"Изнасилованная страна"

Не то её соседка, усевшаяся рядом со старущкой-старожилкой.  Свою щеголеватую дублёнку она повесила только после обстоятельного и критичного осмотра крючка и всей нижней полки. Широкополую шляпу, которую с трудом можно было отнести к зимней одежде, оставила на голове, не обратив никакого внимания на пристальный и любопытный взгляд студентки. Так как шестого попутчика представляла только одиноко висевшая нутриевая шуба, дама вытянула ноги.  На вид и она относилась к среднему возрасту, но к таким женщинам обычно применяется определение бальзаковский возраст. Впрочем, держала она себя так, что её бальзаковский находился очень близко к тургеневскому. Казалось, дама сейчас достанет из своей маленькой сумочки любовный роман и углубится в него не менее самозабвенно, чем студентка рядом в какую-то тетрадь.
  Поезд тронулся, и, как обычно, это привлекло всеобщее внимание. Бабушка сказала соседке по столику: «Поехали.. .», та вздохнула, словно была не рада, и вагоны, строения, деревья поплыли, а потом и полетели назад, как будто земной шар завертелся быстрее.
За окном царил сумрак из-за низких хмурых облаков, и заводы - непременная деталь окраин в любом нашем городе - выглядели ещё скучнее, чем в солнечную погоду. Посеревший на их территориях снег только усиливал неверное впечатление, будто начинало вечереть.
  Смотреть было не на что, и «бухгалтерша», едва выехали в заваленные снегом поля, повернулась к соседкам:
  - Далеко направляетесь?
  Дама в шляпе сначала посмотрела, к ней ли обращён вопрос, потом коротко назвала станцию. Старушка же, наоборот, охотно объяснила, что едет на свадьбу к внучке, что сын даже прислал деньги на билет и её очень ждут, так как «сами-то приезжали аж позапрошлым летом».
  - А ты куда? - по праву возраста просто обратилась она.
  - Ох, лучше и не спрашивайте… - соседка снова тяжело вздохнула.- Тоже к родственникам… к сестре.
  - Свадьба? Или проведать? - продолжала поддерживать разговор старушка.
  «Бухгалтерша» не ответила сразу: она явно боролась с собой. Высказаться, судя по всему, ей хотелось, но обсуждать с первым встречным свою семью

                                                       134
было не совсем приличным. Она скосила глаза на даму в шляпе, но ни поддержки, ни осуждения не увидела. В конце концов, на её лице, несколько растерянном с момента посадки в поезд, появилось гордое выражение - мол, всё это моё дело - и она сказала, правда, снизив тон до громкого шёпота:
  - Еду успокоить. Горе у них. Муж сестры вызвал письмом. Пришлось срочно взять отпуск за свой счёт. С трудом достала билет...
  - Умер кто? Не дай Господи! Не дай Господи!
  Неожиданно искренний испуг и сочувствие старушки словно растворили последнюю отчуждённость, и «бухгалтерша» заговорила, да так, что через пару минут у неё уже были слёзы на глазах, а соседка гладила её успокаивающе по руке и заботливо обирала приставшие к волоскам хлебные крошки, которые, очевидно, сама и оставила.
  - …Она ж девочка была тихая, спокойная, - негромко рассказывала «бухгалтерша». - На танцы знаю, до десятого класса и не ходила. Не сказать, чтоб отличница, но старательная. Валя, сестра, всегда писала: «Катерина моя из школы придёт, о6ед приготовит, если я с вечера не успела, приберётся и - за уроки. Сама делает, ещё и Коле помогает».  Это Валин младший.  Потом вяжет или читает. Может и с братом поиграть, или телевизор всей семьёй смотрят. А вечером из дома выходила, только если за ней девчонки зайдут да ещё пообещают Вале, что обратно проводят.  Ну, летом в деревне, конечно, допоздна на лавочках сидят. Но там у неё такая охрана! Два двоюродных брата, сыновья сестры Виктора, Валиного мужа. Те и себя в обиду не дадут, и Катерине никто не смеет плохого сказать или сделать. Да и деревушка там маленькая, на отшибе, все друг другу чуть ли не родственники. Я, конечно, не знаю, но Валя-то мне часто пишет. Так вот у племянницы моей, пока школу не закончила, наверное, и парня не было... Они семьёй в прошлом году приезжали - я ж с матерью живу, у нас трёхкомнатная - но без Кати: как рез в техникум поступала и не могла поехать со всеми. Так что я не видела племянницу уже почти три года...
  - Да уж, теперь такие девушки редкость, - старушка посмотрела в сторону студентки, которая, правда, ничего предосудительного не делала, продолжая читать.
  - Вот-вот... – согласилась «бухгалтерша» и с рыданием прибавила. - А какая-то мразь затащила её в подвал, избила, надругалась и бросила умирать!
  - Жива ж осталась, - бабушка снова принялась гладить соседку по руке, - жива. Ничего, выздоровеет. Сейчас надо думать, чтоб никаких нарушений по нашей женской линии не было. Чтоб родить могла, когда замуж выйдет…
  - Да какое там замуж, Вера Петровна!.. Она ж, с её тихим характером, сейчас  парней будет обходить десятой дорогой…  Я чего боюсь? Как бы у неё с психикой не... Ну, не повлияло бы... Знаете, какая-нибудь таскается лет
с четырнадцати, так ей хоть бы хны.  А эта ж - недотрога, для неё такое потрясение!..
  - Не дай Бог, конечно, не дай Бог.  Это Кате сейчас восемнадцать

