что ли эту войну устроил? Москва с неё миллиарды имеет. Зато пока террористы до столицы доедут, двадцать гаишников себе на хлеб с маслом заработают. И вы, б…, будете мне платить! Или я вас, тварей, в землю закопаю! Прямо в
154
эту яму, которую вы собрались закидывать! Надо будет, я завтра ещё в десяти местах дорогу перерою! Хрен вы вообще в город проедете!
- Ты на нас так не волоки! В сыны мне годишься! – выступил вперёд старик Синявин. – А если скурвился, не ищи оправдания да на других не кивай! В своих грехах каждый сам виноват!
- Пошёл ты, папаша, с нравоучениями! Много знаешь?! Пятьдесят лет в совхозе горбатился на дядю, заработал пенсию в тысячу рублей и считаешь себя умным?!. Бараны!.. А ну, пять шагов назад! Быстро!
- Мужики… - сказал Кононов не своим голосом, - это что ж в стране творится?.. Да на фига нам такая страна?!. Надо не эту яму закапывать, а и все остальные дороги перерыть…
- Отсоединиться, что ли? – с горечью в голосе спросил Мишка. – А что? Объявляем независимость. На хрена нам эта Россия с такими порядками?
- Да хоть бы и отсоединиться, - всё тем же странным голосом – видно, речь милиционера что-то перевернула в человеке – продолжил Кононов. – Сами себе утвердим порядок. По совести.
- Эт точно, - не соглашаясь и не противореча, сказал Степан. – Мы бы порядок навели. А то половина колонок не работает…
- Дети заболеют – в город вези. Почему раньше был фельдшерский пункт, а сейчас нету?
- И в больнице за всё плати. Дешевле помереть…
- А торговля эта много даёт? Приедешь на базар, за место, за рубку, за анализы заплатишь, а продать не можешь: горожане импортное берут, да перекупщики вытесняют.
- И дороги какие?.. Только название: трасса. Транспортный налог гребут, так хоть бы когда грейдером прошлись да камня подсыпали…
- Мужики, поехали домой, - Мишка вдруг начал отталкивать всех от злополучной траншеи, - поехали, поехали…
Тем, кто выражал на лице недоумение, он незаметно шептал что-то на ухо