                                                        135                        
получается?
  Почти девятнадцать, но она ростом низкая, болела в детстве два раза подолгу. Хотя я не знаю. Последняя её фотография у меня - Новый год в школе. Она там со всем своим одиннадцатым классом. Уж полтора года прошло, может, и вытянулась. Да какая разница... Виктор ведь меня не из-за этого вызвал. Вернее, не столько из-за этого, сколько ради своей жены. Валя сильно переживает за дочку. Работу - пишет - пока оставила, чуть ли не безвылазно сидит в больнице, дома только плачет и плачет, почти не разговаривает… С ней же самой такое было, ещё в нашем городе. Мама с отцом тогда всё скрыли от меня, но догадаться-то нетрудно. Я ж сестры на четыре года младше, а между нами ещё брат, Сергей. У нас у всех разница в два года. Правда, Валя замуж вышла позже меня… По возрасту позже, а так на год раньше. Катерину родила уже в двадцать два. У неё двое, и у меня двое. Только у меня мальчишки... А Сергей наш всё без семьи: то сойдётся, то разойдётся. У него тоже есть сын, но далеко отсюда, в Подмосковье. Работал там некоторое время...
  - Ну, ничего, ничего, - Вера Петровна изменила тон с утешающего на покровительственный,  даже строгий, как бывает строгим учитель, ругая ребёнка для его же пользы. - Главное, вам всем успокоиться. Так Валентине и скажи: слезами дочке не поможешь. Девочка в расстройстве, переживает, а мама без конца ходит к ней заплаканная да  там, в больнице, ещё, небось, наплачется. Куда ж это годится? Сколько они будут так вдвоём плакать? Разве со слезами выздоравливают?.. Не-эт, перво-наперво, всем надо успокоиться. И ты, Ольга, как приедешь, так сразу чтоб никаких слёз, всем скажи. Нечего души травить.  Какая с этого польза? Объясни сестре, хотя она и старшая, что, мол, Кате надо всё забыть, отвлекать её надо: книжки там…  вязание. Ты говорила: она вязать любит?
  - Да любила раньше...
  - Вот пусть и занимается чем-нибудь. Ей надо отвлечься, а вам всем успокоиться. И на растравлять горе, а помочь скорее забыть. Зачем такое помнить?.. А Валя твоя ходит к дочке и плачет. Как же той выздороветь?
  - Действительно… - растерялась «бухгалтерша».
  - А я что говорю?.. Ежели не надеешься на выздоровление, так и будешь болеть до скончания веку. Со слезами никогда на поправку не пойдёшь… Ты вот меня послушай. Приедешь — и построже там. В душе, оно, конечно, у всех свербить будет, но для пользы дела, чтоб Катя выздоровела, надо спрятать всё поглубже, не показывать, говорить о разном постороннем... И улыбаться даже. Пусть через силу, но выздоравливают-то со смехом да с улыбкой. Такая вот она доля...
  Старушка вдруг потемнела лицом и повернула голову к окну с мёртвым зимним пейзажем. Железная дорога с этой стороны соседствовала с болотцами и маленькими озерцами.  Ни дерева, ни кустарника, сколько хватало глаз, видно не было; только раскалённый морозом добела камыш

                                                       136
торчал кое-где изо льда и рвался из стороны в сторону, пытаясь уклониться от злого ветра.
  - Вам можно говорить про улыбки и веселье, - вздохнула несчастная женщина хотя и глубоко, но не так обречённо, как раньше.- На свадьбу едете…  Я тоже мечтала поехать на свадьбу к племяннице. И мужу давно сказала: бросим всё, с работы отпросимся и - всей семьёй в К... Возьмём бабушку, мальчишек... У Вали с Виктором свой дом, большая кухня, так что места хватит…
  -Не спеши мне завидовать, - усмехнулась старушка. - Ещё неизвестно, у кого хуже.
  - А что такое?.. Вы ж сказали, что едете к внучке на свадьбу. Или, может, я напутала? Голова идёт кругом от всех мыслей да проблем, как письмо получила…
  -Жених этот сначала Светочку изнасиловал, а теперь замуж берёт,- выпалила Вера Петровна жёстко, но тут же смягчилась. - Что ж, могло быть и хуже. Засудить его нельзя: сын большого начальника. Светочка опять же выпившая была. Они с подружками вроде как в этом... баре отмечали день рождения, познакомились с парнями и поехали на какую-то дачу. Там всё и
произошло.  Танцевали, веселились. Он её даже домой назад подвёз. А дома-то она и ударилась в слёзы. Говорит, ничего такого ему не позволяла, сделал силой.  И врачи подтвердили.
  - Обошлось без последствий? -  сочувственно спросила соседка, с трудом перестраиваясь с роли пострадавшей на роль утешительницы.
  - Как же без последствий? Светочка забеременела… Сначала его родители в штыки: хотите, мол, судитесь, мы свидетелей найдём. Купим, значит, - пояснила Вера Петровна. - Но потом вдруг сами изменились, стали приезжать, разговаривать. Очень сурьёзные оказались люди: всё осторожно, чтоб её не волновать, выспросили: не спала ли с кем другим, нет ли близкого друга. Потом - как всё на даче произошло. Оказалось, то, что Светочка рассказала, совпадает, как их сын объяснил. Они, видать, на него сильно ругались да заставили всё высказать до мелочей… Опять же внучку мою хорошо узнали. Она хоть и весёлая да шубутная, но гулять там, наркоманию - этого нет. Уж не знаю, курит ли. Но всё ж семнадцать лет. Я с четырнадцати уже в колхозе работала. Документы, правда, по малолетству не оформляли, так даже пенсию мне только с восемнадцати посчитали, когда в город  переехала да устроилась санитаркой в больницу.
  - И ваша Света согласилась идти замуж за того, кто её изнасиловал? - удивилась «бухгалтерша».
   - Так ведь чтоб позору не было, - удивилась вопросу и Вера Петровна. - И семья хорошая. Они, как всё узнали, подарки стали возить, со всеми своими родными моих-то познакомили.  А парень этот стал за Светочкой ухаживать. Невестка пишет, без цветов ни разу не приходил. Полюбили, значит, друг

                                                        137          
друга. Получается уже, что и не насиловал…  Вот если б с твоей Катей так обернулось, неужели б родители препятствовали?
  - ... У нас так не могло... обернуться. Зверя того не нашли и уже, наверное, не найдут.
  - Вот видишь… А у внучки, слава Богу, всё хорошо закончилось. Молодые и мне загодя, за два месяца, приглашение прислали, чтоб обязательно приехала. Я у неё единственная бабушка. И дед мой давно помер... Даже деньги на билет перевели на почту, чтоб не думала отказаться. А что мне? Живу на этаже, всё домашнее хозяйство - цветы до кошка. Вот оставила на соседку. Тоже